Во мне сидит острое неприятие некоторых личностей, оставленных на материке.
– А ты, конечно, предпочла бы приехать через месяц на открытие приюта, устроить сироток и уехать, даже ни с кем не поздоровавшись из соседей? – произносит Бернар, не отрываясь от газеты.
– Да. Прекрасная мысль. Все равно мы пока здесь обитаем, погода хорошая, и Мелани нравится.
– Милая, твоя кухарка уже начала приготовления, не расстраивай женщину. Она и без того помешана на экономии, – качает головой мой супруг. – И мы договаривались о том, что часть года обитаем здесь, а часть там. Я до сих пор не вошел в поместье деда, как полноправный хозяин. Уважь мужа, сделай ему приятное.
Недовольно закатываю глаза.
– Терпеть не могу, когда ты начинаешь так говорить. Да я первая предложила вернуться на родину! В первую очередь из–за твоей службы.
Бернар откладывает–таки газету и берет меня за руки.
– Милая, я уже здесь нашел, чем заняться. Выращивать рис, оказалось, довольно интересно. Земля на острове плодородная, а наши соотечественники с удовольствием скупают неизвестную, но вкусную крупу. Не волнуйся, тебя никто не тронет.
Не сразу понимаю, про кого были последние слова Бернара.
– Что? Да я не боюсь никого! – возмущенно вспыхиваю.
– Значит, тем более двадцать родственников перетерпим как–нибудь, – Вандербург отстраняется. – И я им заранее арендовал гостевой дом в десяти милях отсюда. Случайно с утра точно не встретимся.
Мне остается только поджать губы и смириться с завтрашней неизбежностью.
Возможно, я не права, все же у Бернара есть родители, тетушки, в отличие от меня. Я давно сама по себе, дальняя родня не в счет.
Если глубоко копнуть, многие аристократические семьи приходятся друг другу очень–очень и еще с десяток раз очень дальними родственниками. Так что в некотором роде родня Бернара – это и моя родня. Даже не учитывая наш брак.
Но, вспоминая, какой прием мне устроили в прошлый раз, я бы предпочла не заботиться о родственных связях. Но, конечно, не могу лишать Вандербурга общения с папой и мамой. Тем более отец его был положительно ко мне настроен. Вроде бы.
Как обычно, когда не хочешь, чтобы что–то наступило, оно приходит быстрее. Так и сегодняшнее утро. Едва коснулась головой подушки, а уже время вставать.
Встреча назначена на три часа пополудни, и у меня стойкое желание не выходить из комнаты до этого момента.
– Беатрис, завтрак, – открывается дверь, и в нашу спальню вплывает Бернар с подносом, наполненным всякими вкусностями. – Устраивайся поудобнее.
Широко открыв глаза от изумления, выполняю то, что сказал Вандербург.
– Это мне? – спрашиваю на всякий случай.
– Нет, мне! Естественно, тебе. Я уже час на ногах, это ты у нас соня. Даже Мелани давно на улице.
Бернар ставит поднос, берет салфетку, кладет ее мне на колени. Потом подхватывает тост, намазанный джемом, и отправляет его в мой рот.
– О, ммм, – пережевываю, – вкусно.
–Значит, продолжим, – ухмыляется Вандербург.
Далее в ход идут фрукты и традиционное вареное яйцо. Запить все мне предлагается свежевыжатым соком.
– Класс, – протягиваю довольно. – Можно так каждый день?
Хитро улыбаюсь, внимательно следя за реакцией Бернара.
–Посмотрим на твое поведение, – ухмыляется он. – А теперь живо вставай и наводи лоск. Ты у меня и без всяких женских штучек красавица, но я хочу, чтобы гости буквально ослепли.
– Слушаюсь, мой капитан! – торжественно произношу и спрыгиваю с кровати.
В Липрии даже зажиточный аристократический класс живет гораздо скромнее, чем в Ардории. У меня здесь нет личной служанки, да и не нужна она. С прической и макияжем на помощь придет специально нанятая для этих дел девушка, а в остальные дни я сама справляюсь.
Так за хлопотами проходит несколько часов. Немудрено, ведь я тяну время, как могу. Но все равно мы успеваем, и даже немного остается в запасе.
– Моя дорогая, ты обворожительна, – в покои входит Бернар.
На нем парадный костюм, на правой руке перстень, подаренный мной в знак нашего союза. До сих пор ревниво проверяю, надел ли он его.
Был у нас случай примерно с месяц назад, когда Вандербург уехал на рабочую встречу без украшения. Стыдно вспоминать, но я и сама не подозревала, что такая ревнивица и собственница.
– Ты тоже чудесно выглядишь. Специально пришел за мной, чтобы я не вздумала отсидеться в покоях?
Отвечаю ему с улыбкой и с наслаждением вдыхаю мой любимый аромат. Иногда мне кажется, что изначально симпатию во мне к Бернару спровоцировал его одеколон.
–А–хах, ты меня раскусила. Идем встречать гостей? – он отставляет локоть.
– Идем, – отвечаю, с силой выдохнув.
Ладно, как–нибудь потерплю. Главное, никто не заставляет меня жить с родственниками.
Мы выходим на крыльцо, Мелани стоит рядом, держу ее за руку. Все гости приезжают вместе, синхронно. Наклеиваю на лицо любезную улыбку, подозревая, что она больше напоминает ехидный оскал. Но что есть, то есть.
