В начале 1681 года был заключен Бахчисарайский мирный договор между Московским государством и Османской империей. Территория между Бугом и Днепром оставалась незаселенной буферной зоной, а Запорожье переходило под управление царя. Все украинское население было согнано на Левобережье, что окончательно похоронило надежды Самойловича воплотить в реальность его титул гетмана «обоих берегов» и ставило крест на завоеваниях Богдана Хмельницкого. Несмотря на это, на Украине известие о мире было встречено с восторгом. Во всех городах, через которые проезжали русские послы, возвращаясь из Бахчисарая, им оказывали торжественную встречу: духовенство с крестами и святой водой, полковники и старшина с конными казаками, со знаменами, трубами и литаврами, мещане с хлебом-солью. Радовались, плакали, благодарили Бога за мир. В Батурине Самойлович обнимал посланников, закатил огромный пир с пальбой из пушек и музыкой. И снова высказывался за передачу Слободских полков под свой контроль.
Впрочем, вскоре гетмана ждало разочарование. Турки не включили в окончательный вариант грамоты положение о Запорожье. А на дальнейших переговорах весной 1682 года не удалось отстоять территории по Днепру от Киева до Чигирина (за исключением самого Киева). В этом районе запрещалось строить новые города, а гетман не мог препятствовать переходу жителей с одного берега на другой.
В апреле 1682 года после недолгого царствования умер Федор Алексеевич, и в Москве начался период резкого ослабления власти на фоне стрелецких бунтов. Стрелецкие бунты не остались вдалеке от Украины. Как мы уже отмечали, во время расправы был растерзан стрельцами и воевода Григорий Григорьевич Ромодановский, друг и соратник Самойловича. Старший гетманский сын Семен, полковник Стародубский, в сентябре 1682 года находился в селе Воздвиженском во время знаменитого Троицкого похода, в разгар Хованщины35. Его приезд был использован Софьей как предлог для вызова Хованских и расправы с ними36. Семен воочию видел весь хаос, царивший в Москве, и неспособность власти контролировать события. Когда в октябре 1682 года подьячий Малороссийского приказа В. Баутин привез в Киев грамоту с известием о казни Хованского, это вызвало возмущение стрельцов, многие из которых вместе с князем участвовали в Русско-польской войне. Подьячего таскали за волосы, «били смертным боем» и на время посадили в тюрьму37. В Переяславле стрельцы перестали слушаться воеводу, отставили своих пятисотенных и десятников, а в приказную избу посадили простого стрельца. Появлялись в Украине и русские, советовавшие казакам действовать как стрельцы, убившие важнейших бояр.
Самойлович с «непрестанной печалью» доносил об этом «царям»38. Понимая, что смутное время может подтолкнуть Порту и Речь Посполитую к решительным шагам, он предпринял ряд мер для усиления границ39.
Не единожды в эти дни Самойлович высказывал неодобрение тому, что на московское царство взошли «дети молодые, ума несовершенного, нечого не знают». И от царевны-правительницы он не ждал ничего хорошего в условиях, когда в Москве были убиты многие знатные и влиятельные бояре. В такие времена «горшого и тяжшого упадку» правление мальчиков, советующихся «с невестой», по мнению гетмана, могло привести только к «шатости и упадку».
Отдадим должное, Самойлович приложил немало усилий, чтобы сохранить на подвластных ему территориях мир и порядок. Сделать это было непросто. Постоянно появлявшиеся в Батурине делегации, которые приводили казаков то к присяге Петру, то Петру и иоанну, то правительнице Софье, не могли не вызывать различных толков и сомнений.
Активно пытались использовать сложившуюся ситуацию и поляки. Действуя через Львовского епископа Шумлянского, они пытались представить Стрелецкий бунт как Божью кару Москве за неоказание военной помощи Польше против турецкой агрессии. Поляки советовали казакам воспользоваться ситуацией и избавиться от Самойловича – «человека ни к чему не годного и не воинственного». Играя на национальной гордости, они в «подметных письмах» напоминали о позорной отдаче Чигирина, «сгоне» населения и т. д. Польские власти финансировали целый заговор с целью отторжения Левобережной Украины от Москвы и заключения польско-украинского договора, направленного против Порты. На Левобережье был отправлен В. Искрицкий, тесть Миргородского полковника Апостола, который вез тайную инструкцию Белоцерковскому протопопу С. Зарембе, предписывавшую выяснять настроение украинского духовенства, а также недовольных Самойловичем старшин.
Миссия завершилась провалом: с поляками никто объединяться не захотел, всем слишком хорошо были известны реалии жизни на Правобережье, а «тайные инструкции» передали самому Самойловичу40.
Внешняя ситуация была напряженной. Кара-Мустафа начал военные действия, двинулся к Вене и осадил императорскую столицу. Осажденных спасло лишь появление польских отрядов Яна Собеского – он, имея в своем распоряжении и запорожцев, разгромил турок в знаменитой битве под Веной 12 сентября 1683 года.
