— Ю. В.), если бы он дал ей только крещение народное. Мы еще потому пошли бы за ним, что один мог бы совершить и окончить великую мирную революцию, не пролив ни одной капли русской или славянской крови (еще слишком свежа была память о «мясорубке» Великой французской революции Робеспьера. — Ю. В.).
Кровавые революции благодаря людской глупости становятся иногда необходимыми, но все-таки они — зло, великое зло и большое несчастье, не только в отношении к жертвам своим, но и в отношении к чистоте и к полноте достижения той цели, для которой они совершаются. Итак, наше отношение к Романову ясно. Мы не враги и не друзья его, мы друзья народно-русского, славянского дела. Если царь во главе его, мы за ним. Но когда он пойдет против него, мы будем его врагами».
Сказано крепко и убедительно.
Позже к идее анархизма причалит князь Кропоткин и станет как бы младшим братом Бакунина. Вся беда в том, что осуществление указанной идеи возможно лишь в непроглядном будущем. Люди, даже наиболее цивилизованные, еще слишком тесно стоят к своим обезьяноподобным предкам. Культура, гуманизм — это в основе лишь наносное, по сути — чужеродное для нас.
Петр Алексеевич Кропоткин народился на свет Божий в ноябре 1842 г. — на 28 лет позже Бакунина. Скончается Петр Алексеевич в кровавом и мятежном 1921-м. Как раз Ленин сочинит нэп.
Был князь блестящим офицером русской императорской армии, знавал его и сам император Александр Второй: уж очень выделялся способностями статный портупей-юнкер. Кстати, вел происхождение род князей Кропоткиных от основателей Руси — Рюриковичей. Увлекся офицер географией, посвятив Восточной Сибири лучшие годы. Как сие часто случается с блестящими умами, угодил в тюрьму, поначалу русскую, дерзко бежал. Сколько наделал шуму!
Был отмечен тюремными заключениями в свободомыслящей Франции, выслан из свободомыслящей Швейцарии и пристал, наконец, к Англии, где не столь давно опочил Герцен.
«…Теперь полнейшее уничтожение государства является… исторически необходимым, — пишет Кропоткин, разбирая воззрения Бакунина, — потому что государство — это отрицание свободы и равенства; потому что оно только портит все, за что принимается… Человек начинает понимать, что он не будет совершенно свободен, пока в такой же степени не будет свободно все вокруг него»[120].
И далее:
«Церковь имеет своей целью удержать народ в умственном рабстве. Цель государства — держать его в полуголодном состоянии, в экономическом рабстве. Мы стремимся стряхнуть с себя оба эти ярма».
Почему я пишу о нем? Опошлена, извращена идея, выношенная этими двумя светлейшими личностями — Бакуниным и Кропоткиным, да и не могла не быть извращена, ибо рассчитана на людей, а не на палачей Иисуса. Ведь анархизм — одно из благороднейших и утонченных достижений мысли, противопоставляющей себя марксизму, тогда еще дозревавшему до своего симбирского практика. Дозревают в подвалах сыры, дозревают веселящие душу вина, но дозревают и черногустые яды.
Идея анархизма исходит прежде всего из глубокой любви к человеку — в этом ее коренное отличие от всех прочих философских и политических построений.
Анархизм стремится встать между всесокрушающей, унижающей, раздавливающей мощью государства и ничтожно маленьким человеком. Но все, что разворачивается к людям красой и добром, опошливается ими же до неузнаваемости. Человечество, жаждущее красоты и справедливости, имеет неистребимую тягу прилаживать все к своим потребностям — не духа, нет. Так и с идеей анархизма — люди приспособили ее к своей животной первооснове, превратив в идею вседозволенности, какого-то неудержимого уголовного насилия никому не подвластных скопищ людей.
Нет закона — есть совесть, установления морали и духа. Однако как раз им никто и не собирается подчиняться. Иначе мир не ломился бы от тюрем и непойманных воров, убийц, совратителей, лжецов, клятвопреступников, стяжателей и негодяев. Что общего в этом и с ними у идеи анархизма, цель которого — сорвать оковы с людей, вечно обманутых разного рода освободителями (шарлатанами от философии и политики), превратившими все идеи в средство обогащения, карьеры, извлечения выгод?
Черногустые, как кровь, яды всегда ближе и предпочтительней людям, даже родней… но храмы Творцу возводить не забывают — не жалеют средств, трудов.
Величайшее несоответствие: не творите зла — и не надо храмов, в которых или просите защиты от зла, или отмаливаете грехи за это самое зло.
Стояли бы храмы во имя совершенства человека, а люди следовали бы этой дорогой…
Во все тысячелетия так называемого роста культуры, цивилизации черный яд ближе душе. Десятки миллионов маленьких и огромных зол ежесекундно пронизывают всю необъятность земли. А потом молятся, затыкивают землю башнями, куполами, шпилями храмов, налистывают Библии и другие священные книги. Выговаривают губами жуткие слова и ими же выговаривают все заповеди Писаний.
Зачем же столько трудов? Зачем эти громады домов для молений? Зачем горы святых книг?..
