– Что он сделал? Наобещал всего, а потом не пришел?
Она шмыгнула носом и облизнула замерзшие губы.
– Откуда вы знаете?
Как он мог угадать?
Он хмыкнул.
– Я кое-что знаю о повадках мужчин. – В его глазах вспыхнула ярость. – Твой любовник наобещал тебе всякого между поцелуями, а потом позволил продать тебя тому кожевнику. Это должно стать тебе уроком. Нельзя верить мужчинам.
Она вздрогнула, вспоминая отвратительного кожевника, то, как она чуть не стала его женой. Кожевник не тратил бы время, а сразу потребовал бы исполнить супружеский долг. Или чего-то похуже. Он захотел бы забрать ее душу. Тогда она стала бы такой же мертвой внутри, как те животные, чьи шкуры он дубил.
Она решила не пояснять, что Ярдли был ей скорее другом, чем возлюбленным. Самым старым ее другом. И раньше она считала, что настоящим. Письма, которые он слал ей все эти годы, пока она жила в доме Бирда, были для нее единственной отдушиной. Она перечитывала их снова и снова, пока бумага не начинала рваться. Она впитывала каждое слово, запоминая описания далеких стран, в которых он бывал, радуясь его обещаниям уехать вместе из деревни навсегда.
Да, несколько раз они целовались. Первый поцелуй случился, когда ей было четырнадцать лет. Это произошло незадолго до того, как он ушел на флот. В следующий раз они целовались всего несколько дней назад, как ей казалось, чтобы подтвердить их преданность друг другу. Их поцелуи были совершенно невинными. По всей видимости, в последний момент они не смогли заставить его решиться стать ее мужем.
«Нельзя верить мужчинам». Она обдумала слова Маркуса.
– Значит, я не должна верить и вам?
Она посмотрела на него, ожидая ответа, надеясь: он начнет убеждать ее, что он хороший человек. Что он джентльмен. Что он никогда не навредит ей и не обманет ее. Это должно быть его естественной реакцией.
Но ее не последовало.
Глава восьмая, в которой волк не похож на других волков и желает одиночества
Эта деревня напоминала ту, которую они только что покинули. Похожие здания, крытые соломой. Кузница, откуда доносился громкий лязг металла. Каменная церковь с прилегающим к ней кладбищем. Маркус надеялся, что хотя бы эту ночь он проведет не в заточении.
По крайней мере, в этой деревне было не так людно. Они легко преодолели несколько улиц, пока не обнаружили большую таверну. Подъехав к постоялому двору, Маркус почувствовал чудесный аромат жареного мяса. У него в животе заурчало, и он вспомнил, что за целый день съел только кусочек хлеба с сыром, купленным в Колли-Бен.
Он покосился на Элис, которая слегка покачивалась, сидя на муле. Она выглядела истощенной. Возможно, она тоже проголодалась. Девушка была очень худой. Маркус почувствовал укол совести из-за того, что не позаботился о ней лучше. Ему следовало купить еды до того, как они уехали из Колли-Бен. Он закажет сытный обед. Маркус надеялся, что это прибавит ей сил. Он не хотел, чтобы она заболела.
Подумав это, он мысленно поморщился. Ну вот, опять. Он снова начал беспокоиться о ее комфорте. Это едва ли можно назвать типичным отношением хозяина к наемному работнику. Ему нельзя забывать, кем является она, кем является он и, самое главное, кем они друг для друга не являются.
«Значит, я не должна верить и вам?» Он не ответил на этот вопрос. Он сказал ей, чтобы она не доверяла мужчинам. Маркус не собирался противоречить себе и убеждать ее, что он является исключением. Лучше пусть она всегда остается начеку. Так будет лучше для нее. И для него.
Они передали лошадь и мула слуге, который даже не пытался скрыть своего отвращения, почувствовав запах, исходивший от Маркуса. Черт подери! Скоро он примет ванну и люди перестанут шарахаться от него, как от прокаженного.
– У нас почти нет мест. Нет двух отдельных комнат. Есть только одна, – пояснил хозяин таверны, когда Маркус спросил о свободных комнатах.
Одна комната. Это его немного озадачило. Он посмотрел на лицо Элис, размышляя над тем, что делать. Она повернулась и уставилась на него немигающим взглядом, в котором застыли немой вопрос и страх. Ему было противно видеть этот страх, потому что он появился именно из-за него.
Конечно, она об этом не думала. Как и он. Он не подумал о том, где и как они проведут ночь. Он полагал, что сможет снять две отдельные комнаты.
– Хотите соглашайтесь, хотите нет.
Хозяин таверны с любопытством посмотрел на Маркуса, потом на Элис, явно заметив напряжение между ними.
Маркус положил на стойку монету.
– Мы берем ее.
У него не было выбора. В таверне имелась всего одна свободная комната.
Элис, возможно, не нравилась эта ситуация, но он не собирался к ней даже пальцем прикасаться. Как не собирался и провести еще одну ночь в сарае. Или на улице. Для этого было слишком холодно.
– Вы можете приготовить для меня ванну?
Трактирщик повел их наверх, по пути рассказывая, что из-за ярмарки в Колли-Бен случился наплыв постояльцев.
– Я не жалуюсь, конечно. Я всегда рад гостям.
