От такой принципиальности главного вождя «женевская» тварь задирала башку к солнцу, небесному простору и ржала, славя внушительную множественность русской части людского рода.
И рубили мясники в синих петлицах и погонах эту самую часть человечества, дабы всегда брала лишь один цвет — красный. Словами о гуманности, равенстве, свободе и счастье смиряли жертвы — тех, кого рубили, и тех, кого оставляли для развода.
55 томов завещал партийный первосвященник — и все для решения одной-единственной задачи, такой благородной и ответственной, ибо никак иначе, как только через очистительные убийства, не протиснуться народу в игольное ушко светлого завтра. Доказательность данных выкладок хранит и таит каждая строка ученейших томов — ну нет, не существует иного пути, во всех библиотеках сверено по книгам — нет иного захода!
Правда, «Аппассионата» и ей подобные упражнения разных одаренных личностей нашептывают нечто отличное, но ежели с волей подступиться, ежели по Робеспьеру, Пестелю, Ткачеву да Марксу, то есть с сознанием исторической ответственности и вообще миссии, то все эти ноты и сочинения — блажь, от разврата, пресыщенности и незрелости. Тут свое, пролетарское, искусство требуется. Жизнь надо строить по Ильичу — это еще великий пролетарский поэт осмыслил, а посему и счел за лучшее застрелиться.
На кровь и нужду обрекает этот самый народ 55-томная конструкция игольного ушка. Плесень и грязь разводит она в народе, ибо не упорство, талант и труд определяют человека, а оценка партийной бюрократии. И берут разгон уже игра, взятка, подлость ради этих оценок, ибо за ними — сытость, почет и… вседозволенность, а с такими вещами не шутят. Это и есть — штыки, доносы, смерть. Да разве же дозволим посягнуть на святыни!..
Ломали, корежили старую Русь, мостили трупами путь в новую жизнь — и вылупилась: согласно пятидесятипятитомным установлениям, собственность ты партийной машины, полная и бесконтрольная собственность, вроде крепостного при ней. Ну что ты без печатей, справок и партийной дрессуры — не поедешь, не пройдешь, не получишь угла, не продвинешься и вообще не поднимешься. Любая страна мира недоступна для тебя и как бы на другой планете — печати, мнения, характеристики средних и малых секретарей закрывают и открывают перед тобой любые дороги, само собой, и те, которые ты сто раз проложил трудом и знаниями, ибо ты всего-навсего подневольный партийной машины. Ты исполнитель, в тебе нет и не может быть ничего своего. Ты не принадлежишь себе, ты холоп. Каждому от рождения вбита в чело пятиконечная звезда — свой таврово-товарный знак должен водиться у скотины. И лишь преемникам Непогрешимого дано знать, что надобно пятитавровому гражданину…
С миру по нитке — русскому петля.
В кабинете Колчака на Атаманской улице рядом с оперативной картой висела карта полярных экспедиций. Как только Александр Васильевич оказался облечен полномочиями Верховного Правителя России, он отдает одно за другим распоряжения о подготовке арктической экспедиции, для чего постоянно сносится с северным правительством Миллера.
Для гидрографического обслуживания экспедиции в конце 1918 г. утверждена Дирекция маяков и лоций, то есть через несколько недель после переворота в Омске.
23 апреля 1919 г. Александр Васильевич организует при своем правительстве Комитет Северного морского пути, спустя некоторое время его возглавит С. В. Вострин — член III и IV Государственных дум, золотопромышленник, участник экспедиций И. Виггинса (1894) и Ф. Нансена (1913) и уже посему убежденный сторонник необходимости освоения Северного морского пути.
Александр Васильевич приказал продолжать строительство Усть-Енисейского порта, начатое в 1917 г.
В январе 1919-го Александр Васильевич создает Институт исследования Сибири, разместив его в Томске. Институт вел подготовку Обь-Тазовской экспедиции, а летом 1919-го на обском Севере уже работают ботаническая экспедиция В. В. Сапожкова и гидрографическая — Д. Ф. Котельникова.
И это после мировой войны, двух революций, пожарища Гражданской войны, страданий и крови десятков миллионов людей — вера в науку, культуру, разум!
Мария Александровна Спиридонова родилась 16 октября 1884 г. в Тамбове в дворянской семье. Еще в гимназии вступида в партию социалистов-революционеров, по заданию которой в 1906 г. застрелила руководителя патриотически-монархической организации и карательных экспедиций на Тамбовщине советника губернского правления Г. Н. Луженовского[88].
Из Тамбова в Петербург Спиридонову везли жандармский и полицейский офицеры — их благородия Жданов и Абрамов. Всю ночь они насиловали молодую террористку, но этого патриотам казалось мало, и они то вырывали у нее волосы, то гасили папиросы о голые плечи, грудь, то, восстановив силенку, опять насиловали…
С такими патриотами да защищать престол?.. Да-а, господа…
Военный суд приговорил ее к смертной казни, замененной царем на бессрочную каторгу.
