Не опомнись дон Николас, он тут же спросил бы инженера, допустимо ли предполагать, чтобы уважаемый человек позволил делать из себя шута, участвуя в охоте на ягуара в соседних полях; но, как он вовремя понял, задавая подобный вопрос, он словно бы признавал, что предложил выступить в роли шута инженеру; потому он поперхнулся и без особой связи заметил: одно и то же бывает благотворно для молодых и пагубно для людей пожилых, к тому же молодость бесстрашна.
— Но не думаете же вы, сеньор, что это на самом деле опасно?
— Опасно или нет, но тому, кто собирается провести там ночь, храбрость не помешает.
— Из-за ягуара?
— Во-первых, из-за ягуара. Трава там местами очень густая, ближе к озеру поле переходит в болото. И столько есть везде укромных уголков, что с ягуаром лучше не встречаться. Это хитрый зверь, он в любой миг может внезапно прыгнуть на вас. Во-вторых, храбрость не помешает потому...
— Ваша супруга говорила мне, что дом заброшен и по ночам оттуда доносится шум.
Верона вопросительно посмотрел на него и сказал:
— Моя супруга говорила правду.
— Привидения?
— Может статься, всего-навсего несчастный бродяга, который хочет лишь одного — чтобы его оставили в покое. Но, защищая свою берлогу, он не колеблясь нападет исподтишка и отправит вас в иной мир, стоит только зазеваться.
Однако объяснения, казалось, разжигали любопытство инженера и утверждали его в намерении как можно скорее отправиться в дом Бруно. Со своей стороны, дон Николас поначалу забавлялся с ним, точно кот с мышью; но поверьте, все шло не так-то гладко. Как он ни отказывался участвовать в экспедиции, инженер продолжал настаивать, повторяя с незначительными вариантами одну и ту же фразу: «Но ведь мы, сеньор, поедем вместе». И тут Лаура, обычно такая благоразумная, вдруг огорошила мужа следующими словами:
— Мы оба поедем туда. Слышите: мы оба.
Настал миг прощания, и хозяева вышли проводить инженера до частокола, где была привязана его лошадь.
Едва они остались одни, дон Николас посмотрел на юг и заметил:
— К счастью, дождь скоро не кончится.
— Какой ты недобрый, — сказала Лаура. — Пусть дождь идет и идет, лишь бы не ехать с ним. Если тебе не хотелось составить ему компанию, зачем ты подзуживал его?
— Да что ему сделается, этому молодому человеку? Ну, проторчит там два-три дня, поджидая несуществующего ягуара.
— И учти, две-три ночи. А если какой-нибудь шутник — их всегда хватает — вздумает его напугать? Не дай бог, случится несчастье.
— Мне кажется, ты сгущаешь краски, Лаура.
Тут он ошибался.
— Вся эта шутка — ребячество, Николас, — укорила его жена. — И ребячество, пожалуй, недостойное.
На обратном пути от частокола к дому Верона пообещал Лауре, что при следующей встрече с молодым человеком приложит все усилия, чтобы отговорить его от этого предприятия. Потом, очевидно подумав, что обещание заслуживает награды, добавил:
— А мы с тобой в субботу отправимся в кино, хорошо? В Лас-Флоресе идет «Возвращение Фрэнка Джеймса».
Лаура охотно согласилась, хотя и не особенно любила ковбойские фильмы.
Но в среду, несмотря на проливной дождь, Лартиге снова появился в усадьбе «Пасифика». Доводы дона Николаса не возымели никакого действия. Чем больше он пытался разубедить молодого человека, тем сильнее тот рвался на охоту. Лаура поняла это и наконец (чтобы положить конец спорам, как объяснила она потом) заявила:
— Поедем втроем.
— Когда? — спросил Лартиге.
Они никак не могли столковаться о дне. На этот раз конец спорам положил Верона, сказав:
— Завтра.
— Взять с собой ружье?
— Как вам угодно. Впрочем, разумно, разумно: я захвачу винчестер и охотничье ружье для Лауры. Мы ждем вас после сиесты.
Инженер быстро удалился — наверное, затем, чтобы супруги не успели передумать.
Когда они остались вдвоем, дон Николас заметил:
— Вот увидишь, субботу мы еще проведем там.
— Конечно.
— Но у нас с тобой были в субботу дела.
— Съездить в кино? Ты сущий ребенок, — нежно ответила Лаура.
На следующий день инженер заставил себя ждать, что вызвало гневную речь со стороны дона Николаса в адрес «этих молодых людей, воспитанных в необязательности». Чтобы убить время, они пошли к сараю посмотреть, приготовил ли работник повозку. Было холодно; шел мелкий дождь. Оглядев небо, дон Николас сказал с досадой:
— И как назло, скоро прояснится.
Потом он заверил жену, что эта экскурсия — глупейшая затея.
Крытая повозка, запряженная парой серых в яблоках лошадей, ждала у частокола.
— Если мы решились на эту глупейшую затею, — сказала Лаура, словно размышляя вслух, — лучше всего не принимать ее всерьез и не расстраиваться.
— Я буду вести себя хорошо, — улыбаясь, пообещал Верона. — Право же, я не заслуживаю такого счастья.
— Какого счастья?
Дон Николас ответил фразой, которая ему запомнится:
— Раз ты со мной, что мне за дело до того, как поступит мальчишка вроде Лартиге?
