– Мой сын очень обеспокоен своей ролью в Доме Атрейдесов, своим будущим как будущим моего наследника. – Он тяжело вздохнул. – И он имеет основания для тревоги. Два года назад все было поставлено под сомнение, когда я дал согласие на брак с Илезой Икац. Положение Пола пошатнулось, и он отлично это помнит. Если я когда-нибудь вступлю в официальный брак, то мой законный наследник оспорит права Пола. Теперь, после разрушения Оторио, в Ландсрааде произойдут большие сдвиги, будет много свободных невест, причем невест востребованных. – Он озабоченно покачал головой. – Хотя я ни о чем не просил Императора, мое положение остается двусмысленным, а вместе с ним и положение моего сына и женщины, которую я люблю.
– Политика изменчива, – сказал Хават. – Когда-нибудь женитьба на дочери другого Дома может стать необходимостью.
– Но как быть с людьми, которым я причиню боль своим решением?
Хават нахмурил густые брови.
– Таковы политические реалии, милорд, и все, что вы можете сделать, – это лишь смягчить удар. Выказывайте Полу и леди Джессике свою любовь, но держитесь намеченного курса. Леди Джессика осознает и примет этот факт, как, впрочем, и Пол.
Лето поднял голову и посмотрел в глаза Хавату.
– Я не собираюсь отставлять Джессику. Если брачный союз станет неизбежным, то нам придется склониться перед необходимостью, по крайней мере, внешне. Но у меня есть иное решение.
Хават с интересом взглянул на герцога.
– Полу уже четырнадцать, – сказал Лето. – Если Ландсраад потребует, чтобы Дом Атрейдесов заключил брачный союз, то давайте подойдем к делу с другой стороны; это, во всяком случае, отвлечет их от сути вопроса и заставит потратить время на пустые переговоры.
– Как я могу помочь вам, милорд?
– Я хочу, чтобы ты поискал подходящих невест для Пола.
Маски и униформа не смогут скрыть все тайны нашего прошлого.
Стоя рядом с троном Золотого Льва, с высот которого Император обращался к придворным, командир сардаукаров сохранял полную невозмутимость. Он не мог допустить, чтобы кто-нибудь заметил, что внутри у него все кипит в предчувствии опасности.
Полковник-баши Джопати Колона был с Императором на Оторио и проверял сообщение Лето о подозрительных действиях какого-то незнакомца. Он лично руководил эвакуацией Императора и его ближайшей свиты и никогда больше не допустит, чтобы подобное повторилось.
Теперь же аристократы Ландсраада толпились в аудиенц-зале императорского дворца, наперебой выражая свою озабоченность благополучием возлюбленного Шаддама IV. Каждый из них страстно желал быть замеченным. Они громко оплакивали невинно убиенных подлым нападением Якссона Ару, но сардаукар ясно видел, что все они уже положили глаз на какой-нибудь пустующий трон, на свободные владения, на богатства, которые можно было теперь урвать…
Бо́льшую часть своей жизни Джопати Колона наблюдал за тем, как имперская политика затеняла и ретушировала реальность, меняла по своему усмотрению исторические хроники и отправляла в небытие великие семейства. Собственный Великий Дом Джопати был свергнут много лет назад в результате заговора, состряпанного Императором Элрудом и герцогом Паулусом Атрейдесом. Это был предательский удар в спину, которого ни один достойный человек не может ни забыть, ни простить.
Отец Шаддама каким-то образом убедил или заставил Паулуса Атрейдеса внезапно напасть на планету Дома Колона Дорхис. Во время нападения некоторые члены семейства Колона были убиты, а молодому человеку вместе с отцом и братьями пришлось скрываться. В конце концов герцог Паулус выследил повстанцев – Джопати теперь знал это наверняка – с помощью тайных агентов-сардаукаров, переодетых в форму Дома Атрейдесов. Юный Джопати Колона и его братья были схвачены, а затем перевезены на планету-тюрьму Салузу Секундус, где их взяли на службу в корпус сардаукаров.
Проведя всю жизнь на суровой военной службе, полковник-баши утратил свой Великий Дом, но ничего не забыл. Он успешно продвигался вверх по служебной лестнице, стал офицером, а теперь служил в личной охране Императора. Он сохранял верность, но помнил, чего была лишена его семья, помнил, что Император отнял у него владение. Эти утраты постоянно омрачали его дух, питали враждебность, которую он скрывал ото всех.
Люди, совершившие это ужасное преступление, умерли много лет назад, но Дом Атрейдесов и Дом Коррино остались. С другой стороны, полковник-баши не мог забыть, как молодой герцог Лето Атрейдес удивил его неожиданным проявлением великодушия и благородства…
Устав от долгого общения с придворными, Император Шаддам удалился в свои покои, чтобы отдохнуть и подумать. Он плохо спал после трагедии на Оторио, планируя ответное мщение – знать бы только, куда нанести удар! Он назначил несколько комиссий, поручив им досконально разобраться с деятельностью Содружества благородных, чтобы не допустить распространения мятежа. Был ли Якссон Ару озлобленным одиночкой, движимым личной ненавистью? Как далеко простираются цели восстания, направленные на уничтожение тысячелетнего правления Коррино?
