— Ты! — Он ткнул пальцем в гоблина Крипа, сгорбившегося за партой. — Несварение желудка! После занятия попросишь микстуру у мэтрисс Иги.
— Ты! — Он сверкнул глазами в сторону оборотицы Райси, так что она, бедняжка, подскочила на стуле. — Давно пора залечить клык!
— Ты! — Он всем телом развернулся в сторону Рона и замер, его ноздри раздувались.
— Ты… — задумчиво повторил он.
Мы все застыли в недоумении, глядя то на мэтра, то на дракона. Эороан всегда выглядел абсолютно здоровым. Да и чем болеют драконы? Разве что заработают небольшую отрыжку, если заглотят неосторожного рыцаря вместе с доспехами.
Рон распрямился. Жаль, я не видела его лица.
— Что с твоей кровью?.. — вполголоса, будто сам себе, проговорил мэтр.
Мы затаили дыхание, но преподаватель продолжать не стал, хлопнул ладонью по кафедре, приводя нас в чувство.
— Теперь вы видите, на что способна магическая диагностика! — сурово крикнул мэтр.
Как я потом поняла, мэтр Липл совсем не умел разговаривать спокойно, все время кричал. Не злобно, но эмоционально. Хотел, чтобы мы слышали и запоминали.
— И скоро вы тоже сможете ставить диагнозы пациентам, считав их энергетическую ауру!
— Ты! — завопил он снова и на этот раз указал на меня. — Ты вроде бойкая девица! Иди сюда!
Я? Бойкая? Да я слова не произнесла с тех пор, как мэтр вошел в аудиторию, сидела тихо как мышь. Ну ладно, пойду. Самой любопытно, что там у меня внутри.
Наш воинственный гном — чуть позже я узнала, что среди старшекурсников он заработал прозвище «мэтр Крикл», — надрываясь, вытащил в центр подиума стул, который был больше него в два раза. При этом он яростно отпихивал руки помощи, тянувшиеся к нему со всех сторон.
— Сядь!
Я села.
— Иди к нам, дракон! Обычно драконы видят больше, чем представители других рас!
— Э-э, — протянул чей-то обиженный голос с заднего ряда, — это как-то несправедливо!
— Все справедливо! — осадил его мэтр Крикл. — Правда — она и есть правда.
Снова мы — я и Рон. Просто какое-то наваждение! Рон выбрался из-за стола и нехотя направился ко мне. О это его лицо: «Я суров, я мегасуров, я настолько суров, что даже в зеркало на себя смотреть боюсь!»
— Сейчас ты, молодой человек, поставишь первый в своей жизни диагноз этой юной особе! — жизнерадостно известил его преподаватель.
Очаровательно! Я думала, самое плохое позади — осталось на испытаниях. Я заерзала на стуле: десятки взглядов направлены на меня и Рона. Сделалось неуютно!
— Возьмите юную особу за руку так, чтобы ощутить пульс на ее запястье. — Мэтр сразу приступил к делу.
У Рона на лице не дрогнул ни один мускул, когда его пальцы легонько прижали пульсирующую под кожей венку. Он не мог не почувствовать, как сильно бьется мое сердце. Я не знала, куда деть глаза, и изо всех сил сохраняла невозмутимый вид.
— Ток крови поможет увидеть ауру, хотя опытный диагност обходится и без пульса, — объяснял преподаватель. — А теперь почувствуйте энергию юного тела.
Одногруппники захихикали. Девочки прятали улыбки в ладошки, парни кривенько ухмылялись. Мэтр Крикл был уже такой старый, что и не понял, что ляпнул что-то не то. Я залилась краской, даже Рон неуверенно моргнул.
— Почему я с тобой все время во что-то вляпываюсь! — прошипела я чуть слышно.
— Как и я с тобой, — не остался в долгу Рон.
— Почувствовал энергию? — спросил мэтр.
— Да.
— Отлично! Больной орган всегда излучает темную ауру. Во время занятий мы научимся распознавать, что означает тот или иной вид ауры, а пока достаточно того, что ты почувствуешь изъян. Как ее печень?
— В порядке, — процедил драконище.
— Легкие, почки?
Бр-р-р, я чувствовала себя лягушкой, которую препарируют.
— Полагаю, Розали полностью здорова.
Мэтр Крикл довольно потер ладони.
— А сердце?
— Колотится.
— Вот! И очень сильно! — воскликнул мэтр. — Ты видишь эту небольшую червоточину? Это еще не дефект, но тревожный звоночек, что в будущем юной… м-м-м… Розали следует повнимательнее относиться к своему сердцу. Оно у нее слабовато. Тебя кто-то напугал в детстве, я прав? Какое-то событие навсегда оставило небольшой шрам на вашей сердечной мышце.
Я ничего не ответила, как в тумане вернулась на место. Все притихли и поглядывали на меня, гадали, что же так сильно могло меня напугать. Мэтр все говорил и говорил. Объяснял, как полезны его занятия будущим целителям. А Рон стоял на том же месте и хмурил тонкие брови, пока преподаватель ни махнул ему рукой: можешь садиться.
Тут к гадалке не ходи, Рон сложил два и два: мою неприязнь к драконам и оскаленную жуткую морду из моих детских воспоминаний…
Я вышла из аудитории последней — специально тянула время, хотела побыть одна. Но Рон дожидался меня в коридоре. Не дал ускользнуть, хотя я рванула в сторону. Настойчиво потянул из рук матерчатую сумку с учебниками, взвалил на плечо.
— В столовую? Я провожу.
Не бороться же с ним за сумку! Мы пошли рядом.
