Стабан выглядел сломленным, но постарался сохранить лицо.
– Что будет со мной, отец?
Эсмар помолчал, потом ответил:
– Я все еще питаю призрачную надежду, что тебе стоит сохранить жизнь.
Рулла снова принялась вырываться, словно нарочно выставив напоказ свой круглый живот.
– Нет! Я ношу под сердцем дитя! – Она бросила взгляд на упорно молчавшего Стабана, потом опять на Эсмара. – Это твой… твой внук!
– Это плод твоего соблазна, твоего лукавства. – Туек отвернулся и жестом приказал своим людям увести Руллу.
– Но дитя невинно! – завыла женщина.
– В пустыне гибнет много невинных, – отрезал Туек, – а ты виновна.
Фенринг был очень доволен этим сюрпризом. Он приказал Туеку приготовить козла отпущения, принести жертву, достаточную для того, чтобы убедить Шаддама, что этот жест был болезненным и реальным. Но жена-соблазнительница и нерожденный внук? Император будет впечатлен сверх всяких ожиданий. У него не останется никаких сомнений.
Фенринг протянул Туеку повязку, снятую с его глаз.
– Могу предложить вот это… нельзя ли использовать повязку как кляп?
Ночью, стоя на высокой горе, откуда открывался потрясающий вид, граф Фенринг и Эсмар Туек наблюдали за происходящим через бинокли с масляными линзами. Они смотрели, как Руллу волокут в открытую пустыню. Записывающий аппарат высокого разрешения фиксировал мельчайшие подробности, потому что Шаддам наверняка захочет насладиться казнью во всех деталях. Он сможет убедиться в том, что Фенринг добросовестно выполнил свою работу.
На дюны падал бледный призрачный свет двух маленьких лун. Фенринг настроил масляные линзы так, чтобы отчетливо видеть, как контрабандисты Туека за руки и за ноги волокут по песку беременную женщину – она была похожа на птицу, распятую в пустыне.
– Досадно, что мы не сможем услышать ее последние слова, хм-м, – сказал граф.
Туек возмущенно фыркнул.
– Она уже достаточно наговорила и достаточно сделала. Будет знать, как предавать мужа.
Люди Туека воткнули фрименскую колотушку в песок неподалеку от Руллы, активировали механизм и бросились к маленькому орнитоптеру. Судно захлопало складчатыми крыльями, взмыло в воздух и полетело прочь.
Фенринг приблизил изображение. Съемочная камера следовала за его взглядом.
– Это не продлится долго.
Эсмар казался статуей, высеченной из песчаника.
– Да, это будет недолго.
Сын Туека, Стабан, стоял рядом с отцом. Он не был связан, но выглядел так, словно его скрутили удушающей шигафибровой проволокой. Он был бледен, как выбеленный солнцем песок. Эсмар обернулся к сыну и выплеснул на него весь свой гнев.
– Благодари меня за оказанную тебе милость, за мою веру в то, что ты не испорчен окончательно. Иначе ты был бы там, рядом с ней.
Стабан тихо ответил:
– Это еще хуже.
Человек со шрамом посмотрел на сына жестким взглядом синих от специи глаз.
– Я и хотел, чтобы тебе было хуже.
Эсмар Туек предложил казнить еще двух контрабандистов в качестве сообщников Руллы. Они, как и его неверная жена, не были замешаны ни в каких подпольных операциях, однако Туек поймал их на воровстве и воспользовался этой возможностью. Эта дополнительная казнь подкрепит рассказ Фенринга, сочиненный специально для Шаддама. Но тех жертв ожидает другой конец. У Туека были на этот счет свои планы.
Хотя Фенринг и не слышал никаких звуков из-за большого расстояния, он видел, как отчаянно билась Рулла, стараясь высвободиться из веревок, привязанных к четырем массивным кольям. Стабан наблюдал, судорожно глотая слюну, которой не было, но молчал.
Колотушка ритмично стучала по песку. Эти звуки обычно довольно быстро вызывали чудовище. Бум, бум, бум! Фенринг напрягся и уловил этот слабый звук; графа распирало от неясного предчувствия. Люди, не родившиеся фрименами, как правило, не имели возможности вживую увидеть огромных песчаных червей из глубин пустыни.
Эсмар Туек молча пристально смотрел вдаль. Потом он опустил бинокль.
– Вы слышите?
– Колотушку? Да, звук очень отчетливый, несмотря даже на расстояние…
– Нет, я не об этом. Прислушайтесь.
Сосредоточившись, Фенринг услышал отдаленный негромкий рокот, шелестящую вибрацию, похожую на шум катящейся волны. В свете лун граф увидел резко оттененный надвигающийся песчаный вал, несшийся с невероятной скоростью.
Огромный продолговатый силуэт двигался к распятой на песке женщине с неотвратимостью метеора. Отчаянно крича, Рулла смогла высвободить одну руку и вырвать кол из песка. Извернувшись, она постаралась дотянуться до второго кола, а освободив руки, занялась ногами. Двигалась женщина с поразительной ловкостью, особенно если учесть, что она была на последнем месяце беременности.