Пользуясь усилением своего влияния и авторитета в Европе, Собеский начал по-своему решать вопрос с Правобережной Украиной. Он назначал различных гетманов, которые вместе с небольшими отрядами казаков участвовали в военных действиях против татар и Молдавии. Он согласился восстановить казачество на Правобережье (семь полков) с наказным гетманом Самусем в Немирове. Самойлович активно поддерживал антипольские настроения на другом берегу Днепра. Его казаки заняли все Поросье, а мятежные крестьяне – Посожье41.
Пятого марта 1684 года под патронатом папы иннокентия была образована Священная лига, в нее вошли Речь Посполитая, Габсбурги и Венеция. Своей целью Лига ставила изгнание турок с захваченных ими земель и заключение общего мира. Несмотря на то что Лига декларировала задачу привлечения к союзу Москвы, она также добивалась возвращения Речи Посполитой Подолии и Правобережной Украины.
Безвластие в Москве, объективная необходимость противостоять внутренней и внешней угрозе позволяют Самойловичу коренным образом изменить свое поведение. Сохранилась дума, написанная «кем-то из ближних подручных» Самойловича после его падения42. В ней весьма ярко описывается, как гетман вначале был «хорошим всем паном», но потом противопоставил себя всем сословиям, стал ломать давнюю вольность войска, игнорируя раду, хотел всех перессорить. Людей он начал считать «за ничто», называл «подножками» и попирал, сыновья его стали несносно гордые, от них пошли невыносимые притеснения43.
Конечно, такая метаморфоза произошла не сразу. Но вскоре, как писала в своем доносе старшина в 1687 года, сыновья Самойловича дошли до того, что разъезжали по Украине в золоченой карете, купленной гетманом в Гданьске44. Это было неслыханным делом в Украинском гетманстве, противоречило казацким традициям и обычаям, поощрявшим скромность и демократию.
Уже в феврале 1684 года на встрече со стольником Одинцовым гетман заявил о своих весьма далеко идущих притязаниях. Дочь Самойловича была замужем за Федором Петровичем Шереметевым, сыном Киевского воеводы Петра Васильевича Большого (и братом будущего фельдмаршала Б.П. Шереметева). Скупой Шереметев-старший содержания сыну не давал и к тому же находился в плохих отношениях с всесильным фаворитом В.В. Голицыным. В результате, гетманская дочь терпела нужду, что очень расстраивало и отца, и мать. Самойлович жаловался Одинцову: «Я бедную дочь свою выдал за человека высокой породы, за боярина Федора Петровича Шереметева, но утехи мне от этого никакой: что было у дочери моей платья, все в закладе и проедено». Используя это как предлог, гетман сделал неожиданное предложение: чтобы его зятя Федора Шереметева назначили Киевским воеводой, «а в товарищах послали бы окольничего Леонтия Романовича Неплюева: он человек добрый, в этих краях жить умеет, зять мой при нем учился бы. Ко мне была бы царская милость, а в здешнем малороссийском народе страх, что я гетман, а зять мой в Киеве воевода»45.
Трудно ожидать, чтобы Голицын увидел в этой просьбе гетмана нечто иное, кроме притязания на неограниченную власть на территории Украинского гетманства. Между тем Самойлович настаивал на своем, и в июне 1684 года повторил эту просьбу стольнику С. Алмазову. Причем гетман был уже осведомлен, что Ф. Шереметеву готовили другую должность (не воеводой в Киев): «И я должен сильно сокрушаться об этой перемене, потому что жалость мне великая и стыд пред всеми учинится, если после таких слухов зять мой в Киеве не окажется»46. В конце 1684 года боярина Федора Петровича Шереметева назначили Киевским воеводой47.
Многих раздражала и экономическая политика гетмана. Еще летом 1675 года Самойлович совместно с царским правительством предпринял денежную реформу в Украине. Она осуществлялась с целью вытеснения из оборота иностранных, в том числе польских, монет. Было решено чеканить в Украинском гетманстве «чехи», по подобию польских полуторагрошовых, но с царским гербом. Чеканить их стали в Севске, отчего они получили название «севских чехов». Хождение они имели исключительно на территории Украины48. Затея не удалась. Население не хотело брать новую монету, предпочитая ей по-прежнему иностранные.
На раде 1684 года старшина обсуждала, что делать с компанейскими полками и сердюками, доставшимися от Дорошенко. Конные охотники назывались компанейцами, а пешие – сердюками49. Охотницкие полки – это была новая и наиболее прогрессивная часть вооруженных сил гетманства, сформированная при П. Дорошенко как альтернатива старым реестровым полкам. Комплектовались они из добровольцев от 17 до 50 лет, которые набирались вне зависимости от их социального положения, за исключением крестьян. Принимались туда и иностранцы (немцы, поляки, валахи, сербы, хорваты и т. д.). Полки содержались на деньги, собираемые гетманом. Он сам назначал полковников и имел полный контроль над «охотниками». Дорошенко содержал полки, собирая налог с населения. Самойлович решил, что это слишком хлопотно, и в 1678 году восстановил систему «аренд», по которой винокурение, питейные заведения, а также дегтярная и табачная продажи отдавались на откуп арендаторам, а деньги от нее шли на содержание охотницких полков