Ю. В.).
Комната № 19 в Институте мозга, где находится эта коллекция, до последнего времени была одним из самых секретных помещений в стране…»[164]
Это уже триумф всей совокупности большевистско-социалистической пошлости. Бесспорно, по-своему она очень близка к гитлеровской теории рас, стремлению нацизма доказать на строении черепов разных народов исключительность нордической расы — расы господ по природному происхождению. Это бред, в который сложно поверить! Но взошел он не на пустом месте, а из застойнозловещего мирка исключительности, который придали всем своим действиям российские социал-демократы ленинского толка. И уже отнюдь не случайно все, что стряслось после ноября 1917-го, — «30 тыс. срезов толщиной в 20 микрон каждый» тому порукой.
Когда же иссякнет, сгинет средневековое варварство, столь обычное для повседневной жизни человечества?..
В октябре 1923 г. Главный Октябрьский Вождь в последний раз видит Кремль. Его привозят, не зная, что жить ему всего три месяца и что вместо одного из полушарий мозга у него лишь стянувшееся до размеров куриного яйца сморщенное уплотнение, бывшее когда-то мозгом.
После инсультов сознание к нему вернулось. Однако связная речь ему не удается. Поэтому в Кремле он четко произносит не связанные между собой слова: «Ллойд Джордж», «конференция», «невозможность». По воспоминаниям очевидцев, выскакивали эти самые слова совершенно неожиданно.
Это не может не производить жутковатого впечатления. В то же самое время возникает вопрос, а не мог ли М. А. Булгаков в «Собачьем сердце» использовать именно этот факт при создании образа Полиграфа Полиграфовича, точнее, при описании момента перерождения Шарика в Полиграфа Полиграфовича — сознательного пролетария. Помните, когда тот бродит по комнатам и выкрикивает разные слова без всякой связи и совершенно неожиданно: «вечерняя газета», «лучший подарок детям», «извозчик», — а заодно и все бранные слова?
До Михаила Афанасьевича могли дойти слухи о словах, срывавшихся с губ вождя «класса гегемона» без всякого смысла и совершенно некстати. Тем более имелись могущественные люди, заинтересованные в распространении подобных фактов, пусть даже в узкопартийной среде. Но слухи могли вырваться из узкокастовой группки, как это всегда и бывает в истории. Сталин был кровно заинтересован в подрыве доверия ко всему написанному и высказанному Лениным в ходе болезни.
«Ллойд Джордж», «вечерняя газета», «конференция», «мест нету»… — писатель органически не принимал советскую власть, нутром отрицал «великий исторический эксперимент», который и вывел в повести под видом эксперимента над уличным псом, назначенным стать «сознательным строителем новой жизни». Поведение больного вождя давало писателю материал для построения одного из центральных эпизодов повести. И ведь сама повесть пишется вплотную за данными событиями — в январе — марте 1925 г.
Ленин мечтал о счастье для трудового народа, о жизни без паразитов. Он жил только для этого. Он шел к счастью через насилие, отражая здесь, в кровавой борьбе, миропонимание народа. Он был сыном своего народа и своего времени, решительным и безжалостным.
Глава XIVКРУШЕНИЕ И ОБНОВЛЕНИЕ
В декабре 1920 г. Ленин растолковывал соратникам:
«…Обстоятельства принудили к созданию буферного государства — в виде Дальневосточной республики… вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее…»
Против ленинского «буфера», то есть Дальневосточной республики, ополчились Ширямов, Янсон и Гончаров… По их разумению, «буфер» является помехой и неоправданной перестраховкой, то есть задержкой торжества революции, ошибочно допускающей к власти врагов революции — меньшевиков и эсеров.
На собрании эсеров Краснощеков так охарактеризовал политику большевиков:
«Нам, большевикам, нужно сохранить Дальний Восток за Россией. Здесь наша цель совпадает (с эсерами. — Ю. В.), хотя вы исходите из лозунга «единая Россия», а мы из лозунга «единый земной шар» (т. е. лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — Ю. В.)».
Краснощеков проявил немалую настойчивость для выполнения указаний Ленина о скорейшем образовании Дальневосточной республики. Ленин ценил его и доверял, чему неоднократно давал доказательства.
Ширямов, Янсон и Гончаров с примыкающей к ним группой сибирских работников рангом пониже не примирились с планом превращения Восточной Сибири в бутафорскую республику. Они доказывали, что Краснощеков вводит в заблуждение центральную власть, превышает полномочия, и обвиняли в «правом уклонизме», «руководстве правооппортунистической группой» и «буржуазном сепаратизме». И сам Ленин Ширямову не указ — ну не знает вождь расстановки сил. Им, коренным сибирским работникам, здесь, на месте, ясна неоправданность «буфера».
В Москве даже намечали экстренный перевод Ширямова в Омск — подальше от Восточной Сибири и Дальнего Востока: ну не унять. Заварит кашу — не расхлебать. Японцам только повод нужен. Враз по Сибири ударят!
