– Извини, Капитоныч… – Володя смущенно потупился, хотя виноватым себя не считал. Но и доказывать Бузько, что, по большому счету, тот сам полез на рожон, Володя не собирался. Надо было срочно решать, как переходить гать.
– Значит, так, Капитоныч, – решительно проговорил Володя, сбрасывая с плеч вещмешок из прорезиненной материи, в котором лежали продукты и деньги, и протянул его Бузько. – Забирай этот «сидор» и оружие…
– Ты это чего удумал? – подозрительно поинтересовался Бузько, отстраняясь от Владимира, насколько это позволяла только одна опорная нога.
– На мне поедешь, – с плохо скрываемым раздражением ответил Локис.
– Ты, внучек, никак головой где-то стукнулся? – с притворной озабоченностью поинтересовался Бузько. – Тут идти почти полкилометра, бревна старые, скользкие… Потопнем оба и мяукнуть не успеем!
– Вот что, старый, мне твое ворчание уже поперек горла стоит! – Володя, чувствовал, что поступает, скорее всего, опрометчиво, но остановиться уже не мог. – Запомни: я очень уважаю твои заслуги перед родным Отечеством, но мне глубоко наплевать, чему вас учили полвека назад. Я выполняю приказы так, как меня учили! И не тебе меня переучивать! Понятно?! Забирай оружие и манатки… Сказано, что на мне «поедешь», значит, так оно и будет!
Не привыкший к тому, чтобы на него кричали, да даже просто повышали голос, а уж тем более отчитывали, как нашкодившего мальчишку, Бузько опешил. Он громко икнул, но, ничего не сказав, забрал у Локиса вещмешок и стал неловко натягивать его на плечи. Володя попытался ему помочь, но Макар Капитонович сердито отпихнул его руку и самостоятельно, хотя и с трудом, забросил за спину сначала вещмешок, а потом и оружие. Утопленный автомат искать не стали, понимая, что это совершенно бесполезно.
Локис догадывался, что переход будет трудным, но всю его сложность он смог оценить только тогда, когда ступил на гать. Идти по колено, а в некоторых местах почти по пояс в густой жиже по двум осклизлым бревнам, на которые неизвестный строитель накидал хворосту, и при этом нести на себе почти свой вес, оказалось не столько тяжело, сколько неудобно. К тому же бревна гати, кроме того, что скользили, норовили провернуться под ногами. Да еще Бузько мало того, что громко пыхтел Володе в самое ухо, еще и постоянно ерзал, давил на шею и норовил съехать то на один бок, то на другой, то вниз.
– Что, сынок, притомился? – неожиданно спросил молчавший всю дорогу Макар Капитонович. – Ничего, скоро передохнешь, уже недолго осталось…
Локис не ответил. Тяжело дыша, он прощупал слегой бревно, чтобы сделать очередной шаг, и в этот момент с правой стороны, чуть не под самой ногой Володи, с шумом вырвался болотный газ, выплеснув на поверхность гейзер воды вперемешку с грязью. Локис шарахнулся в сторону больше от неожиданности, чем от испуга. Бузько, не удержавшись, перелетел через него и с головой плюхнулся в мутную жижу, упершись руками и коленями в гать. Локису повезло меньше: он сорвался с бревен и по самый живот ушел в трясину. И тут же почувствовал, как болото крепко его обняло и стало медленно затягивать в себя. Ощущение, что кто-то невидимый, но очень сильный крепко ухватил его щиколотки и теперь тащит за них на дно, было настолько реальным, что Володя, совершенно не сознавая, что он делает, принялся сучить ногами, пытаясь вырваться. Это только усугубило его и без того незавидное положение. Плотная масса сдавила его так, что у Володи перехватило дыхание. Глубоко вздохнув, чтобы максимально наполнить легкие, Локис на некоторое время задержал его, одновременно с этим прекратив двигаться. Затягивать стало меньше, но все же он чувствовал, что продолжает опускаться вниз.
– Дед! – позвал он Бузько, который успел выбраться на гать и, стоя на четвереньках, отплевывался, тихо и монотонно матерясь. – Помоги выбраться…
Старик прекратил матюгаться и удивленно посмотрел на Володю, словно только сейчас увидел разведчика в первый раз.
– Чего тебе? – переспросил он после небольшой паузы таким тоном, как будто оба они сидели не в вонючем болоте, а где-нибудь в ресторане и Володя попросил передать ему солонку.
– Вылезти помоги мне, – слегка повышая голос, но по-прежнему сдавленно повторил Локис и добавил: – Не видишь, что ли, провалился я, сам не выберусь…
– Это как? – продолжал задавать глупые вопросы Бузько, не делая даже попытки помочь.
Между тем трясина втянула Володю под самые подмышки. Теперь дороги были не минуты – секунды, который Макар Капитонович бездумно тратил на расспросы.
– Слегу кинь, черт старый! – в полный голос крикнул Володя, понимая, что еще немного – и спастись вряд ли удастся.
Как ни странно, но именно отчаянный крик тонущего разведчика оказал на Бузько нужное воздействие. Осторожно балансируя руками, старик распрямился и, оглядевшись, схватил плававший рядом шест, который тут же протянул Локису. Тот судорожно вцепился в него и по инерции несколько раз дернул ногами. Однако вместо того, чтобы хоть немного подняться над топью, наоборот, начал уходить вниз.
