Он взял меня за руку и повел за собой в павильон.
Здесь пахло песком и вспотевшими, разгоряченными телами студентов после тренировки. Не самое романтичное место. Маты после занятия обычно сваливали кучей в углу, но сейчас Лоер подготовился, разложил несколько у стены. Над ними парили три огонька-светлячка, стояла открытая бутылка вина и пакетик с орехами и сухофруктами.
— Приготовил нам гнездышко, — сказал он.
— Я… не пью вина.
Моя решительность дала слабину. Таких свиданий у нас пока не было.
— Не бойся, не бойся, — зашептал Лоер в самое ухо. — Тебе понравится. Все будет хорошо. Все будет сладко.
И я размякла и пошла за ним, как овечка на заклание.
Не могу пока писать. Всю душу выворачивает наизнанку.
Рядом сидит Норри, она все-таки уговорила декана ее впустить, чтобы ненадолго заменить Рона.
— Только пациентку не волновать! — строго сказал мэтр Орто.
Норри вскинула руки, мол, разве я не понимаю?
Да чего они все со мной носятся как с писаной торбой. Если честно, я заслуживала тумаков и строгой выволочки, а не того, что все ходят вокруг меня на цыпочках.
— Пишешь? — спросила Нор. — Тебе ведь больно вспоминать, так зачем?
— Чтобы запомнить и больше никогда не быть такой дурой!
— Хм… А знаешь, я тоже для тебя напишу свою версию, хочешь? Только извини, слов подбирать не стану.
— Очень кстати! А то я начинаю чувствовать себя тяжелобольной, как-то даже не по себе!
Норри бросила свой любимый взгляд исподлобья: «Ой, я что-то важное знаю, но сказать не могу!»
Вооружилась пером, утащила у Рона лист бумаги — а нечего раскидывать на подоконнике свое имущество — и тоже принялась строчить.
И еще раз всем спасибо за поддержку комментариями, мне пока так и не вернули возможность комментировать, чувствую себя как без рук, держусь только ради вас))
Снежник. День шестой. Все еще вечер…
Снежник. День шестой. Все еще вечер…
Вернулся Рон, принес несколько соленых крендельков и честно разделил на всех. Норри ему выгнать не удалось: она расположилась на подоконнике и уходить не собиралась. Торопливо писала, а когда Рон, смирившись, хотел забрать учебники, загородилась локтем. Стульев в комнатушке больше не было, поэтому Рон уселся на пол, скрестив ноги.
Заглянул мэтр Орто, многозначительно кашлянул и сказал:
— Я смотрю, у вас тут веселая компания, но Рози нужен покой!
— Они меня не беспокоят, пусть останутся! — взмолилась я. — Хотя бы ненадолго!
Без их молчаливой поддержки я никогда не смогу закончить эту страницу дневника, чтобы навсегда перевернуть ее.
— Даю вам полчаса! — строго сказал декан. — И после этого Рози немедленно ляжет спать.
— Я прослежу, — откликнулся Рон.
Они вместе с мэтром Орто воззрились на меня одинаково суровыми взглядами.
— Сдаюсь! — пискнула я.
Стало тихо-тихо, лишь скрипело по бумаге перо в руках Норри да с негромким шелестом переворачивались листы учебника.
Я вздохнула и взяла карандаш.
…Лоер усадил меня на маты, пристроился рядом, принялся разливать вино в стаканы. Да, в обычные стаканы, в каких в столовой приносят взвар и компот, наверное, там он их и раздобыл. Я не хотела пробовать вино, да и сама обстановка была неуютная. Что мы делаем с ним вдвоем в этом пустом, холодном помещении?
Мне хотелось уйти, но я не уходила, только потихоньку отодвигалась, пока не уперлась спиной в стену.
— Куда ты прячешься от меня, малышка Зи, — рассмеялся Лоер. — Все равно не спрячешься!
Он перебрался ближе, сел напротив, отрезав все пути к отступлению. Заставил взять стакан.
— Ты вся дрожишь.
Лоер погладил меня по щеке, а я снова потянулась следом за ладонью, как несчастный любитель запретных зелий тянется за флаконом Ока Тьмы.
— Мне холодно, — призналась я.
И не только потому, что я продрогла, гуляя весь день по улицам города, — в груди будто лежала ледышка. Сейчас понимаю: это был страх.
— Тебе надо выпить. — Лоер поднес к моим дрожащим губам стакан, так что зубы клацнули об ободок, и заставил сделать глоток. — Вот так. Еще. Молодец.
Он и сам выпил, набрал горсть орехов, захрустел ими. Один, смеясь, вложил в мои приоткрытые губы.
— Ты такая забавная, Зи. Застыла с открытым ртом, как птенец. Не понравилось вино?
— Я… не знаю…
Что-то внутри меня боролось, но очень слабо. Моя жгучая любовь была сильнее страха. И я хотела, чтобы Лоер остался мной доволен, поэтому сразу исправилась:
— Вкусно, спасибо.
— Славно!
Лоер опрокинул стакан, подкинул в воздух сушеный абрикос и поймал ртом. Ему было весело. Еще бы! Впереди ожидал желанный приз, который хоть и дрожал, сжимаясь в комочек, уходить не собирался. Уверена, случись все, как задумал Лоер, он бы бросил меня прямо там — оглушенную, плачущую. Но самое страшное, что я все равно продолжила бы любить этого гада…
Вино, которое я выпила на голодный желудок, быстро затуманило разум. Не могу сказать, что это было неприятно: голова стала легкой, навалилась сонливость. Я зевнула.