— Этот… дракон. Кем бы… он ни был… — мучительно медленно проговорил Рон. — Я приношу за него свои извинения.
— Да ладно, ты-то не виноват, — вздохнула я. — И ты прости за все. Руку тебе поранила.
— Ерунда, давно зажила.
Вот и весь наш разговор. До дружеских обнимашек далеко, но и врагами мы быть перестали, верно?
Дожденник. Двенадцатый день. Утро
Дожденник. Двенадцатый день. Утро
Наше зеркало заговорило! Я спокойно причесывалась, никого не трогала, и вдруг мое изображение отложило расческу, улыбнулось жуткой улыбкой и прошептало:
— Держись подальше от крылатого огня. Он тот, кто погубит тебя.
Я заорала, на крик с кровати подскочила Норри. Она, оказывается, ничего не слышала, пришлось пересказать.
— Зи, ты просто не выспалась! Спишь на ходу.
— Клянусь, это было реально! Нор, сдается мне, что заклинание «Свет мой зеркальце» предназначено вовсе не для того, чтобы лепить зеркала на стены. Надо его расколдовать. Или выкинуть!
Но у Норри загорелись глаза. Она со всех сторон осмотрела зеркало, потрогала, понюхала, едва ли не лизнула.
— Слушай, давай пока оставим, поглядим, что будет дальше. Я постараюсь разузнать о заклинании. Если наше зеркало начало извергать пророчества, то это может быть нам на руку!
— Что-то мне совсем не нравится это пророчество — «держись подальше от крылатого огня». Что бы это могло значить?
Мы с Норри уставились друг на друга и обе одновременно отвели глаза: нас посетила одна и та же мысль.
— Рон? — спросила я нерешительно.
Норри преувеличенно бодро замахала руками:
— Да если бы и Рон, подумаешь! Ты и так хотела держаться от него подальше, разве нет? Поэтому тебе ничего не грозит.
Ага, хотела. Точно. Именно после того, как мы впервые за долгое время нормально поговорили! Я, конечно, не думала навязываться к нему в друзья, но… Почему это дурацкое зеркало заговорило именно сейчас? Или не стоит обращать внимания на бредовое пророчество? Может быть, мы заклятие наложили криво, мы ведь не старались.
Все, писать больше не могу: убегаю на занятия.
Дожденник. Двенадцатый день. Вечер
Дожденник. Двенадцатый день. Вечер
Сегодня день невероятных и неожиданных событий. Утром заговорило зеркало, а вечером я пошла на свидание с Лоером.
Ладно, это не совсем свидание и все получилось случайно: я написала конспект, рассчитала формулу для успокоительного зелья, выучила параграф из истории магии, собрала учебники на завтра и отправилась в «Трудолюбивую пчелку», узнать, нет ли вакансий.
Я шла и размышляла, не спросить ли у гнома за стойкой, где сегодня работает дракон с факультета целителей. Впрочем, он единственный дракон, который сейчас учится в академии, — служащий без труда поймет, о ком речь. Конечно, я хотела выяснить это только для того, чтобы снова случайно с ним не столкнуться. Конечно! Пусть Рута сломя голову бегает следом, я не такая.
В воротах академии я повстречалась с фениксом, который возвращался с рынка: он держал в руках кулек с вялеными финиками. Подбрасывал их в воздух и ловил ртом. Увидел меня, закашлялся.
— Зи!
Фу, почему глупые имена приклеиваются насмерть — не отдерешь! Спасибо тебе, Норри, с твоей легкой руки разве что преподаватели не зовут меня Зи. Преподаватели и Рон.
Лоер заметил, как я поморщилась, и исправился:
— Рози! Я рад тебя видеть! Куда направляешься?
— Гулять и наслаждаться жизнью, — мрачно ответила я и пояснила: — Работать иду, куда же еще.
— В «Пчелку»? А давай ты сегодня никуда не пойдешь?
— Какое заманчивое предложение, — проворчала я. — Но деньги сами собой не вырастут, знаешь ли.
Лоер задумчиво отправил в рот еще один финик, опомнился и протянул мне кулек, мол, угощайся. Я взяла парочку — вкусные, сочные. Такие не в каждой лавке купишь, только в тех рядах, где торгуют южане, и цены заламывают ой-ой.
— Что если я тебе заплачу? — спросил феникс.
Я подумала, что ослышалась.
— Чего?
— Заплачу тебе за то, что ты прогуляешься со мной. Будем считать, что я нанял тебя на работу. Сколько обычно платят студентам — две, три медяшки в час? Я заплачу пять.
Я оторопела. Нерешительно улыбнулась: шутишь, да? Эльм оставался серьезен.
— Это странно, — честно сказала я. — Деньги мне, конечно, нужны, но… Я даже не знаю, как к этому относиться. Ты меня покупаешь?
— Что ты! — Лоер махнул рукой, и несколько фиников упали на землю. — Просто не представляю, как тебя еще уговорить. Для меня это гроши, а тебе нужна работа. Ты уйдешь и будешь весь вечер киснуть в какой-нибудь прачечной, а я — уныло скитаться по аллеям парка. Почему бы нам не совместить приятное с полезным?
С этим не поспоришь. Я испытующе посмотрела на феникса. Оглянулась на тихие аллеи… Осень на прощание подарила нам один из тех дней, когда мир, кажется, застывает в своей хрупкой красоте: деревья стоят в дивном желто-алом одеянии, солнце не торопится покидать небосвод, воздух пахнет сухими травами и последними цветами — тонкий и почему-то грустный аромат. Еще немного — и холодные ветра сорв