Когда «мальчишка» наконец пришел, дон Николас помог ему нагрузить повозку стульями, столами, койками, одеялами, добавил сюда несколько мешков — частью с продуктами, частью с кухонной утварью и посудой, — два охотничьих ружья и винчестер.
Излив жене свое естественное возмущение молодым инженером, дон Николас с той самой минуты начал развлекаться от души и веселил других. Все трое уселись на передок, в воздухе свистнул бич, и в холодный осенний день они двинулись по старым следам через грязное поле к заброшенному жилищу ягуара, где их ждали опасности и несчастья.
Они миновали участок Пропащего, пастбище Констансио, и тут впереди мелькнула лиса.
— Это лиса или собака? — спросил Лартиге.
— Лиса, — ответил дон Николас.
— Я думал, их уже здесь не осталось.
— Их и не было; но молодежь уехала в столицу, края обезлюдели, и зверье вернулось.
— Какое зверье?
— Не пугайтесь, если вам встретятся лисы, дикие коты или порой даже вискача.
— Прошу заметить, что вы не упомянули ягуара.
И Лартиге добавил, наполовину в шутку, наполовину всерьез, что эти края, похоже, и сейчас такие же пустынные и опасные, «как в старину, когда их называли дикими».
Путь был долгим, хватило времени обсудить самые разные темы. Зашел разговор и о Бруно; дон Николас снова припомнил его отменных лошадей, его тяжбы, его вышитые жилеты и дурную славу шулера и драчуна.
Уже подъезжая к заброшенному дому, Верона и Лартиге заговорили о ковбойском фильме, который видели когда-то — один в Ла-Плате, другой — в Буэнос-Айресе. Оба забыли, как он назывался, но ясно помнили сцену в салуне, где створки долго раскачивались после каждого толчка. Конечно, героиня убегала с кем-то, уносилась верхом в даль прерий после непременной драки между хозяином салуна в нарядном, причудливо расшитом жилете и одним из посетителей, прятавшим в голенище небольшой острый нож.
— С кем же убежала кинозвезда? — спросила Лаура.
— Понятно, с героем, — ответил дон Николас. — С кем же еще?
— Герой женщин, — заметила Лаура, — далеко не всегда герой в глазах мужчин.
— Вы глубоко правы, — отозвался Лартиге, — но не забывайте, сеньора, что в фильмах герой только один.
Впереди показалась густая рощица. Что-то побудило Лартиге спросить:
— Это там?
— Да, — ответил Верона.
Вблизи стало видно, что в роще растут не только обычные эвкалипты, но и казуарины, тополя, ивы, самые разнообразные фруктовые деревья, душистые травы, тростник, и все окружено живой изгородью. Сам дом был большой, квадратной формы; на односкатной пологой крыше были видны битые черепицы.
Повозка остановилась; Лартиге принялся за разгрузку, но Верона попросил его обождать.
— Не спешите, молодой человек. Прежде всего надо убедиться, можно ли провести здесь ночь или лучше сразу повернуть назад.
Они обошли дом. При виде комнат Лаура и Лартиге не раз издавали восхищенные возгласы. Верона покачал головой.
— Дом в плохом состоянии, — сказал он. — По существу, здесь нет ни дверей, ни окон.
— Зато, — поспешил откликнуться Лартиге, — есть стены и крыша.
— К счастью, мы привезли множество пончо, — заметила Лаура.
Вдали раздался скрип колодезного колеса.
— Из колодца еще берут воду? — спросил Лартиге.
— Соседи чинят его, когда надо. Вода там очень вкусная.
С помощью Лартиге Лаура начала приводить комнаты в порядок. Верона, хотя ничего и не делал, вдруг почувствовал, что очень устал, и вышел на свежий воздух, словно ему захотелось побыть одному. Он вспомнил, что недавно (но в связи с чем?) Лаура сказала ему: «Ты сущий ребенок», и подумал: «Так или иначе, мы все ведем себя, как дети. Даже Лаура теперь играет в уборку вместе с молодым Лартиге, забывая о том, что это не дом, а жалкие развалины».
Задумавшись, он миновал рощу и оказался в открытом поле, а потом — на берегу озера и только тут с неудовольствием заметил, что не взял с собой винчестер. «Если я столкнусь с ягуаром, мне останется лишь скрестить руки и ждать, пока он уйдет. Впрочем, — укорил он себя, — теперь пришел мой черед играть в то, что ягуар существует». Озеро было большое, по берегам рос густой камыш, повсюду виднелись птицы. Он долго стоял, глядя на воду или просто в никуда, — отрешенный, недовольный, печальный.
По возвращении его ожидал сюрприз. Дом внутри стал совсем иным. Молодые люди отмыли стены и пол, вырвали сорняки, завесили щели цветными пончо.
— Это столовая, — сказала Лаура. — Идем, я покажу тебе спальни.
— Здесь наша спальня, — сказал Верона.
— Тебе нравится?
— Очень, так бы и остался здесь навсегда.
— Посмотрим мою комнату, — позвал Лартиге.
На столе возле кровати Верона увидел знаменитую тетрадь марки «выпускник», в которой молодой человек записывал сны. Она сразу бросалась в глаза.
Лаура послала их за дровами. Когда они вернулись, Лаура попросила их еще немного прогуляться.
— Не сердитесь, но когда женщина занята стряпней, мужчина лишний, — объяснила она.