Несколько раз захаживал мэтр Орто — декан нашего зеленого факультета и заодно главный целитель академии.
— Ну как тут наша пострадавшая? — спрашивал он с мягкой улыбкой. — Ты уж извини, твою подругу я не пустил, хотя она почти влезла в окно первого этажа. Такая настойчивая юная гоблинка. Кажется, Норрелла.
Мэтр заговаривал мне зубы, а сам проверял целебные плетения на моем теле — я чувствовала покалывания и пощипывания, а то будто табун мурашек пробегал по коже. Рон тревожно наблюдал за ним, ожидая вердикта.
— Все отлично, — наконец сказал декан во время третьего своего визита. — Юная Рози уверенно идет на поправку!
Рон, напряженный как струна, только теперь выдохнул. А я, признаться, до сих пор плохо представляла, от чего меня лечат. Ожог на пальце, хоть и сильный, едва ли заслуживает такого пристального внимания.
После того как я потеряла сознание, я очнулась уже в лечебном корпусе, и выпускать меня отсюда в ближайшее время явно не собирались.
Вечером я достаточно пришла в себя, чтобы попросить Рона принести мой дневник. Страницы защищены заклинанием — записи могу видеть только я. Но почему-то мне кажется, что Рон все равно не стал бы читать.
Хочу подробно записать все, что случилось со мной ночью с четвертого на пятое. Писать будет тяжело, при одном воспоминании о Лоере меня охватывает такая жгучая ненависть и такое бессилие, что хоть вой. Один раз я даже треснула больной рукой о спинку кровати, лишь бы не думать. Заорала, конечно. Прибежал Рон — он как раз только вышел пообедать, вернее, его прогнал мэтр Орто, буквально вытолкал за дверь. Рон рванул ко мне, протянул руки, чтобы обнять, но по моему настороженному взгляду понял, что еще не время, и тихонько, очень бережно погладил по волосам.
Так вот, он принес дневник. И поскольку я все равно застряла в лазарете на несколько дней, не торопясь опишу «операцию по спасению дурынды Розали из лап красноволосого чудовища». Звучит эпично, а?
Кажется, ко мне потихоньку возвращается чувство юмора — хороший знак.
Но сейчас я очень устала и пока уберу блокнот в тумбочку. От чего же меня все-таки лечат?
Снежник. День шестой. Вечер
Снежник. День шестой. Вечер
Трудно теперь оживить в себе те чувства, которые я испытывала, скитаясь в одиночестве по Ройму, скрываясь от друзей, которых я считала врагами. Уже через час я замерзла: дождливая погода сменилась ветреной и студеной, изо рта шел пар, и, если стоять без движения, начинали леденеть ступни.
Чтобы согреться и поднять себе настроение, я решила навестить все места, которые связывали меня с Лоером. Кофейню, где работала подавальщицей и где Норри до сих пор моет посуду. Ресторан, куда он меня пригласил на первое свидание. Внутрь меня, конечно, не пустят: одежда на мне скромная и словно кричит о том, что заплатить за ужин нечем, но хоть постою на крыльце или загляну в окна, чтобы увидеть столик, где мы в прошлый раз сидели. Заверну на ратушную площадь, сейчас пустынную и тихую.
Ноги несли меня сами. И как же я удивилась, когда обнаружила, что стою рядом с таверной, где в один из вечеров я трудилась горничной, а Рон — конюхом. Платили неплохо — четыре медяшки в час, но и работали мы честно, не разгибая спины. Перед уходом повариха пригласила нас в зал, налила по стакану теплого молока и отрезала несколько ломтей горячего пышного хлеба. Очень вкусно! Мы с Роном устали и почти не разговаривали, но перекидывались взглядами, в которых было все: и поддержка, и улыбка, и теплота. Кольцо Лоера уже тогда пускало корни в моем сердце и в моей душе, но я еще не чувствовала этого. Я не думала о фениксе, а просто радовалась уютному вечеру, заслуженному ужину и другу, который разделил его со мной.
Когда я оказалась рядом с таверной, я не ушла, наоборот, проскользнула внутрь, присела за дальний столик. Повариха вспомнила меня и принесла чашку бульона.
— Что-то давно вы к нам не приходили, — укорила она меня. — Нам такие работники всегда нужны. Как там молодой дракончик?
— Лучше всех, — буркнула я, потому что в тот момент сердилась на Рона и Норри.
— Поссорились! — сделала вывод добрая женщина. — Ничего, помиритесь.
Из таверны я все-таки решила идти на ратушную площадь. Если там все еще продают сахарную вату, я смогу купить: в кармане пара медяшек — как раз хватит. Она напомнит мне сладость поцелуя моего феникса.
Написала, и свело скулы от омерзения. А ведь я правда только и думала, что о его поцелуях, как любители дурманных зелий грезят о Зеленом Тумане. Лишь в те минуты, когда он находился рядом, я взлетала на вершины блаженства, а если оставалась одна, в сердце поселялась сосущая пустота, которую невозможно было заполнить ни книгами, ни общением с друзьями.
Мама бы сказала, что это нездоровое чувство и что настоящая любовь не замещает жизнь, а дополняет ее, что настоящая любовь никогда не опустошает, а только наполняет. Но мамы не было рядом. На руке пульсировало кольцо, и мне казалось, что мои чувства истинные.