Ненависть сибирских «бешеных» к Краснощекову не ограничится лишь поношениями и упреками на разного рода совещаниях и конференциях. Не без их давления Краснощеков будет переведен в Москву на должность руководителя одного из банков и довольно скоро (1923) арестован. Ему «намотают срок», но в тюрьме он пробудет недолго. Пересмотр дела докажет вздорность обвинения.
Краснощеков был невысок, под стать Ленину. В смуту после семнадцатого носил, как большинство «партийцев» из руководителей, френч и галифе защитного цвета — все скроено по фигуре, да с этаким щегольством, даже шиком. Хромовые сапоги сияли от каблука и носка до кромки голенищ у колен. Не ленился на крем Александр Михайлович. Поди, и суконкой наводил лоск.
Сложения был плотного, но не грузный, без намека на живот, в плечах крепок, но не коренаст. Волосы имел черные-пречерные, просто цыганские; очень густые, что называется, шевелюрой.
Когда смотришь много его фотографий, замечается напряженность в нем и выраженная во всем облике воля. Лицо совсем неоткрытое и некрасивое, в чем-то даже неприятное. Зловато-умное лицо.
Чудновский поддерживал Ширямова в его принципиальных и возвышенных устремлениях: никаких меньшевиков и эсеров, власть — рабочим и крестьянам (под рабочими и крестьянами партийные руководители понимали себя так же, как вожди отождествляют себя с народом), немедленная советизация с присоединением к РСФСР.
С января 1920 г. Ширямов — председатель Иркутского ВРК и по совместительству — военком 1-й Иркутской стрелковой дивизии.
Дальневосточная республика была провозглашена 6 апреля 1920 г. в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ) Учредительным съездом трудящихся и партизан Прибайкалья. В нее вошли Забайкальская, Амурская области, Приморский край. Само собой, не все земли находились тогда под контролем правительства новой республики. Съезд избрал Временное правительство во главе с Краснощековым.
В марте — мае 1920-го Ширямов — член Дальбюро РКП(б), член Военного совета Народно-Революционной Армии (НРА) ДВР. В Дальбюро входили также Гончаров, Краснощеков, Кушнарев, Лазо и Никифоров. Кандидатом в члены Дальбюро являлся и Постышев (это он по сталинскому приказу будет железной рукой проводить линию покорения украинского крестьянства голодом). Это он, Постышев Павел Петрович, бывший кандидат в члены политбюро ЦК ВКП(б), скажет своим сокамерникам накануне казни: никакого социализма мы не строили; мы лишь огосударствили собственность, землю и людей.
Как сказано: огосударствили людей!..
В октябре 1920 г. НРА освободила Читу[165] и Хабаровск. Ширямов только косился на первопрестольную: ну, кто прав? Зачем городили республику и пустили к власти это охвостье — меньшевиков и эсеров?..
В ноябре 1920 г. был сформирован Совет Министров ДВР. Главой правительства и одновременно министром иностранных дел стал все-таки Краснощеков.
В апреле 1921 г. Учредительное собрание приняло конституцию республики. Войсками республики командовал Генрих Христофорович Эйхе.
В 1921 г. Александр Михайлович Краснощеков становится заместителем наркомфина РСФСР, а с 1922 г. — председателем Промбанка СССР в Москве. С 1929 г. Краснощеков работал в Нарком-земе СССР. Надо же ссадить этого «американца»! А в таком разе для ча доносы?!
В эмиграции Александр Михайлович не только работал с Юджином Дебсом и Уильямом Хейвудом, но и дружил. Это Дебс и Хейвуд основали в США социалистическую партию. Одним из признанных вождей и видным оратором партии становится великий американский писатель Джек Лондон. Не исключено, что Краснощеков не только слушал Лондона, но и был знаком.
В 1908 г. Лондон выпускает роман-утопию «Железная пята», его можно истолковать как гениальное предвидение «социалистического фашизма», который столь безжалостно расправится не с одним Краснощековым. В 1916 г., незадолго до самоубийства, Лондон покидает Социалистическую партию США. Человек, написавший «Железную пяту», не мог оставаться в такой партии. Он далекодалеко увидел реальность воплощения марксизма…
Летом 1922 г. Александр Михайлович знакомится с самой большой и странной привязанностью Маяковского — Лилей Брик. С тех дней Краснощеков и Брик неразлучны.
В сентябре 1923 г. их чувства расшибаются о неумолимую действительность: Краснощекова арестовывают по ложному обвинению и приговаривают к тюремному заключению. Но вскоре он выходит и опять в делах, заботах.
Ширямов с 1921 г. подается на хозяйственную работу. Надо полагать, склонность к оной не переводилась с рождения. Отец выколачивал рубли и червонцы на мелкой торговле — совсем как у Косухина. Поди, тоже руки чесались на батю: национализировать и определить к ручному труду, чтоб отшибло всякие частнокапиталистические инстинкты (китайские коммунисты называют это трудовым перевоспитанием и направляют для работы в деревню или на производство; Мао определил первородство физического труда над разумом, вот и весь сказ). Эта родовая склонность к хозяйствованию, скорее всего, и сохранила Александра Александровича для народа. Все же несколько в стороне простирались основные охотничьи угодья «женевской» владычицы.