— Все верно, — радостно отозвалась Исидора. — А вот бабушка, наоборот, отравила жену и стала герцогиней.
— Странно, — задумчиво произнес Прокс.
— А что странного?
— Зачем нужно было строить многоходовую комбинацию и запирать тебя в темницу, если можно было просто отравить?
— Чем изощреннее преступление, тем больше славы. Что тут непонятного? — ответила Исидора. — Таких властителей боятся. Внушать страх — это важно.
— А ты знала, что твоя сестра тебя может отравить?
— Она не стала бы этого делать, не ее стиль.
— Но ты знала, что она представляет для тебя угрозу?
— Знала.
— Почему не отравила ее? Или еще как не убрала со своего пути?
— Не смогла. Любила ее. Мы выросли вместе. Играли, ссорились, мирились и однажды поклялись не враждовать друг с другом. Она не справилась… — с огорчением произнесла девушка. — Стала клятвопреступницей и проклятой. Теперь по закону я должна ей отомстить.
— Как у вас тут все закручено, — удивленно произнес Прокс. — А если моя невеста тебе не понравится, ты ее тоже отравишь?
— Она тебе нравится? — спросила Исидора.
— Нравится.
— Тогда и мне понравится, — невозмутимо отозвалась девушка.
— А если все же не понравится, — не отступал Прокс.
— Да какая разница: нравится, не нравится? Она же не враг тебе, — отмахнулась Исидора. — За это не убивают.
— А за что у вас убивают?
— За власть.
— Понял, — ответил Прокс, хотя не до конца разобрался в хитросплетениях жизни в этом мире, но решил, что разберется в этом позже. А сейчас спросил: — И как ты хочешь отомстить сестре?
— Хорошо было бы засунуть ее в мою темницу. Надо только купить свиток переноса. А для этого найти чернокнижника, а они прячутся от смотрящих. Трудно будет. Нас ведь никто не знает. И вообще, — решительно заявила она, — раз в твоей сумке нет еды, пошли уже отсюда.
— Пошли, но сначала приоденемся.
Прокс собрал шкуры и стал мастерить подобие одежды. Склеивал их универсальным клеем, всегда хранящимся в сумке, и наконец слепил Исидоре накидку, а себе набедренную повязку. Надел балахон на недовольно сморщившуюся девушку.
— Эти шкуры воняют, — проворчала она, но подчинилась.
Кобольды провожали их, следуя в тридцати шагах позади них, и не проявляли агрессии. В загонах оказались лохматые свинки, чьи шкуры красовались теперь на Демоне и Исидоре. В корытах из выдолбленных бревен были навалены грибы, похожие на шампиньоны. А плантации грибов они встретили, выходя из поселения.
Когда по внутренним часам Прокса день подходил к концу, они вышли к подземному озеру.
— Выход тут под водой, — указала пальчиком Исидора.
Над Снежными горами повисло хмурое осеннее небо. Ветер гнал темные рваные тучи, мелкий затяжной дождь превратил дороги и тропы в горах в непроходимую слякоть.
Командующий первым экспедиционным корпусом генерал лер Буртаи нур пребывал в мрачном настроении. План кампании терпел крах из-за отсутствия поддержки войск Братства.
Его войска без боя прошли до земель Старших домов и застряли у перевала. Город-крепость был для них закрыт, и, чтобы пройти дальше, нужно было или брать город штурмом, или идти обходными тропами. Но в том-то и дело, что город должны были взять в осаду отряды Братства, поддержанные Младшими домами. А войска Младших домов закрылись в пограничных крепостях и сидели там, не высовывая носа. Мало того, часть отрядов снежных эльфаров ушла в горы и оттуда совершала неожиданные нападения на обозы с припасами. А припасы должны были дать пограничные крепости снежков.
Обойти по тропам крепость Старших домов, перекрывающую проход через перевал, не получалось. На скалах засели отряды лучников и магов. Они не давали рейдерам и всадникам пробиться в тыл и взять тропы под свой контроль. Да, они несли потери, но еще больше несли потери лесные эльфары. Рейдеры и мастера луков — рейнджеры гибли десятками. Не помогли подкрепления древолюдов, их просто сожгли. Всадников заваливали обвалами из камней. Рейдеров выбивали стрелки и маги, не давая им захватить господствующие скалы. И это были не регулярные войска, а ополчение. Их было много. Очень много. За каждым камнем, за каждым выступом, сверху, снизу, сбоку прятались снежные эльфары и ожесточенно отстреливались. Они гибли десятками, но забирали с собой наиболее боеспособные отряды рейдеров и рейнджеров. Элиту войска леса. И так долго продолжаться не могло.
Припасы заканчивались. Осадной техники не было. В тылу сидели в крепостях снежные эльфары Братства, и если они восстанут против его корпуса, то он, зажатый между войсками Малых домов и крепостью Старших домов, останется без припасов и бесславно погибнет.
Надо менять тактику ведения боевых действий, решил генерал. Он был военный, и для него военные цели были выше политических. А военная необходимость диктовала простое решение — остановить наступление.
Он находился в походном шатре. За столом с мрачными лицами сидели его старшие офицеры.