— Эй, не спать, не спать! — затормошил меня Лоер. — Впереди много интересного, Зи!
И впервые за вечер поцеловал меня как обычно — страстно, горячо, будто вместе с поцелуем забирал часть меня самой. Теперь-то я знаю, что так оно и было: он заряжался моей силой.
— Даже жаль, — пробормотал он вполголоса: наверное, думал, что от вина и поцелуев меня совсем развезло и я ничего не слышу и ничего не понимаю. — Скоро ты станешь бесполезна…
Я и не заметила, как оказалась лежащей на спине, а Лоер накрыл меня сверху, да так, что я едва могла пошевелиться под его натренированным, сильным телом. Я понимала, к чему все идет. В голове сами собой вспыхнули строчки из маминого письма: «Всегда помни о том, что ты леди, веди себя достойно…»
— Не надо, Лоер, — прошептала я и отвернула голову от очередного поцелуя. — Пожалуйста…
Он нахмурился.
— Разве ты не любишь меня, Рози? Разве ты не хочешь, чтобы мы были вместе?
— Хочу! Но это обязательно?.. То, что мы сейчас…
— Эй, а ну не хныкать! Конечно, обязательно, а ты как думала? Когда парень и девушка любят друг друга, это всегда случается. Я и так уже долго жду. Или ты не хочешь порадовать меня?
Его взгляд сделался холоден. Лоер отстранился и сел, всем видом выражая разочарование.
— Все понятно, ты меня просто не любишь.
— Люблю! — крикнула я.
Встала рядом на колени, обняла, искала губами губы, но он какое-то время отворачивался, прежде чем позволил себя поцеловать. Снисходительно заулыбался, опрокинул меня на маты, делая вид, что в шутку борется со мной.
— Нечего тут бояться, Зи! — бодро сказал он, когда победил мое слабое сопротивление. — И опомниться не успеешь, как все будет позади. Так надо. Все по-взрослому. Ты только не трепыхайся, я все сделаю сам.
Он начал расстегивать пуговицы на платье, а я лежала как безвольная кукла и следила за его руками. Одна пуговица под самым горлом никак не поддавалась, и тогда Лоер, выругавшись, выдрал ее с мясом.
— Как ты носишь это тряпье, — процедил он сквозь зубы.
Я хотела напомнить, что это мое единственное теплое платье, но побоялась еще больше его рассердить. Он расстегнул платье до пояса, стянул рукава. На мне оставалась лишь сорочка, и я невольно прикрылась руками: тонкая ткань почти ничего не скрывала.
— Снова боишься? — усмехнулся Лоер.
— Холодно…
Он спустил с плеча одну бретельку. Другую.
— Опусти руки. Ну же!
И вот тогда дверь в павильон слетела с петель, а в помещение ворвался сноп яркого света.
Отлично, я снова довела себя до слез, а друзей до паники. Норри бегала за водой со льдом, пока Рон ходил со мной по комнате, схватив в охапку.
— Ш-ш-ш, — бормотал он, будто я малышка Фруфи.
Принеслась Норри с ведерком.
— Платок в кармане, — бросил Рон.
Чистейший, только слегка помятый. Ох уж эти аристократы. Теперь платок пригодился для компресса: Нор намочила его от всей души и льда не пожалела. Пришлепала это сооружение мне на лоб, по щекам потекла вода, заливая и ночную сорочку, и рубашку Рона, и пол.
Мы оба оказались мокрыми, как лягушки. Я принялась хохотать, шмыгая носом. Друзей, правда, и мой смех не слишком-то обрадовал. Норри взяла со столика чашку с водой.
— Пей, пей, Зи!
— Выпей, Розали.
Рон опустился со мной на кровать, придержал чашку. Давясь, я сделала несколько глотков.
— Все, я успокоилась. Честно.
— Я сожгу твой дневник, — мрачно пообещал Рон.
— Только попробуй! — огрызнулась я, помолчала и добавила примирительно: — Мне надо это пережить, как бы ни было тяжело и трудно. Самое страшное уже позади. Только не уходите, останьтесь со мной.
— Куда же мы уйдем, — пробурчала Нор, — от тебя, дурочки такой!
Дверь слетела с петель, а в помещение ворвался сноп яркого света. Я узнала это сияние: так сверкала чешуя Рона, когда он менял ипостась. Я уже видела его неполное обращение — в подвале, когда на меня напал орк-потеряшка.
Рон перешагнул порог, для этого ему пришлось нагнуться: он стал в два раза выше, чем обычно. Тело, закованное в золотую броню, горело жаром.
Он не стал тратить время на объяснения, в два прыжка оказался рядом с Лоером, схватил его за шею и поволок за собой, наружу.
Лоер хрипел и сучил ногами по полу, вздымая облачка песка.
Я быстрее натянула рукава платья — застегиваться времени не было, — выбежала следом и стала свидетельницей битвы в небе.
Гигантская огненная птица, с чьих крыльев срывались капли чистого пламени, и золотой дракон сходились грудью на грудь. Они со всей силы били друг друга крыльями и поднимали такой горячий ветер, что я едва дышала от жара. Рвали когтями. Дракон вонзал клыки в горящую протуберанцами шею феникса, а тот в ответ долбил его мощным клювом.