– Папа, мама, рад вас видеть, – Бернар широко раскрывает руки и обнимает родителей. Мы с Мелани остаемся на шаг позади. – Как добрались? Комфортно?
– Да, сын, все хорошо, спасибо, – отвечает его отец. – О, а вот и твоя красавица–супруга. Здравствуй, Беатрис, – он целует мою руку, я приветственно киваю. – Мелани, ты так подросла. Мы тебе куклу привезли в подарок, ты в них еще играешь?
– Конечно,– глаза Мэл загораются искренним счастьем, – спасибо!
Слуга достает из кареты игрушку и протягивает ее.
– Это очень мило с вашей стороны, благодарю, – отвечаю вежливо.
– Хм, – громко хмыкает мать Бернара. При одном взгляде на нее, я понимаю, что ее отношение ни капли не изменилось.
– Мадам, – с напором произношу это слово и киваю с улыбкой.
Надеюсь, она почувствует мою скрытую иронию.
– Беатрис, – также с напором сквозь зубы отвечает Сесилия.
Скорее север станет югом и наоборот, чем эта упрямая женщина назовет меня герцогиней. Что ж, ее право. Я не настаиваю. Все равно правда на моей стороне.
Легонько пожимаю плечами и отворачиваюсь, чтобы приветствовать остальных гостей.
Больше никто не выражает открытого недовольства нашим с Бернаром союзом. Родственники со стороны Вандербурга в основном тихие культурные люди. Или они хорошо умеют скрывать свои эмоции, что с детства практикуется в аристократических семьях. На самом деле все равно, главное, меня не трогают.
С моей стороны только трое гостей, и они по статусу ниже остальных. Краем глаза я замечаю несколько вытянувшихся лиц, когда приветствую Велена, Дмитрия и Вито.
После бунта против Генриха мы стали больше, чем просто начальницей и подчиненными. Думаю, нас теперь можно назвать друзьями, но соблюдающими субординацию.
До сих пор жалею, что не присутствовала, когда маги вместе с управляющим выгоняли королевских гвардейцев с наших земель.
Их план был прост. Генрих дал указ устроить поджог, но так, чтобы была возможность выбежать людям, и само здание фабрики не пострадало. А Дмитрий с Веленом решили не гасить очаги, а швыряли их вместе с землей и травой в лагерь гвардейцев.
Полагаю, это было эпичное зрелище. Печально, что я его пропустила.
– Минуточку внимания, дорогие гости, – объявляет Бернар, постукивая по хрустальному бокалу с соком. – Очень рад, что вы смогли приехать к нам с Беатрис в гости. Само сочетание браком прошло, можете полюбоваться на наши красивые парные татуировки. Настоящее произведение искусства, – Вандербург демонстрирует запястье и взглядом просит сделать меня тоже самое. – И потому мы с вами сегодня просто разделим трапезу. Нам как–то все не удавалось сесть и отпраздновать. Да что там обед, мы даже первую брачную ночь пропустили.
Вандербург смеется, я подхватываю его веселье, наблюдая за вытянувшимися лицами некоторых родственников. Мадам Сесилия стоит красная, как рак. Нужно завязывать с подробностями.
– Что ж, давайте к столу, – произношу с милой улыбкой.
Трапеза проходит тихо, мирно, без скандалов. Всем интересно, как мы поженились. Правда, после подробного рассказа гости стесняются спрашивать что–то еще.
Ловлю себя на мысли, что искренне наслаждаюсь происходящим. Всегда хотела подразнить наше консервативное общество, но опасалась за собственную репутацию, которая очень важна в провинциальной Ардории. Но теперь я замужем и в Липрии. Можно пошалить.
После трех основных блюд и салата слуги вносят большой свадебный торт. Настоящее произведение искусства с розочками и лепестками. Кухарка превзошла сама себя, хотя я отказывалась от торта. Убедил снова Вандербург.
– Беатрис, мы и без того лишили всех присутствия на свадьбе, надо хоть какие–то традиции соблюдать, – сказал он мне. – Нам с тобой ведь не жалко, а им приятно.
Нет, мне действительно не жалко, но до сих пор не понимаю, почему я должна думать о комфорте людей, которые обо мне не думают.
Издержки отсутствия кучи близких родственников сказываются на моем мышлении. Одно радует, по этикету я имею право не приглашать никого чаще, чем раз в год. Думаю, мы на этой удобной цифре и остановимся.
–А сейчас молодые будут разрезать торт. Я сделала начинку с секретом. Часть ее окрашена синим, а часть красным. Каких кусочков окажется роздано больше, того пола родится ребенок первым! – до моего уха долетает объявление кухарки.
Гости не знают, как на него реагировать, Бернар тоже в растерянности.
– Анна, стоило начать с того, что в Липрии есть такая шутливая традиция, – поясняю для народа. – Синий цвет для мальчика, а красный для девочки.
– И вовсе она не шутливая, госпожа, – возражает кухарка, – очень даже правдивая. Вот у жены моего племянника получилось точь–в–точь.
–Стоп, Анна, мы поняли. Приятного аппетита, господа, но прежде чем есть, гляньте, пожалуйста, на сердцевину попавшегося вам куска, – говорю и принимаюсь резать и раздавать порции.
Бедные родственники Бернар. Должно быть, считают, что герцог попал в балаган.