кт, что он уцелел, не явившись на торжества, привлек к нему ненужное внимание.
– Значит, барон на самом деле невинен? – Марго, кажется, была удивлена.
– Ну, барона Владимира Харконнена трудно назвать невинной овечкой, моя дорогая! Но в сговоре с Содружеством благородных он точно не состоит.
Она ласково провела кончиками пальцев по лбу мужа.
– Ты так мало спишь! Ты выглядишь усталым. – Она поцеловала его в щеку. – Мой бедный.
– Знаешь, одно твое присутствие меня освежает. Завтра я приступаю к исполнению своих обычных обязанностей наблюдателя за добычей специи и к неофициальной работе – налаживанию связей с контрабандистами. Многое изменится, теперь Император решил закрутить гайки. Это может побудить многих людей к опрометчивым действиям.
Марго осталась ухаживать за растениями в оранжерее, а Фенринг вернулся в их частные апартаменты, решив последовать совету жены и отдохнуть. Он лег на широкую супружескую кровать и накрылся одеялом с головой.
Он думал о своей милой жене; он часто думал о ней, когда ее не было рядом с ним в постели, в его объятиях. Некоторым казалось, что они являются полными противоположностями, но на самом деле их отношения отличались невероятной нежностью. Марго не слыла убийцей, но он знал, что его жена по-своему смертельно опасна. Она прекрасно владела всеми боевыми искусствами Бинэ Гессерит, хотя никогда не признавалась в том, что ей приходилось убивать самой.
И все же леди Марго была присуща внутренняя, врожденная доброта, которой недоставало графу; ее мягкость оказывала на него облагораживающее действие, и ему это нравилось. Ее любовное внимание было отличным средством от его профессиональной жестокости.
Через страстную веру и тайные откровения, недоступные чужим, религиями легко манипулировать. Религии могут также оказывать стабилизирующее действие, создавая общности, скрепленные верой.
Каждый лайнер Гильдии, прибывавший на Каладан, приносил все новые и новые известия о возмущениях, сотрясавших Империю. Герцог Лето тщательно изучал и анализировал эти сообщения, читал подробные отчеты об экстренных заседаниях Ландсраада, наблюдал за реакциями Императора. Видел он и запись речи, в которой ур-директор КАНИКТ отреклась от собственного сына Якссона Ару.
Он был рад, что находится у себя на Каладане, далеко от всего этого.
Лето был не из тех амбициозных аристократов, что разглядели в трагедии новые возможности для себя, способ повысить статус своих Домов. Несмотря на то что многие из них демонстративно выражали возмущение и скорбь по погибшим собратьям, на деле они давали взятки, интриговали и, прибегая к всяческим ухищрениям, старались занять опустевшие места в Ландсрааде. Как уважаемый член Ландсраада Лето мог отправиться на Кайтэйн, чтобы с помощью своего влияния улучшить положение Дома Атрейдесов, но ему была омерзительна сама мысль об этом – это было то же самое, что воровать монеты, которыми закрывают глаза мертвым. Он не опустится до такого вздора ради возможности управлять планетами, до которых ему не было никакого дела.
По возвращении домой после трагедии на Оторио Лето остался на Каладане, намереваясь сосредоточиться на управлении собственным народом, на укреплении владения, которое принадлежало Дому Атрейдесов на протяжении многих и многих поколений. Пол примет герцогскую мантию, когда настанет срок.
Но поскольку эхо трагедии на Оторио должно было коснуться и его сына, Лето разрешил Полу участвовать в заседаниях совета, на котором обсуждались все новые сообщения о событиях, происходивших в Империи. Он объяснил мальчику:
– Ты должен быть хорошо информированным. Очень скоро на твои плечи ляжет тяжкая ответственность.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы понять имперскую политику, сэр, – ответил Пол. Сидевший рядом Хават многозначительно кивнул, испытывая гордость за своего ученика.
– Понимание имперской политики выходит за пределы нашей компетенции, – сказал Лето. – Однако мы должны попытаться понять смысл того, что можем сделать сами.
Когда дело касалось общественных проблем, герцог заседал в главном аудиенц-зале, где выслушивал петиции, принимал дары, награждал за труды и подвиги и творил суд.
Полной неожиданностью стало, однако, появление на таком заседании архивикария Тороно, проделавшего нелегкий путь с северных рисовых полей. Встав перед троном Лето, архивикарий церемониальным жестом благословил герцога.
– Муадх служит вам и молится за вас, мой герцог. Дом Атрейдесов веками правит Каладаном, но мои единоверцы живут здесь много дольше; мы несем мир Дому, избранному для нас Всевидящим.
Лето ответил старику теплой улыбкой.
– Вы всегда хорошо мне служили, архивикарий, и народ ваш довольствуется малым. Чем могу я одарить его?
Тороно выставил вперед поднятые ладони.
– Я явился сюда не с просьбой, мой герцог, а с приглашением.
– Что же это за приглашение?
