– Тин, Тин, ты что? Всё же уже хорошо! Тин…
– Ох, Мири… Если б ты знала. Мне та Ани годами снилась. Я грызла себя и грызла…
– Но видишь, ты не виновата! – попыталась я утешить, как могла.
– Да всё равно виновата, просто не так, как раньше, – Тин смахнула слезы с глаз. – Откажи я ей, была б она нищей да с дитём, но, может, живой осталась бы.
– Или погибла, пытаясь сама выгнать плод. Или умерла от родов, – я обняла Тин крепче. – Ты не можешь этого знать. А сейчас тебе известно точно, что ты дала ей шанс на счастье, а убили её жадность да корысть этого лорда Кассари.
– Очень хороший человек этот ваш директор, лорд Йарби, – улыбнулась Тин.
– А он тебе нравится? – оживилась я.
– Мири!
– А ты ему точно нравишься, – решила я гнуть своё. Пусть отвлечется.
– С чего ты взяла?
– Он тебе подарок купил. Неужели ещё не отдал? – вгрызлась я, ведомая положительным примером настырной Бри.
– Какой подарок?
– Сейчас расскажу! Но ты поклянешься делать вид, что ничего не знаешь! Обещаешь?
– Мири!!
– Обещаешь?!
– Ну, обещаю, – улыбнулась Тин.
– Дорогущий! Купил там же, где я ступку нашла, – уставилась ей в глаза, добиваясь полного внимания, и торжественно, по словам, чтобы она оценила, произнесла: – Алхимические весы гномовской работы в полированном ларце из горного ореха. Серебряные. А стрелка с золотым концом. Кра-а-асивые… – закатила глаза, вспоминая, как оглаживала сияющее дерево ладонью, любовалась гравировкой шкалы, безупречной гладкостью чаш, изящной тонкостью стрелки, несколькими вставленными в крышку сверкающими аметистами. В том, что такое пленит и Тин, я не сомневалась. Но у меня самой шести золотых, чтобы приобрести подобное роскошество, не было.
– А почему ты думаешь, что это – мне?
– Потому что он извёл меня вопросами, тёмное ты дерево предпочитаешь или светлое, а бархат красный или синий, а стрелка золотая или серебряная, – засмеялась я.
– И что ты выбрала?
– Про стрелку ты знаешь, а дальше не скажу! Вот перестанешь строить из себя ледяную деву, сама увидишь! А то ты как зыркнешь, так страшнее Валькирии!
– Изолт очень добрая, – улыбнулась Тин. – Только жизнь у нее была непростая.
Так мы не про леди Изолт сейчас. То, что та хорошая, я и без Тин знаю.
– Тин, так ты не сказала, тебе нравится лорд Йарби?
– Мири!!! – и засмеялась: – Поздно уже. Тебе спать не пора?
Вот и весь разговор.
И всё равно – хорошо. Если б не нравился – сказала бы прямо.
В субботу вечером я, в новом цвета лесного мха платье с вышивкой из листьев, танцевала с Аскани контрданс. Фигуры мы разучивали по вечерам в конюшне, а кое-что показала мне Бри. Наверное, я бы путалась и сбивалась, но Ас держал мысленный контакт и подсказывал, какое движение будет следующим. А ещё щурил на меня глаза и просто излучал довольство. И сам был нереально, невообразимо, немыслимо хорош. В своем коричневом гибкий и грациозный, как лесной леопард. Легкие повороты, плавные взмахи рук, касания пальцев к пальцам, вихрь черных волос… Я не думала, что это – так. Мне одновременно и хотелось танцевать с ним ещё и ещё, и прижаться к его груди, запрокинуть голову, глядеть в глаза. Правильно я боялась танцев! «Обаяю, очарую, обольщу… – улыбнулся Ас уголками губ. – Такая прекрасная невеста обязана быть влюбленной».
Низкий звук контрабаса вибрировал в позвоночнике, барабан стучал сердцу в такт, легкомысленные переливы флейты порхали, как бабочки, и было невозможно сосредоточиться и думать о чем-то, кроме того, что видишь. А передо мной были его неотрывно смотрящие тёмные глаза.
«Пойдем ко мне в комнату. У тебя губы, как лепестки дикого шиповника. И ты так часто дышишь… Я хочу тебя хотя бы поцеловать… иначе с ума сойду!»
«Что о нас подумают?»
«Что мы ушли учить гномий?» – Аскани забавно округлил глаза.
Я засмеялась.
Всё-таки я от него сбежала. Вроде бы ничего особенного он и не делал – прикасался кончиками пальцев к коже, гладя шею и ключицы, легко трогал губами губы…
Но это был первый раз, когда мне самой хотелось, чтобы он зашел дальше.
Глава 18
В воскресенье с утра, мы, аки львы, играли, точнее, дрались за оранжевую грушу. Судя по погоде, это был последний матч осеннего сезона, поэтому обе команды твердо были намерены победить. Но победила – спасибо Бредли, научившему Аса и меня хорошо драться, – всё же наша. На грани, с разрывом в одно очко, с разбитым носом Кирана и моим сумасшедшим прыжком с дерева на дерево… но победила.
Уходя с площадки, сердитый Лив плюнул мне под ноги. Аскани тут же попытался встрять. Но представить драку Аса с мальчишкой, который на два года младше и на полторы головы ниже, было немыслимо. На это, похоже, Лив и рассчитывал. Только вот не учел, что я тоже дерусь.
Догнав его одним прыжком, положила ладонь на плечо.
– Что, дровина стоеросовая, решил малыша проучить? – голос Лива был звонок и нахален. Начал разворачиваться… увидел меня… успел удивиться – и получил кулаком в нос.
