– Ты уверен, что эти архивы стоят таких денег? Мы друзья, но я не работаю бесплатно.
– Если они так прячут, то уверен, что эти архивы стоят того, чтобы их искать. Я продам историю «Бильду» и заплачу тебе.
Ульрике тронула его за плечо.
– Еще раз вспомнишь про эту собаку Шпрингера, я улечу домой.
– Подожди, какую собаку?
– «Бильд». «Бильд», Роман.
Водитель такси кивнул куда-то в сторону. Роман непонимающе глянул на него. Таксист удивленно помахал рукой:
– Вы не ждете никого в гости? За нами уже минут десять едет машина, хорошо знаю номера – это полиция.
– Полиция? Ну понятно, меня выпустили, чтобы посмотреть, куда я пойду и с кем встречусь, так ты говорила? – он повернулся к Ульрике.
Ульрике кивнула.
– Мы не должны встречаться с Симоном, еще и сами попадем в переплет. Представь, если они узнают, за какие услуги мы ему заплатили такой гигантский аванс.
Роман внимательно рассматривал машину, следующую за ними. Она ничем не отличалась от обыкновенных такси, которых в этом районе города всегда полным-полно.
Глава 36Февраль 1947 года. Ставка Сталина
Сталин был в отличном расположении духа. Все шло очень хорошо – война выиграна, союзники поняли всю мощь и силу Советского Союза. Осталось завершить несколько дел, которые пока не давали спокойно наслаждаться ролью победителя.
Сталин стоял у стены, на которой расположилась гигантская карта Европы. В правой руке он держал трубку, указательным пальцем левой руки провел одному ему понятную линию от Берлина куда-то на север. В том месте, где начиналась Англия, движение пальца остановилось. Сталин на секунду замер, потом повернулся и подошел к столу. Нажал кнопку вызова секретаря.
В кабинет быстрым шагом вошел молодой полковник в морской форме. Не доходя до Сталина двух метров, военный остановился.
В руках секретарь держал блокнот и карандаш. Он слегка наклонил голову вперед, поднял блокнот и замер, ожидая слов Верховного.
– Фитин тут?
– Товарищ Сталин, он ожидает в приемной.
– Пусть заходит… И закройте все входы и выходы, Лаврентий ничего не должен знать.
Сталин вернулся к своему столу и прикурил трубку, которую держал в руке. В кабинет зашел Павел Фитин. Подтянутый и энергичный, он ровным шагом приблизился к столу, держа ровно спину и почти не сгибая ноги в коленях.
– Товарищ Сталин…
Сталин движением руки прервал его.
– Садитесь.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
Фитин, молодой еще человек, держа спину все так же прямо, сел на стул, на самый его краешек. Слегка наклонившись вперед, положил руки на приставной столик и посмотрел на Сталина.
Сталин сделал несколько затяжек из трубки, исподлобья внимательно рассматривая молодого Фитина. Он помнил тот разговор у себя в кабинете, перед самым началом войны, когда Фитин, тогда в другой должности, докладывал ему о деле Рудольфа Гесса.
– Вы сейчас в самом центре Германии. Как там?
Сталин, прищурившись, разглядывал Фитина.
– Товарищ Сталин, у нас все нормально – наши люди работают. Мы вам докладывали, что наша сеть очень успешно работает и у нас, и в западной зоне.
– Да, я знаю. Я помню.
– Провалов нет, но, честно сказать, время сейчас не такое острое, как в войну.
– Да, это правда. Когда видели Гесса? – неожиданно спросил Сталин.
Фитина вопрос застал врасплох. Он ждал разговора о работе разведки в Германии. После своего освобождения от должности в Москве он уже больше года занимался безопасностью в советской зоне Германии. Но Гесс? Это было давно…
– Гесс… Да, с ним пришлось повозиться. Он сейчас в тюрьме Шпандау. Несколько раз я с ним встречался, говорить он не хочет.
– Мы так и не смогли понять, о чем он тогда говорил с Черчиллем? Или у вас есть другие сведения?
– Сведения у нас есть, товарищ Сталин. Подтвердить мы их не можем.
– Мне не нужно ваше подтверждение. Не в сберкассе. Мне нужно знать, о чем говорил Гесс с Черчиллем. Есть документы об этом? Я имею в виду, документы у вас, не у англичан.
– У нас есть донесение. Я об этом докладывал Берии.
– Зато с некоторых пор он мне не все докладывает.
Сталин встал, показал жестом Фитину, что он может сидеть, и медленно двинулся вдоль карты на стене. Подошел к центру карты и повернулся к Фитину.
– Что вы спрашивали у этого старого нациста?
– Мы задавали ему все вопросы: зачем он полетел, кто дал ему задание, как он его выполнял. Товарищ Сталин, он не ответил ни на один вопрос.
– Вы уверены в том, что нет никаких документов у англичан?
– Есть, но мы туда пока не можем добраться, товарищ Сталин.
