142.
Кипучая натура Выговского не могла долго оставаться без дела и безразлично взирать на смуты, раздиравшие его детище – Украинское гетманство. Его стараниями в инструкцию на сейм попали требования, «чтобы религия греческая стародавняя, не униатская, имела полную свободу в землях коронных и Великого княжества Литовского по правам и свободам стародавним», чтобы от униатов были отобраны монастыри, церкви, имущество, епископства и архимандритства и возвращены православным. Кроме того, под его давлением была написана грамота к царю с просьбой освободить Ивана Нечая, соратника Выговского, сосланного в Сибирь143.
Поляки побаивались, что Выговский «замышляет уже вступить на гетманство Запорожское: чтобы он не задумал образовать для себя удельного владения из Украйны, под покровительством Турции»144. Уже в январе 1662 года Выговскому приходилось оправдываться перед поляками за свои контакты с казаками. Тем не менее летом Выговский провел ряд встреч с Юрием Хмельницким.
Надо признать, что «Ян на Баре и Любомле Выговский», воевода Киевский и сенатор Речи Посполитой, имел все возможности жить безбедной жизнью польского магната. Мог, но не воспользовался этим. Конечно, честолюбие всегда было побудительной силой его поступков. Однако эти амбиции заставили его вернуться к активной украинской политике в самый сложный для Украинского гетманства период, в момент, когда Украина раскололась на две части, каждую из которых возглавляли эгоистичные авантюристы-гетманы: Тетеря (сменивший в январе 1663 года Ю. Хмельницкого и выбравший Варшаву в качестве патрона) и Брюховецкий (избравший Москву).
Эта трагическая ситуация не могла оставить равнодушными старых соратников Хмельницкого, и они попытались изменить ее. В данных условиях они просто обязаны были объединиться, забыв разногласия и взаимные обиды. Все патриотично настроенные старшины приняли деятельное участие в попытках спасти творение Хмельницкого – единое Украинское гетманство, и большинство из них погибло в этой борьбе. Все, начиная с Выговского, что, безусловно, делает ему честь.
Восстание спланировали на тот момент, когда вся польско-литовская армия во главе с королем должна была вступить в пределы Левобережной Украины, начиная поход на Москву. Союзное полякам Правобережное казацкое войско шло под предводительством Ивана Богуна, знаменитого полковника периода восстания Хмельницкого, друга и сторонника Выговского. Левобережные города с готовностью сдавались Богуну, который оставлял в этих городах лишь небольшие польские гарнизоны. Как только польско-украинские войска завязли в осаде Глухова, по всему Левобережью вспыхнули восстания, а польские гарнизоны были уничтожены. Богун имел контакты с Левобережным гетманом и. Брюховецким и командующим русскими войсками Г.Г. Ромодановским.
Другой мятеж начался на Правобережье. Восставшие Правобережные старшины разгромили польские гарнизоны в Лисянке, Ставищах и Белой Церкви. В их распоряжении имелось до тридцати тысяч казаков. Правобережные повстанцы находились в тесном контакте с запорожским атаманом Иваном Сирко, а через него с Левобережным гетманом и. Брюховецким и Москвой.
И все это происходило под именем Выговского, которого прочили на роль нового гетмана. Восставшие даже попытались взять Чигирин и свергнуть Правобережного гетмана П. Тетерю. Когда полякам удалось поймать некоторых казацких лидеров, все они подтвердили лидерство Выговского и его тесный контакт с Запорожьем.
Сирко представлял собой третью часть движения (наряду с казаками Богуна и Правобережными повстанцами). Он и его запорожские казаки, следуя указаниям Выговского, занимались активными нападениями на южные границы Польши. Утверждали даже, что посланцы Сирко имели аудиенцию с Выговским, и тот поклялся на Евангелии бороться за веру и «воевать ляхов»145.
В ряды восставших были вовлечены многие известные со времен Богдана казацкие лидеры: П. Дорошенко, О. Гоголь, Г. Гуляницкий, Киевский митрополит Иосиф Тукальский. Юрий Хмельницкий оставил монастырь и вел активные действия с казацкими полковниками. Не осталась в стороне даже Елена, дочь Богдана Хмельницкого, женщина с сильным характером, выступившая против собственного мужа, гетмана Тетери146.
Почему все они, восставшие лидеры казаков, снова рассматривали Ивана Выговского как кандидата на пост единого гетмана Украины? Это после его свержения в 1659 году, провала на выборах в 1660? Видимо, в 1664 году, в период разгара Руины, после того как Украина претерпела жестокие опустошения от польских и от русских войск, только фигура лучшего друга и советника Богдана Хмельницкого могла объединить два берега, две части гетманства.
В любом случае, Выговский покинул свой обжитой, уютный и безопасный Бар и выступил в район Белой Церкви. Он отправился в район, где происходили главные события восстания. Вероятно, именно в тот момент Выговский и произнес свою знаменитую фразу: «Продам Бар и Руду, i заграю Ляхам в дуду – будуть вони плясати i Виговського вспоминати»147. Дошло до того, что поручик его хоругви вписывал в «казацкий реестр» крепостных крестьян польских владельцев, возрождая времена восстания Хмельницкого.