– Будешь задираться, ещё добавлю, я с трех лет дерусь, – сообщила я рыжему, – без скидок на то, что я ниже, меньше, легче тебя и вообще девчонка.
– Ну, ты-ы!..
– Я играю честно. А ты?
Лив сузил глаза.
Я прищурилась в ответ.
Оскалился.
Я клацнула зубами. Подумала и ещё сморщила нос.
Лив сердито посмотрел на меня, посмотрел… и заржал.
– Не, не буду я с тобой драться! Ты кусаешься! Считай, что победила!
– Победила, – согласилась я. – Хочешь, помогу одежду без стирки отчистить?
– Ты умеешь? Покажешь?
– Могу. Но тут резерв нужен. Твоего хватит?
– Не знаю, – задумался Лив. Сейчас лицо рыжего было совсем другим – не вредно-ехидным, а просто симпатичной мордахой сообразительного пацана. – Попробуем?
– Пошли на скамейку. Заодно себя в порядок приведу.
Ас ментально хмыкнул и послал одобрительное: «Молодец!»
Ночью мне приснился сон.
Я снова летела над теми, незнакомыми и уже родными горами. Отрог, тёмный лес, каменистый перевал далеко внизу, внезапный блеск узенькой речушки, мелькнувший несущийся через поляну олень… снова лес… меня будто тянет куда-то вправо… слушаюсь, переваливая через седловину двух сросшихся гор. Если бы не зов, я пролетела б мимо тёмной башни, не заметив, так та сливалась с обрывистыми скалами склона горы, прячась за высокими елями и растворяясь в тенях.
Мне сюда?
Босые ступни коснулись каменного порога. Сумрачный свод, обрамленный колоннами, короткий проход… шаг, ещё шаг… шершавый холод камня под ногами и арка проема без двери. А за ней – алхимическая лаборатория, рядом с которой бледнела даже школьная. Большущая комната с четырьмя стрельчатыми окнами до потолка, и столы, полки, стеллажи и шкафы, заваленные книгами и свитками, уставленные приборами, из которых треть я видела только на рисунках в книгах, а о назначении ещё трети могла лишь догадываться. И знакомая черная фигура у одного из столов.
Почему-то я даже не удивилась.
Зато удивился Шон.
– Ты?! Как ты сюда попала? – и, пока я хлопала глазами, думая, уйти мне сразу или попробовать объяснить, каким ночным ветром меня сюда занесло, принял решение сам. – Ну ладно, всему есть причина. Раз ты здесь, давай, взгляни свежим взглядом и сообрази, как из этих семи цветных растворов сделать радужный? Лить в красный или в фиолетовый всё остальные по порядку не предлагай – это не работает. И простой перебор вариантов тоже не поможет. Нужен принцип.
Отодвинулся в сторону, показывая мне ряд стоящих на столе колб всех цветов радуги.
Думала я недолго.
– Раздели цвета на максимально контрастные – фиолетовый и желтый, синий и оранжевый, красный и зеленый. Останется голубой, как небо, на котором расцветает радуга. Вот в него и лей из двух сосудов сразу.
– Ну, ты даешь! С первого раза! – сообщил Шон через минуту, запустив пальцы в шевелюру, заставив ту встать петушиным гребнем. – А что делать дальше, скажешь?
– Или выпить, или взорвать, – пожала я плечами, глядя на перламутрово переливающуюся в руках мага склянку. Красивая…
– Пей!
Я? Это? Озверел, что ли? Хотя это же сон, можно и выпить… Чего во сне не сделаешь? Вон, летаю же не хуже Шиа, и не удивляюсь.
Протянула руку и, не коснувшись пальцев Шона, взяла. Браслет на руке, который я носила не снимая, не прореагировал никак. Понюхала – вроде химией не несет. И вообще, пахнет похоже на молоко. От бешеной коровки, ага. Посмотрела на серьезно глядящего мага и, зажмурившись, глотнула. Молоко и молоко. Чуть сладкое, и всё.
Запрокинула колбу, выливая в рот остаток. Проглотила – открыла глаза – странно, но колба у меня в руках казалась сухой и чистой, будто в ней никогда ничего и не было. И тяжести в животе тоже не чувствовалось. Может, это был морок, какая-то проверка? Морок во сне… ничего ж себе! Захотелось засмеяться.
– У тебя одна капля на губах осталась. Позволь? – и, прежде чем я успела что-то сказать, притронулся к моей нижней губе пальцем. Критически похлопал на него глазами, поднес к носу, понюхал, пожал плечами, а потом лизнул. И вытаращил глаза. Он не пошатнулся – его пошатнуло, заставив отступить на шаг назад и опереться на тяжелую каменную столешницу.
– Шон, тебе помочь? – дернулась я к нему.
Маг предостерегающе поднял ладонь.
– Не подходи, – помотал головой и нервно засмеялся. – Знаешь, кузнечик, я только что, похоже, такую глупость сотворил…
Как-как? Кузнечик? Вот как он меня зовет? Ну да, ясно – сплошные коленки да локти. То самое, очень членистоногое. Спасибо, что не косиножкой.
– Шон, а что это было? И где мы? – от вопросов распирало.
– Ну, мы в месте, которого в реальности нет. Эта башня – миф, легенда, понимаешь?
– Не-а… – нет, ну ясно, что мы во сне. Или это я сплю, и Шон тоже мне снится? Потому как если двоим снится то, чего нет на свете и чего они в реальности никогда не встречали и встретить не могли, это всё же совсем странно.