– Посетить наш храм близ скал Аронди. Каждый месяц мы проводим там обряд медитации и очищения. Этим ритуалам уже тысячи лет. Они помогают нам не забывать, кто мы и зачем пришли в этот мир, не забывать о нашем месте во Вселенной. – Архивикарий улыбнулся. – Я прошу вас, ваших леди и сына не отвергнуть наше приглашение.
Лето привстал и ответил торжественным поклоном.
– Благодарю за радушное приглашение, архивикарий. Как герцог я должен хорошо знать мой народ, а с той поры, когда вы пришли поприветствовать меня, целым и невредимым вернувшегося домой с Оторио, я понял, что плохо знаю ваш народ, архивикарий. – Он помолчал. – Расскажите мне о ритуале. В чем он заключается?
– Мы собираем в лесной чаще молодые побеги папоротника, высушиваем их и раздаем на собрании общин. – Он обеими руками пригладил окладистую бороду. – Отвар папоротника мы называем айларом.
Лето нахмурился, сразу вспомнив странное, гневное послание лорда Атикка. Нет ли здесь какой-то связи с таинственным каладанским наркотиком?
– Мне бы не хотелось пробовать напиток, изменяющий сознание, и я не хочу, чтобы его пробовал мой сын…
Архивикарий, казалось, совершенно искренне не понимал, в чем здесь загвоздка.
– Но мы пьем этот напиток тысячи лет, мой герцог. Айлар нежно обнимает выпившего его человека. От него не бывает никакого вреда, Всевидящий не допустит такого.
– Как герцог я вынужден подчиняться другим правилам, – сказал Лето, но, заметив разочарование в глазах старика, добавил: – Разве нельзя нам просто поприсутствовать на ритуале в качестве наблюдателей? Мы поддерживаем вас, но не являемся последователями вашей религии.
Архивикарий снова поклонился.
– Мы сочтем за честь, если вы прибудете к нам в любом качестве.
Лето откинулся на спинку трона и задумался. Оказывается, на Каладане еще остаются вещи, которые ему только предстоит узнать.
Все золото, драгоценности и тончайшие ткани, украшающие Императрицу, не могут подсказать, что́ есть ее сердце – чистейший бриллиант или грубый булыжник.
Ур-директор Малина Ару поняла, что Императрица Ариката способна сослужить ей очень полезную службу, сама о том не догадываясь. Эта возможность появилась неожиданно, но теперь юная жена Императора могла помочь Малине Ару выпутаться из последствий катастрофы, устроенной ее сыном.
Малина добровольно унизилась в зале заседаний Ландсраада, отреклась от Якссона и даже поддержала его объявление вне закона. Это должно было произойти. Многие в Империи скептически отнеслись к ее личным мотивам, но она могла воспользоваться еще одним рычагом – возбудить сочувствие к себе как к несчастной матери. Несмотря на то что она управляла самой могущественной компанией в Империи, она была и матерью, которую опозорил ее собственный сын, дурное семя…
Да, это должно быть сделано.
После своего выступления в Ландсрааде Малина приняла великодушное «приглашение» Императрицы Арикаты – тайно инспирированное и организованное самой Ару. Но при всей конфиденциальности этой встречи она не осталась незамеченной.
На Кайтэйне у Императрицы имелось множество представительских обязанностей. Ее секретари и прочие помощники делали шоу из всех ее передвижений и конференций. Как и было оговорено, блистательная Императрица приняла ур-директора КАНИКТ во дворце, а после встречи они погуляли в саду, примыкавшем к только что отремонтированному северному крылу.
Малине было просто необходимо, чтобы все соглядатаи, сплетники и простые придворные увидели, как она входит во дворец. Словно по заказу Ариката встретила гостью на пороге. Приветливая улыбка тронула ее чувственные губы, на смуглых щеках проступил румянец. Иссиня-черные волосы длинными локонами ниспадали на плечи. Охране пришлось понервничать, когда Императрица сочувственно обняла ур-директора.
– Мне так жаль вас, моя дорогая Малина. Не могу даже вообразить себе ту боль, какую приходится испытывать матери в такой ситуации. Это несчастье задело самые чувствительные струны в моем сердце. В столь тяжелое для вас время вы можете рассчитывать на мою поддержку и на поддержку Империи.
Малина поклонилась, дав возможность всем любопытным лицезреть ее неловкость и горе.
– Благодарю вас, Императрица. Ваше участие очень много для меня значит!
Ариката взяла ее под руку.
– Идемте на террасу. Мне хочется показать ее вам после ремонта. Заменили облицовку…
Гвардейцы позаботились о том, чтобы никто из любопытных не смог последовать за женщинами, когда они, покинув здание дворца, вышли на богато украшенную цветами роскошную террасу с фонтанами, шумопоглощающими перегородками и уютными тихими местечками, где можно было не опасаться лишних ушей.
Поведение Малины резко изменилось, как только они оказались вне поля зрения.