Пожалуй, это был единственный случай в жизни Выговского, когда он действовал не как политик и дипломат, но как настоящий казацкий лидер. Он не лукавил и не притворялся. Сломя голову, с каким-то отчаянным задором он рванулся в бой. Это, как оказалось, было ошибкой. Выговский не был силен в военных предприятиях и поэтому потерпел поражение.
Стремясь в корне задушить восстание, поляки 7 января 1664 года учредили инквизицию во главе с «комендантом Правобережья» С. Маховским. Польскому королю и гетманам от изменников стало известно о деятельности Богуна. Во время попытки его ареста на военном совете он был убит в деревне Комань под Новгород-Северском 27 февраля 1664 года.
Маховский (под предлогом совещания) вызвал Выговского в Корсунь и там его арестовал. Несколько дней ему обещали отправить его на «суд пана короля и Речи Посполитой», но затем, не имея на это никакого права, Маховский сам приговорил Выговского к смертной казни.
Сохранился уникальный документ – духовное завещание Ивана Выговского, составленное им лично в день смерти. Выговский еще надеялся, что приговор не будет приведен в исполнение. Он писал, если «в невинности своей уйдет с этого света из-за зависти людской и ошибочной несправедливости», то «каждый несправедливый на этом и на том свете не будет иметь прощения во веки». Опекунами своей матери, жены и малолетних детей Выговский назначил несколько человек, включая канцлера великого коронного Николая Пражмовского и канцлера Великого княжества Литовского Кшистофа Паца148. Он подробнейшим образом расписал, кому и как владеть его имениями (почти все оставалось жене – вплоть до ее смерти или замужества). Жене он оставил французскую карету, рыдван, драгоценности и соболей. Выговский тщательно расписал, кому из слуг сколько выдать денег, от кого из должников сколько нужно получить опекунам и сколько доплатить по кредитам. Не менее подробно перечислены в завещании шубы (с описанием материи, цвета, меха и т. д.), сабли, лошади (с указанием масти). В завещании не были забыты не только близкие знакомые, но и друзья, соседи и слуги149. Можно только удивляться безупречной памяти писаря и его великолепному знанию своего немалого хозяйства. Ведь описывал он все это по памяти, находясь вдали от своих книг. Вероятно, здесь сказались именно профессиональные навыки Выговского – так как бывший писарь вел учет всех расходов Украинского гетманства, включая реестры казаков.
Смерть и. Выговского. Рисунок XX в.
Как описывает Черниговская летопись, Выговский в избе читал акафист150 Пресвятой Богородицы, когда утром за ним пришли польские солдаты. В страшной спешке 26 марта 1664 года (н. ст.) он был расстрелян простым польским полковником, несмотря на свое сенаторское достоинство и титул воеводы Киевского. Когда Елена Выговская получила известие о гибели мужа, то умерла на месте от разрыва сердца151. Похоже, Выговские были действительно счастливой семейной парой.
Вероятно, на смертной казни Выговского особенно настаивал Правобережный гетман Павел Тетеря, видевший в нем грозного соперника. Поляки ненавидели бывшего гетмана и даже во времена Гадячского договора не считали его своим искренним союзником. Интересно, что пока Выговский оставался под арестом, за него просил турецкий султан. Возможно, именно это обстоятельство ускорило казнь.
В своем завещании Выговский приказал похоронить себя «в Ските большом, в склепе каменном, в Церкви Вознесения Святого Креста»152. Дал он и подробные инструкции, какие службы за упокой его души служить на протяжении четырех лет, в каких церквях и на какие средства.
Здесь можно вспомнить слова современника Выговского, поляка Юзефовича: «Таков был конец главного советника Богдана Хмельницкого, его неразлучного друга в течение всех кровавых войн»153. Что бы ни говорил и ни писал Выговский, кого бы он ни называл врагами, какие бы маски он ни использовал и как бы честолюбив он ни был, он всегда, с момента своей клятвы на верность Войску Запорожскому в 1648 году, действовал как соратник, а позже как преемник планов, целей и мечтаний Богдана Хмельницкого.
Примечания
1 «История Руссов» была очень популярна в России XIX века. Ею зачитывались А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь и даже Т.Г. Шевченко.
2Кривошия В. Генеалогія українського козацтва. К., 2002. С. 149–150.
3 Архив ЮРЗ. Ч. III. T. I. № LXXXVI. C. 314–320.
4 Акты ЮЗР. СПб., 1892. Т. XV. № 1. С. 2.
5 Акты ЮЗР. СПб., 1878. Т. X. № 16. С. 734.
6 Акты ЮЗР. Т. Х. С. 733 – 734.
7 Архив ЮЗР. К., 1883. Ч. I. Т. VI. № CCLXXXVIII; № CCXXXV; № CCLV.
8Мицик Ю.