– Тогда вот что… Дайте указание агентуре перестать заниматься делом Гесса. Англичане не дадут нам возможности прочитать их архивы. Они думают, что они хитрее нас. Пусть думают, что мы отказались от поиска. Ну и мы не дураки. Через пять или через шесть лет они забудут про этого нациста, да и про документы тоже. А мы не забудем. И вернемся к поиску в то время, когда это нам будет нужно. Лет через десять. – Сталин опять колюче посмотрел на Фитина. – Никто, еще раз скажу вам, никто не должен знать о нашем разговоре. Дело Гесса – это мое личное дело и Черчилля. Я сам хочу поставить Черчилля на место. Никто не должен мне мешать. Поэтому я поручаю это вам. И никому…
Через полгода Фитина сняли с должности. А в 1953 году Сталин умер, и вопрос об архивах, связанных с полетом Рудольфа Гесса в Англию, так и остался нерешенным.
Глава 37Отрываться от слежки можно…
Неизвестная машина продолжала неотступно следовать за такси.
Роман и Ульрике уже поняли, что это слежка. Адвокат обеспокоено постучала водителя по плечу:
– Вы город хорошо знаете?
– Конечно, я тут родился.
– Я заплачу вам двойную цену, но вы привезете нас в гостиницу без наших сопровождающих.
– Достаточно будет двадцати фунтов, я и так не люблю, когда за мной ездит полиция.
Таксист резко добавил газ, но это не помогло, слежка не отстала. На одном из поворотов водитель неожиданно въехал на закрытую парковку. Дорога вела через небольшой туннель, который заканчивался у внутреннего шлагбаума. Но машина, которая преследовала их, не отставала и ехала за ними. У шлагбаума водитель нажал кнопку на стойке при въезде и быстро вкатился на парковку. Шлагбаум за ними опустился, и такси выиграло несколько секунд. На парковке были сотни машин, проехать между ними не так просто. Однако таксист, хорошо знающий расположение парковки, проехал первый ряд, резко свернул влево, в узкий проход, над которым висела табличка «Рабочее помещение». Рабочее помещение оказалось небольшим переездом в следующий зал. Таксист проскочил переезд, сделал поворот и остановился у дальней стены.
Полицейская машина на мгновение тоже остановилась у таблички, затем медленно двинулась дальше, в дальний конец парковки.
– Ну что? Я ведь говорил, – таксист, улыбнулся, – пусть теперь нас поищет, он ведь не знает, что из этого рабочего помещения есть выезд на параллельную улицу. Это знают только свои.
Адвокат радостно хлопнула водителя по спине…
– Ты заработал свои деньги, отлично.
Таксист подъехал к выходу, о котором он рассказывал, оглянулся по сторонам и резко выскочил на совершенно пустую улочку, которую использовали доставщики продуктов в расположенный наверху супермаркет.
Роман все еще не верил, что ему удалось оторваться от слежки, осмотрелся, но никаких подозрительных машин не заметил. Он повернулся к Ульрике.
– Я думаю, наша поездка закончилась. Мне все это не нравится.
– А ничего. Сейчас поднимемся в номер, выпьем вина, и все забудется.
– Да нет. Я совсем о другом. Мы улетаем.
– Что значит улетаем? Мы вечером встречаемся с Симоном.
– Ни с кем уже не встречаемся. Все стало слишком опасным. Я говорю, что мы немедленно летим в Берлин.
– Подожди, а Симон?
– Извини, Ульрике, надо позвонить Симону и сказать, что мы улетаем. Ну как по-другому?
– Некрасиво так. Некрасиво. Я знаю Симона – он будет ужасно расстроен.
– Извини.
– Я боюсь, что мы его подставим, он наверняка продолжит искать нам пленки.
Она отвернулась, расстроенная, от Романа и замолкла обиженно.
Глава 38Рейс Цюрих—Берлин
Роман и адвокат сидели в креслах самолета «Люфтганзы», следующего в Берлин. Они молчали. По проходу между креслами шла стюардесса, толкая перед собой столик с едой и напитками. В «Люфтганзе» кормят хорошо, и друзья, немного успокоившись после приключений, решили пообедать.
Роман заказал горячий сэндвич с лососем и баночку икры. Адвокат ограничилась бокалом сухого вина.
– Хотите и вы что-нибудь выпить? – стюардесса мягко притронулась к плечу Романа.
– Разумеется.
– Что вам – вино, водку?
– Рюмку холодной водки, если есть.
– Окей, – улыбнулась стюардесса, достала из столика небольшую стопку и молниеносным движением плеснула туда прозрачную жидкость.
Роман откинулся в кресле, выпил залпом рюмку.
– Эй, да ты алкоголик, – посмотрела на Романа Ульрике.
– Нет. Хочешь, я расскажу тебе, как нужно пить водку в самолете?
Роман отщипнул кусочек сэндвича.
Адвокат с интересом наблюдала за приготовлениями.
– Смотри – пить надо быстро, закусывать легко.
Ульрике засмеялась, а Роман выпил еще одну рюмку и медленно съел кусочек сэндвича. Затем взял салфетку, просушил губы и сказал:
– Слушай, мы выползли из такого переплета!
– А себя не жалко? Потеряли время, потеряли деньги. Стояли уже рядом с архивами.
– Ты, видимо, так и не поняла, где мы стояли. Пока меня допрашивали наши добрые британцы, я уже обо всем успел подумать. Конечно, мне очень хочется добраться до архивов. Но, видно, не судьба.
Роман откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Глава 39Симон в опасности
Симон шел по городу, за спиной у него висел небольшой рюкзак, который он то и дело ощупывал руками, словно проверяя, на месте ли тот.