— Леры, — начал сурово генерал. — Вы сами видите, что кампания, начавшаяся успешно, затормозилась. Нам на помощь не пришли отряды Братства, и я считаю это предательством. У нас в тылу их крепость Меловая гора. Там припасы, осадная техника и рабы. Да, я говорю рабы, потому что предатель заслуживает или смерть, или рабство. Считаю необходимым послать срочное донесение командующему операцией Кирсану-оле и взять штурмом приграничную крепость Меловая гора. Этим мы обезопасим свои тылы. Лер Лори нур, вам поручается со своим полком осадить крепость Меловая гора и в кратчайшие сроки принудить ее к сдаче. Доставить сюда припасы и рабов для земляных работ. Вам в помощь выделяются все рейнджеры и рейдеры.
Авангарду прекратить штурм скал на тропах и занять оборону у подножия перевала с задачей не допустить внезапных атак ополчения на наш лагерь. Основным силам приказываю взять крепость на перевале в осаду. Да поможет нам Вечный лес, леры.
Город дворфов Рингард бурлил, полнился тревожными слухами и готовился к обороне. Член городского совета генерал Марувис развил бурную деятельность. Впервые в жизни ему довелось участвовать в мобилизации. И он, преисполненный гордости оттого, что в свое время, не жалея ремесленников и купцов, призывал их на военные сборы, твердой рукой, в которой была палка, сколачивал хирды.
Ему не удалось бы воспользоваться своим «священным» правом командовать армией военного времени, если бы на совете, где решался вопрос, что делать во время войны снежных и лесных эльфаров, не появился сам папа святой Бурвидус. Он ворвался на совет, как сияющее красное солнце. Сделал ку и пригрозил проклясть весь совет за неправильное приседание. Потом долго проповедовал о долге народа дворфов перед госпожой Матой. И когда впавшие в ужас от своих долгов, неожиданно повешенных на них святым папой, члены совета готовы были отдать последнюю рубашку, он призвал их к священной войне против оккупантов.
Глава городского совета к такому повороту был не готов. Одно дело — откупиться от грехов деньгами, другое дело — рисковать в войне. Он сморщился так, словно ему в зад засунули цветущую вишню с площади. А вечно недовольный и осторожный член совета глен Радурнус выступил с длинной речью против войны. Он долго говорил, что народ дворфов всегда был на стороне сильных и никогда не встревал в разборки других народов. Говорил о вековой мудрости народа, что позволяет ему жить мирно среди всех остальных недостойных народов. И что только они, дворфы, сохранят цивилизацию, когда жители на поверхности истребят друг друга.
Папа невозмутимо слушал его и не прерывал.
Успокоившийся глава совета хотел подвести итог и отказаться от участия в войне. Но его опередил Бурвидус. Он встал и кротко произнес:
— Вы, может быть, и правы, глен Радурнус. Но мы не выслушали славного генерала Марувиса. Может быть, город зря содержит воинов и тратит средства на содержание армии. Дворфы — мирный народ, и, если послушать вас, уважаемый Радурнус, армия вам не нужна.
Глен[5] Радурнус ободрительно кивнул, а генерал вскочил, как ужаленный.
— Как это не нужна! — потрясая кулаками, закричал он. — Мы богаты, а богатых принято грабить. Кто будет защищать наше добро, когда лесные эльфары захватят Снежные горы и захотят забрать наши богатства? Кто, я вас спрашиваю? — И не дав высказаться другим, решительно, как это может сделать штабной генерал, добавил: — Только сильная, снаряженная, обученная армия. А она не справится одна с войсками лесных ушастиков. И что скажут наши союзники — снежные эльфары, если мы отсидимся под землей и не поможем им? Разве мы не одни горы делим с ними? Разве не их сила была для нас защитой от грабителей? Я предлагаю вступить в войну. Вот так! И никак иначе. — Генерал стукнул кулаком по спинке кресла и сел. Все вздрогнули. Решительность генерала произвела сильно впечатление, но не на всех.
Глава совета недовольно зыркнул на генерала.
— Вам бы только повоевать, — раздраженно проговорил он. — И когда это снежные эльфары стали нашими союзниками? Я про это не слышал. — Глава обвел взглядом сосредоточенные лица членов совета. — Итак, уважаемые глены, — начал медленно говорить он. — У нас есть два предложения…
Его снова перебил Бурвидус. Он поднялся и степенно, без нажима стал говорить:
— Прежде чем вы, уважаемые глены, члены совета города, примите решение, надо узнать волю нашей богини по этому важному вопросу…
— И его, конечно, озвучите вы, святой папа? — прерывая Бурвидуса, язвительно произнес Радурнус. Глен Радурнус всегда был в оппозиции к генералу.
— Нет, уважаемый Радурнус. Я не возьму на себя такую смелость, — совершенно спокойно ответил Бурвидус. — Богиня Мата сама покажет нам свою волю. Тот, кто говорит свою волю, отличную от воли богини, у того… — он помолчал, придумывая наказание, но его снова насмешливо прервал Радурнус.
— У того вырастут рога.
— Пусть будет так, — согласно кивнул Бурвидус и попросил: — Мата! Богиня наша! Матушка! Пусть у того, кто не хочет исполнять твою волю и противится ей, вырастут рога на лбу.