А сейчас я понимаю, что мое состояние было очень похоже на то, когда объелся тортиками, пирожными, орешками и печеньем: и сладко, и тошно, и остановиться невозможно, ведь сладости так манят, так притягивают…
Я отправилась на площадь, а пришла в парк. Деревья облетели, стояли голые и печальные. Листва под ногами уже не шуршала так весело и не взлетала ворохом разноцветных бабочек, если подкинуть ее вверх носком сапожка, как в тот день, когда мы с Роном выгуливали здесь Громилу. Она чавкала под ногами — разбухшая, потемневшая. Но я еще помнила, как огромный пес носился по дорожкам, поднимая лапами ворох листьев. Как мы с Роном стояли близко-близко и я спросила его: «Никогда?»
«Да что за наваждение?» — обескураженно подумала я.
Кто или что приводит меня туда, где я вовсе не планирую оказаться?
Где-то далеко раздался бой часов — двенадцать дня. Самый разгар занятий. Рон и Норри сейчас на лекциях, можно попробовать тихонько пробраться в общежитие и передохнуть до трех, а потом снова удрать.
Но не тут-то было! Оказалось, что у ворот, нахохлившись, стоит Норри, очень грозная на вид, вглядывается в прохожих и совершенно точно караулит меня.
«Вот шпионка!» — воскликнула я про себя.
Да-да, именно так. Я заметила ее издалека, когда пробиралась через торговые ряды, но тут же затормозила и повернула назад.
— Зи!
Я вздрогнула и оглянулась: меня догоняла Вики, моя бывшая соседка. Она несла в руках бумажный пакет с яблоками — ходила за покупками.
— Зи, тебя ищут Норри и Рон. Они уже, кажется, полгорода оббегали. Что случилось?
— Ничего, — пожала я плечами. — Немножко поссорились. Ты не говори им, что видела меня, я потом сама скажу.
Я удивилась, как беззаботно звучит мой голос.
«Бегают! Ищут! Да кто их просит! Мешают моему счастью!»
Я записываю свои тогдашние мысли и даже не верю, что могла так думать. Я была очень зла на друзей за то, что они встревают в мои отношения с Лоером. А главное — если Нор не оставит свой пост, то как же я увижусь с моим фениксом?
Я сердито развернулась и снова ушла бродить по городу. Засела в маленькой пустой забегаловке, где пахло пригоревшей кашей, и пила взвар. Моих монеток хватило на четыре стакана, которые я растянула на два часа. Подавальщица подозрительно на меня косилась, но, кажется, поняла, что мне нужно где-то пересидеть время, и пятый стакан принесла уже просто так, бесплатно.
На улице постепенно темнело.
«Интересно, глупый Ронище-драконище и Нор-мухомор все так же морозят свои пятые точки, разыскивая меня?» — мстительно размышляла я.
Я очень устала прятаться, проголодалась и, стоило мне выйти под пронизывающий ветер, продрогла до самого нутра. Но делать нечего — придется ждать, Лоер будет встречать меня у павильона боевиков, спрятанного в глубине парка, в семь вечера. Там нас никто не потревожит.
К тому времени я придумала, как незаметно пробраться на территорию кампуса. Стена вокруг академии не везде одинаково высокая и гладкая: дальше от ворот она становится низкой и неровной. Кое-где выпали камни, и на поверхности точно образовались ступеньки. А в одном месте деревья растут так близко и плотно, что, держась за ветки, можно забраться по стене, как по лесенке.
Туда я и направилась. Часы пробили шесть, потом еще половину. Я торопилась, боялась опоздать. А вдруг он уйдет, не дождется? Я мечтала поскорее оказаться в объятиях Лоера, и тогда сразу забудутся холод и голод, все сомнения улетят прочь. Он успокоит меня, похвалит за то, что я так ловко обвела вокруг пальца Рона и Норри.
Когда я наконец спрыгнула на землю с внутренней стороны стены, до назначенной встречи оставалась четверть часа. Я понеслась, подхватив подол, натыкаясь в темноте на корни: в этой части парка не горели фонари.
Лоера, который ходил взад-вперед у дверей павильона, я увидела издалека. Учебные павильоны боевиков не запирают на ночь. Что там красть? Песок? Маты? Обугленные мишени? Отличное место, чтобы уединиться и побыть вместе.
— Лоер! — крикнула я, запыхавшись.
Он обернулся, рассмеялся, увидев меня.
— Какая ты растрепанная! Неужели бежала? Так хотела меня видеть?
— Да!
Если бы я могла вернуться в прошлое, надавала бы себе по щекам за это «Да»!
Лоер притянул меня к себе, а я запрокинула голову, ожидая страстного поцелуя. Губы потрескались и болели — я каждое утро смазывала их жирной мазью, а они все равно никак не заживали. Норри уже тогда с подозрением наблюдала за мной.
— Не слишком ли Лоер усердствует? — как-то спросила она.
Но я не ответила. Пусть. Я потерплю.
Как же тяжело писать об этом, как мерзко и гадко понимать, что меня все это время использовали. Лоер подчинил мой разум. Но хуже всего, что он прекрасно осознавал, что его предательство меня убьет, разрушит, я никогда не приду в себя, но не остановился бы…
— Я тебя обязательно поцелую позже, — сказал Лоер, сжимая меня в объятиях. — Глупенькая Рози. Пойдем со мной, я приготовил для тебя кое-что особенное.