Людям надо верить в камень, воду, грязь, кровь, но не в добро и дух братства. Как можно святить душу, верить в нее, поклоняться Создателю (носителю чистоты и справедливости) — и поклоняться деньгам, всему значению богатств? Нести на груди крестики, осенять себя крестным знамением — и поклоняться лишь наживе, делать эту наживу, мечтать о деньгах, силе денег, продавать себя и других за деньги?
И после всего ходить в храмы?
Да вся жизнь вокруг — огромная ложь и притворство! Да в каждом шаге одна безмерная ложь всех и каждого, в том числе — и не в меньшем — тех, кто посещает храмы, кадит хвалу Всевышнему в храмах и налистывает священные книги.
Да что это за мир, в котором все (цена всему) зависит лишь от платы? Размера платы. Честь, добро — всё свернут деньги!
Зачем вам храмы и Всевышний, люди?
Вы умываетесь страданиями ближних, которые в свою очередь ополаскиваются тоже отнюдь не влагой из родника. И все почитают себя людьми — творениями Божьими.
Какой Бог, кто вас спасет — одумайтесь! Как вас спасти, если вы служите только за деньги, мечтаете о деньгах, убиваете любые мечты, если за ними нет денег, и готовы на любое дело за деньги?
Ну как приложиться Господу ко всему этому стаду, голосящему на сотнях языков? И вы думаете, эти языки надо знать, дабы уразуметь вас? Да вы на всех языках верещите об одном. Так сочините хоть один язык, в котором слова не будут скреплять кровь, сапог властителя, предательство и моления о валюте и банковском счете. Когда сочините — тогда и обращайтесь к Господу, а до тех пор у него не будет для вас благодати, не старайтесь…
И помните: до разрушения Земли вам осталось совсем немного. И все равно вы слепы и глухи, потому что прокляты страстью к деньгам, жестокости и безразличию. К Богу обращаются только живые и чистые. Молите Бога за великую благодать: он вам дает еще солнце, небо и дыхание, а хоть один из вас был таким щедрым?..
Кропоткин выполняет подробный разбор русской литературы, начиная с былин, сказок и песен и заканчивая Чеховым. Он выпускает книгу — «Идеалы и действительность в русской литературе». На русском языке она впервые появляется в 1907 г. в Петербурге. Его чрезвычайно занимают вопросы нравственности. И он, старый революционер, все помыслы которого были сосредоточены на счастье людей, погружается в создание «человеческой» этики. «Этика» — его последний труд, к сожалению незавершенный. Он пишет его в голодном, холодном, часто лишенном света подмосковном Дмитрове. Кропоткин убежден в необходимости, даже срочности такой работы, ибо люди, называющие себя революционерами и коммунистами, морально неустойчивы, у большинства нет не только моральной идеи, но и достойного морального идеала. В самую суть копнул угасающий князь-бунтарь. Незадолго до кончины Кропоткина его навестил Ленин, они долго беседовали. Ленин вынес убеждение в наивности и несостоятельности взглядов Кропоткина.
Что значило писать «Этику» в Дмитрове, где нет под рукой книг, энциклопедий, где тебя оскорбляет местная советская власть, которая ничего не ведает о революционной жизни князя, а взбешена княжеским титулом старого человека?! Ей, разумеется, хотелось изничтожить князя — в этом она видела святую революционную задачу.
Какое же дьявольское сочетание — нарочно не сочинишь! У ми-рающий старый князь, пишущий историю нравственности, дабы сообщить революции высокие идеалы и высокую степень нравственного поведения, — и швондеры, которые все мостятся, чтобы из «винта» расколоть череп еще одному Рюриковичу. А погодя появился вождь и кумир швондеров. Не только, конечно, одних швондеров, но по преимуществу их — это совершенно точно: вождь тотальной безнравственности и безграничных расправ над всеми, кого его теория выводила за круг жизни. В кругу — люди, а за ним — не люди, их надлежит уничтожить, хотя их очень много по всему свету — миллиарды. Но таков замах у великого истолкователя Маркса и «воли» человечества.
Флор Федорович сидит и мотает головой, а как невмоготу, страдания переполнят — мычит. Рядом спит крестьянская женщина… зовут?.. Любаня. Спит тихо, но нет-нет и повторит про себя, тихо шевелятся губы:
— Подайте Христа ради…
Флор Федорович и проснулся на голос. Она разное тут во сне шептала, а вот как взялась милостыню просить, Флор Федорович не выдержал и сел. Сидит на кровати, за спиной спит Любаня. Флор Федорович в темноте нашарил папиросы — ну не может он вместить в себя ее боль.
А Любаня шепчет:
— Спинка болит, ноженьки болят, пальцы застужены — крутят. Пожалейте меня, господин, а?.. Давайте пожалеем друг друга, я — вас, а вы — меня. И будет нам легче…
И все это во сне глаголет. Голосок слабенький — ведь в беспамятстве она. Поговорит, поговорит — и застонет.
Флор жует папиросу, но не закуривает. Зачем травить дымом женщину? Аж скулы на боль — так их свел… надо слезы сдержать, надо…
Флор Федорович чувствует: если заплачет или даст слабину, затоскует вовсю — сойдет с рельсов. Напьется и что-нибудь учудит… Ему надо держаться, здесь он не себе принадлежит. Он — для людей.