– Не дрыгайся ты, как сазан на сковородке! – сдавленным от натуги голосом прохрипел Бузько. – У меня сил не хватит, чтобы тебя вытащить, сам по слеге выползай. Я постараюсь удержать ее.
Сознавая, что старик прав, Володя тут же прекратил все резкие движения. Перехватывая слегу, он принялся медленно выбираться из трясины, одновременно с этим чувствуя, что Бузько с большим трудом удерживается на гати. Приходилось учитывать и то, что он совсем недавно травмировал связки в паху. Но старик держался каким-то непостижимым образом.
– Давай, сынок, ползи! – бормотал он сквозь зубы, удерживаясь на скользких бревнах из последних сил. – Давай, родной, давай. За меня не переживай, я жилистый, я выдержу…
Володя ничего этого не слышал. Медленно, как ему казалось, даже очень медленно, но он все же выбирался из топи, пытаясь нащупать рукой или коленом твердую и спасительную гать. В тот момент, когда ему это удалось, тело Макара Капитоновича, не выдержав напряжения, само по себе на несколько мгновений обмякло. Локису, который уже почти выбрался из трясины, это навредить не могло. Однако от того, что слега внезапно перестала быть надежной опорой, Володя с головой окунулся в противную болотную жижу. Рот, который он не успел закрыть, тут же наполнился застоялой водой с противным привкусом и примесью тины. Рванувшись вперед и вверх, Володя выполз на гать, кашляя и отплевываясь, завертел головой.
– Дед, ты чего? Охренел, что ли! – едва выговорил он сквозь натужный кашель. – Ты ж меня чуть не утопил.
– Я нечаянно, – виновато моргая глазами и тяжело дыша, ответил Бузько и вдруг спохватился: – Какого черта встал на месте?! Давай к берегу, пока нас на этой чертовой гати не засосало!
Не дожидаясь от Локиса ответа, он, невзирая на годы, усталость, тяжелый вещмешок и оружие, довольно резво зашагал к явственно черневшему совсем рядом берегу. Володя не заставил себя уговаривать и вслед за стариком поспешил выбраться на твердую землю.
Глава 28
Тучи над головой Ричардаса Чижаса сгущались быстрее, чем он предполагал. Сообщения о том, что в районе Ионишкисов произошла большая перестрелка, в которой погибли и были ранены люди, легли на его стол буквально через полтора часа после случившегося. Для того чтобы понять, что это чрезвычайное для маленькой, тихой и мирной Литвы происшествие напрямую связано с бежавшими с этапа Бузько и Гирдзявичусом, необязательно было служить в полиции. И означать все это могло только одно – беглецы направляются не на юго-запад, к Калининградской области, как это предполагалось первоначально, и не в Белоруссию, что было бы вполне объяснимо, а почему-то в Латвию. Рациональному Чижасу, приученному мыслить по раз и навсегда установленному стандарту, это казалось нелогичным. Ни для кого не было секретом, что латышские власти недолюбливали россиян так же, как и литовские. Во всяком случае, латвийское правительство нисколько этого не скрывало, а, наоборот, всячески демонстрировало свою неприязнь ко всему русскому. В Риге ежегодно устраивались парады ветеранов латвийской дивизии СС. Их награждали орденами и медалями, придумывали для них всевозможные льготы, объявляли национальными героями. Одновременно с этим бывших советских ветеранов войны лишали элементарных прав и свобод, официально объявляя их «гражданами второго сорта».
Впрочем, вопрос о том, почему беглецы рвутся к латышской границе, волновал директора управления криминальной полиции в самую последнюю очередь. Значительно больше его беспокоило то, как он будет объясняться перед вышестоящим начальством. При поиске и попытке задержать беглецов пострадали не только гражданские люди, но и несколько полицейских из спецподразделения. Тот факт, что он, Чижас, ничего не знал о действиях своего заместителя, вряд ли могло ему чем-то помочь. Перспектива досрочной отставки с минимальной пенсией и проблемой дальнейшего трудоустройства вне системы МВД маячила достаточно отчетливо.
Ричардас устало потер воспаленные веки. То, что Дзиманкавичус вел за его спиной какую-то свою игру, он догадывался. Прекрасно знал Чижас и о том, что его заместитель напрямую связан с несколькими лидерами «национального подполья». Он не считал связь с явными уголовниками чем-то постыдным или зазорным. Напротив, Чижас совершенно искренне полагал, что подобные контакты могут быть весьма полезны в будущем. Но Ричардас и предположить не мог, во что выльются такого рода связи. В приграничном с Латвией районе идут самые настоящие бои с использованием бронетранспортера. Шесть человек погибло, еще восемь ранены, трое тяжело. Шесть спецназовцев из отряда полиции особого назначения лежат в больнице с сотрясениями мозга, а двое с огнестрелами. И ни одного задержанного преступника! Точнее сказать, они были. Во всяком случае, командир спецподразделения Киславускас и Дзиманкавичус уверяли Чижаса, что задержали двоих на одном из хуторов неподалеку от Шяуляя. Но вот предъявить их ни тот, ни другой почему-то не смогли. Когда же директор управления проявил настойчивость, оба офицера вынужденно сознались, что оба задержанных исчезли во время проведения одного из этапов спецоперации. Вразумительного ответа, как это произошло, Чижас так и не услышал.