– Это сильная фрименская женщина, – сказал Эсмар мертвым голосом. – Она может выпутаться из любых веревок.
– Если выпутается, сможет ли убежать от червя? – спросил заинтригованный Фенринг.
– Нет.
– Она носит твоего внука, – едва слышно произнес Стабан.
Главарь контрабандистов сердито поморщился.
– Она умирает из-за своего предательства. Нет у меня внука.
Фенринг физически ощущал напряжение, возникшее между двумя мужчинами. Жизнь и решения не были легкими в пустыне.
Граф не использовал нософильтры, а потому вдохнул горячий едкий воздух. Воздух пах пылью и меланжем. Он ни разу в жизни не видел червя так близко, и предстоящая сцена приятно воодушевляла его. Однако где-то в глубине души Фенринга шевелился липкий страх.
Рулла все еще лихорадочно пыталась освободиться, когда песок вздыбился и поглотил ее. Чудовище прошло в глубине под дюнами, затем поднялось над песком во весь свой исполинский рост и пожрало Руллу и колотушку вместе с массой песка.
Фенринг в оцепенении смотрел на игру первобытных сил, а потом опустил бинокль. От Руллы не осталось и следа.
Камера записала все до мельчайших подробностей для Шаддама. Фенринг решил сохранить одну копию у себя.
Вожак контрабандистов долго стоял молча.
– Я заставлю Стабана снова и снова смотреть на эту казнь, – сказал он, хрипло вздохнув. – Чтобы лучше запомнил преподанный ему урок.
Доверие, любовь и честь тесно переплетены, но слишком часто существуют по отдельности.
Дым горящих папоротниковых плантаций черными полосами пятнал небо, словно ложные обвинения – репутацию Лето, но эти разрушения были целительным бальзамом для души герцога, очищением от злокозненного каладанского наркотика.
Атака с применением тактики выжженной земли была необходима, подобно тому как необходима хирургическая операция иссечения омертвевшей плоти. Никакой пощады убийце Чену Мареку. Махинации с айларом нанесли вред народу Лето и запятнали его герцогскую честь. Как герцог Каладана, он считал себя ответственным за распространение смертоносного наркотика по всей Вселенной.
Его не утешала мысль о том, что существуют куда более смертоносные наркотики, чем айлар, что есть более разрушительные вещества и практики их применения. Человечеству искони присуща привычка искать и находить вызывающие пристрастие субстанции, предаваться смертельно опасным порокам. Такие наркотики получили более широкое распространение в ответ на чудовищный рост цен на меланж, вызванный добавочным императорским налогом.
Но конкретно эта проблема поразила его мир, а не какую-то далекую пустынную планету или джунгли Икаца. Папоротник барра растет только на Каладане. Чен Марек культивировал и обрабатывал айлар здесь, и это позорило Дом Атрейдесов.
Совсем недавно охваченный скорбью лорд Атикк подал формальную жалобу в Ландсраад, хотя в настоящее время аристократы были больше заняты мелочной грызней, стремясь завладеть бесчисленными освободившимися планетами и занять теплые места при дворе Шаддама.
Лето был полон решимости уничтожить каждый канал поставок смертоносного зелья. Его возлюбленный Каладан никогда больше не станет источником заразы. Ответ герцога будет скорым и беспощадным, и результаты его действий увидит вся Империя.
Собрав воедино сведения, полученные от тайных агентов, Сафир Хават уже вскрыл невероятно обширную сеть распространения айлара по Империи, и узлом этой сети был Каладан. А ведь ментат только начал расследование и нашел лишь небольшую часть данных. На свет предстояло вытащить множество новых неприглядных и скрытых до поры фактов.
Лето стоял, положив руку на эфес обагренного кровью меча, глядя, как солдаты приводят пленных наемников и собирают разбежавшихся рабочих. Специальные команды жгли папоротниковые плантации, срубали зрелые древовидные растения, возвышавшиеся над полями.
С лица Дункана Айдахо не сходило мрачное выражение, после того как он доложил о бегстве Чена Марека. Солдаты Атрейдеса прочесали все туннели под лесом и нашли тайный выход и обгоревшую землю на месте старта реактивного судна, на котором, по всей видимости, скрылся Марек.
Несмотря на это разочарование, Лето чувствовал себя победителем.
– Мареку удалось уйти, но мы положили конец его деятельности. Производство айлара уничтожено, мы также ликвидируем сеть его распространения, разгромим черный рынок. Этому человеку останется только зализывать раны.
Лето был поражен, узнав, что операции на Каладане организовал и осуществлял тлейлаксу. У герцога и до этого были основания презирать Бинэ Тлейлаксу за то, что эта организация сделала с Домом Верниусов. Теперь мерзкие создания добрались и сюда, модифицировали исконно каладанское растение и превратили его в наркотик, вызывающий еще бо́льшую зависимость, в поистине смертоносное зелье.
Глядя на огромные плантации папоротника барра, на мощное оборудование, наемников и вооружение, Лето все больше и больше убеждался в том, что это не могло быть плодом работы одного человека. Генетические манипуляции тлейлаксу являлись сложным процессом, который невозможно воспроизвести по мановению волшебной палочки.