Императрица Ариката занялась своими делами и отправилась обсуждать перестройку северного крыла дворца с бригадиром строителей. Шаддам был охвачен одной мыслью – как отомстить мятежникам, кем бы они ни были, и покончить с ними, но его жена считала, что жизнь Империи – хотя бы внешне – должна продолжаться как обычно. Она даже советовала «не придавать особого значения тому, что произошло на этой захолустной планете».
Войдя в роскошные апартаменты, Шаддам прилег на диван, устроившись на подушках, но понимал, что уснуть ему все равно не удастся. Как много проблем свалилось на него! Он знал, что не пользуется любовью аристократии. Многие в Ландсрааде будут только рады, если род Коррино угаснет, но он сомневался, что они способны развязать гражданскую войну, к которой призывал Якссон Ару.
Он перебрал в памяти имена наиболее выдающихся аристократов, но Фенринг посоветовал – и, видимо, абсолютно справедливо – вычеркнуть их из списка подозреваемых. Тихие, незаметные изменники могут причинить куда больше вреда.
У Шаддама был полный список тех, кто прибыл на празднество на Оторио, и, естественно, никто из них не знал, что замышлял Якссон, – они не самоубийцы. С другой стороны, Шаддам располагал сведениями о том, какие благородные семейства под разными предлогами отказались прибыть на торжества. Пока у Шаддама не было убедительных доказательств их соучастия. Были только подозрения.
Фенринг помог составить список тех аристократов, которых можно было считать лояльными, а также довольно длинный список тех, кто вызывал подозрение. Эти благородные могли двинуться в любом направлении. Да и как оставаться сторонним наблюдателем в гражданской войне? Шаддаму предстояло внимательно за ними следить, внедрить в их окружение своих людей и анализировать каждый их шаг, каждое сказанное ими слово. После бойни на Оторио опустели многие троны, на которые надо будет подобрать подходящих людей.
Конечно, он не уснул, но, во всяком случае, хотя бы немного отдохнул. Сколько у него забот с момента восшествия на престол Золотого Льва! Шаддам вспомнил, как хотелось ему когда-то стать Императором, вспомнил годы бесконечных интриг и великих замыслов, вспомнил, как они с Фенрингом начали долгое, медленное отравление Элруда. И вот теперь это…
Он вышел на северный балкон, с которого открывался вид на обширный сад. Отсюда он видел, как его красавица жена разговаривает с бригадиром строителей в компании со стройным канцлером Ридондо и Эйксом Нибсом, низеньким сварливым человечком, отвечавшим за планы перестройки. Нибс всегда носил с собой резиновую дубинку – она служила ему самым веским аргументом в спорах со строителями.
Кабинеты Арикаты и Ридондо находились в том крыле, которое сейчас перестраивалось, и они часто встречались и даже вместе обедали, обсуждая долгосрочные планы переустройства императорского дворца. Шаддам знал, что их связывает вполне невинная дружба: его соглядатаи прояснили этот вопрос. Он был счастлив, надеясь, что шестая жена пробудет с ним дольше, чем пять предыдущих. В Арикате было что-то необычное…
Все эти перестройки дворца были детской забавой по сравнению с заботами, обуревавшими Шаддама на троне. Императрица повела бригадира к месту, где трое рабочих укладывали черепицу, и Арикате что-то не понравилось в их работе. Спустя несколько секунд люди уже отдирали черепицу, чтобы переложить ее заново. У Арикаты был зоркий глаз.
Оставив Нибса наблюдать за работой, Императрица удалилась вместе с Ридондо. Словно для того, чтобы доставить ей удовольствие, карлик Нибс накричал на рабочего и замахнулся на него дубинкой. Тот отпрянул, а остальные кинулись бежать, но Нибс бросился за ними, нанося удары дубинкой. Один из рабочих споткнулся, упал, и Нибс еще раз ударил его по спине. Рабочий вскочил и побежал дальше. Люди спрятались под навесом, ожидая, когда Нибс остынет.
Вскоре Ариката вернулась во дворец и присоединилась к Шаддаму в его покоях. Она улыбнулась мужу, но Императору очень не понравилось то, что он увидел.
– Ты говоришь, что тебе хочется работать и ты желаешь заняться дипломатией. Что общего между этим эпизодом и дипломатией? Ты послала Нибса отлупить несчастных рабочих дубиной! Превосходная дипломатия. Это не дипломатия, это варварство.
Впрочем, в его тоне не было особого осуждения.
Императрица слегка наморщила лобик.
– Мне кажется, это возымело действие. Они знают, что я требовательна, и скоро ты сам сможешь оценить результат.
– Дорогая моя, ты уверена, что тебе хватит терпения и учтивости для того, чтобы быть дипломатом?
Личико Арикаты стало каменным.
– Дай мне шанс, и я это докажу.
Упорство жены восхитило Шаддама.
– Ну… мы попробуем что-нибудь для тебя найти.
В тот же вечер в своем кабинете Император решил предпринять одно очень смелое действие. Он издал указ, в котором объявил Якссона Ару вне закона и назначил огромную сумму в награду за его голову – такого вознаграждения не знала долгая история Империи.