Он отпер замок и пропустил их внутрь. В комнате было достаточно уютно. Просторно. Свет заходящего солнца проникал сквозь занавешенные окна. Кровать была не так велика, как огромное ложе, на котором он привык спать в Лондоне, но он не собирался брыкаться и метаться во сне. По крайней мере, ни одна из его подружек прежде не жаловалась на это. Он будет держаться подальше от Элис.
Трактирщик ушел, пообещав прислать им ванну. Дверь за мужчиной закрылась, и они остались одни. Снова. Только на этот раз все было иначе. Совсем иначе. Они находились наедине, в спальне. Он старался не смотреть в сторону кровати. Маркус чувствовал в воздухе напряжение. Она нервничала, ее страх можно было буквально попробовать на вкус, как вино.
Элис встала в центре комнаты и огляделась, не выпуская чемоданчика из рук, оценивая и, как ему показалось, определяя возможные пути побега. Она всегда была похожа на загнанное в угол животное, судорожно ищущее выход.
Выдохнув, он повернулся к камину, в котором тлели угли. Как, черт побери, он оказался в этой ситуации? Ему было грустно и досадно. Он уехал из Лондона, бросив семью и друзей в порыве гнева.
Его гнев почти утих, но теперь Маркус чувствовал усталость. Изможденность. Ему не хотелось видеть свою семью. Но он знал, что не сможет прятаться всю жизнь. Куда он денется от семьи? Он не мог отвернуться от сестер.
Уже несколько недель он провел в одиночестве. Только сегодня, купив эту девушку, он послал одиночество куда подальше. Он мог оказаться здесь один – сбросил бы сапоги, грязную одежду и продолжил бы наслаждаться одиночеством. Но вместо этого ему приходилось заботиться о том, чтобы вести себя как джентльмен и хороший работодатель.
Он поворошил почти погасшие угли кочергой. Так он смог себя чем-то занять, а у нее появилось время, чтобы успокоиться. Маркус подозревал, что она в этом нуждалась. Он переворачивал угли кочергой, пока они не разгорелись. Поднявшись, он повернулся к девушке. Она крепко обняла себя руками.
– Тебе не нужно бояться.
Она резко кивнула:
– Я знаю. Я не боюсь.
Она сказала одно, но по ее глазам он понял, что она чувствует совсем другое.
– Ты не веришь мне, – заметил он. – Но это хорошая новость.
Она выпрямилась.
– Никогда не верить мужчинам? Верно?
Он кивнул:
– Так и есть.
Он устроился в кресле с подголовником, которое оказалось куда удобнее, чем можно было судить по внешнему виду. Обивка его истрепалась, но кресло было еще достаточно мягким. Маркус вздохнул с облегчением.
Он махнул рукой на стул, стоявший рядом с камином:
– Садись.
Она покачала головой:
– Вы сказали, что мы не будем…
Она запнулась, но он понял, о чем она подумала. То, что он никак не мог заставить себя произнести. Она беспокоилась, что он захочет затащить ее в постель.
– Не будем чего? Сидеть на стульях?
Она покраснела.
Он продолжил:
– Я имел в виду именно то, что сказал. Мы не женаты. Я не имею на тебя никаких видов…
Она махнула рукой.
– Но ведь мы же делим одну комнату…
– Ты слышала, что сказал трактирщик. Есть только одна свободная комната.
– Вы попросили еще, чтобы сюда принесли ванну, – заметила она.
– Ты хочешь, чтобы я не мылся?
Маркус с удивлением посмотрел на девушку. Он прекрасно понимал, что весь мир жаждал, чтобы он принял ванну.
Элис насупилась, и Маркус догадался, что она чувствует запах даже на таком расстоянии.
– Конечно… только куда я пойду, пока вы…
Ее прервал стук в дверь. Маркус встал и прошел мимо Элис, чтобы открыть ее.
Мальчики-служки внесли в комнату ведра с горячей водой. Они закрыли экраном медную лохань, стоявшую в углу, и вылили в нее воду. Поклонившись Маркусу, они вышли.
Он радостно потер руки, с нетерпением посмотрев на пар, поднимающийся от воды.
Вошла пожилая женщина с мылом и полотенцами.
– Вам нужно что-нибудь еще, сэр?
Элис в отчаянии огляделась. Она открыла рот, а потом закрыла его, словно не решаясь о чем-то попросить. Например, чтобы ей принесли оружие или лестницу, по которой она сбежала бы через окно.
– Да, – ответил он. – У вас есть зал, где можно спокойно попить чаю? – Он кивнул в сторону Элис. – Я хочу принять ванну наедине с самим собой.
– Ох! – Женщина кивнула, засунув пухлые ладони за фартук. – Да, у нас есть такое помещение. – Она кивнула в сторону двери, вопросительно посмотрев на Элис. – Вас провести туда, мэм?
Элис быстро закивала. Она явно испытывала облегчение.
– Это было бы чудесно.
– Пойдемте со мной.
Женщина вышла из комнаты, махнув девушке рукой, чтобы та последовала за ней.
Элис чуть ли не выбежала из комнаты. В этом заключалась определенная ирония. Маркус знал множество женщин, которые с радостью остались бы в комнате, чтобы понаблюдать за тем, как он будет принимать ванну. А вот эта не хотела оставаться.
– Ступай, – бросил он ей вслед. – Возможно, к чаю там подают печенье.