По постановлению Боевой организации партии социалистов-революционеров в мае 1906 г. был казнен в Тамбове помощник пристава Жданов. Этот человек проявил особое изуверство в истязаниях Спиридоновой, фактически организовал групповое насилие и сам после насиловал. Пуля эсера-боевика пробила ему висок.
После 11 лет каторги весной 1917 г. вернулась в революционный Петроград. Была избрана членом ЦК партии левых эсеров. Возглавила левоэсеровское выступление в июле 1918 г. Была арестована, но амнистирована ВЦИК. Отошла от политической деятельности и с начала 30-х годов жила в Уфе, где и скончалась на 57-м году жизни (в 1941 г.).
В открытом письме Центральному Комитету партии большевиков она клеймит красный террор, обрушившийся на Россию, в том числе и левых эсеров (после мятежа и особенно ранения Ленина). Письмо было написано в ноябре 1918 г. в Кремле, где многострадальная Спиридонова содержалась под арестом. Ленин уже определенно смотрелся на пьедестале.
В начале 1919 г. письмо появилось в подпольной левоэсеровской прессе.
«…Никогда еще, в самом разложившемся парламенте, в продажной бульварной прессе и прочих махровых учреждениях буржуазного строя, не доходила травля противника до такой непринужденности, до какой дошла ваша травля, исходящая от социалистов-интернационалистов (то есть большевиков. — Ю. В.), по отношению к вашим близким товарищам и соратникам, которые погрешили против лояльности к германскому империализму, а не к вам и, во всяком случае, не погрешили в отношении революции и Интернационала…
В «чрезвычайках» убивали левых социалистов-революционеров… за отказ подписываться под решением пятого Съезда Советов; убивали просто за то, что они левые социалисты-революционеры и «упорствовали» в этом, не отрекались (циркуляр Петровского[89] об «упорствующих»); убивали, истязали, надругивались…
Вы отупели до того, что всякие волнения в массах объясняете только агитацией или подстрекательством…
Как могли вы, кричавшие о Керенском с его смертной казнью на фронте, здесь, в тылу, убивать без суда и следствия лучших сынов революции? Как не стыдно было вам убить Хаскелиса за то только, что он по поручению законно существующей при Петроградском Совете фракции левых социалистов-революционеров прочел ее декларацию. Лживость инкриминируемого ему вами обвинения, будто при нем найдена резолюция собрания матросов, написанная его собственной рукой, доказывать нет нужды: у Хаскелиса, убитого вами, не было обеих рук по плечи, когда вы его взяли…
Лозунги «кулацких» восстаний (как вы их называете) не вандейские[90]. Они революционны, социалистичны. Как смеете вы кроваво подавлять эти восстания вместо удовлетворения законных требований трудящихся?! Вы убиваете крестьян и рабочих за их требования перевыборов Советов, за их защиту себя от ужасающего, небывалого при царях произвола ваших застенков-«чрезвычаек», за защиту себя от произвола большевиков-назначенцев, от обид и насилий рек-визионных отрядов, за всякое проявление справедливого революционного недовольства…
…Никто не верит вашим известиям о левых социалистах-революционерах. Из них берут только факт защиты нами власти Советов, которую вы уничтожили, власти трудящихся, с которой вы перестали считаться…
…Ваша политика объективно оказалась каким-то сплошным надувательством трудящихся…
Для того чтобы советская власть была барометрична, чутка и спаяна с народом, нужна беспредельная свобода выборов, игра стихий народных, и тогда-то и родится творчество, новая жизнь, новое устроение и борьба. И только тогда массы будут чувствовать, что все происходящее — их дело, а не чужое. Что она сама (масса) творец своей судьбы, а не кто-то, кто ее опекает и благотворит…
А ваша «чрезвычайка»!.. Именем пролетариата, именем крестьянства вы свели к нулю все моральные завоевания нашей революции. Мы знаем про них, про ВЧК, про губернские и уездные «чрезвычайки» вопиющие, неслыханно вопиющие факты. Факты надругательства над душой и телом человека, истязаний, обманов, всепожирающей взятки, голого грабежа и убийств без счета, без расследований, по одному слову, доносу, оговору, ничем не доказанному, никем не подтвержденному. Именем рабочего класса творятся неслыханные дерзости над теми же рабочими и крестьянами, матросами и запуганными обывателями… Ваши контрреволюционные заговоры, кому бы они могли быть страшны, если бы вы сами так жутко не породнились с контрреволюцией… Когда советская власть стала не советской, а только большевистской, когда все уже и уже становилась ее социальная база, ее политическое влияние, то понадобилась усиленная бдительная охрана латышей Денину, как раньше из казаков царю или султану из янычар. Понадобился так называемый красный террор… из-за поранения левого предплечья Ленина убили тысячи людей. Убили в истерике (сами признают), без суда и следствия, без справок, без подобия какого-либо юридического, не говоря уже нравственного, смысла. Да, Ленин спасен, в другой раз ничья одинокая, фанатичная рука не поднимется на него. Но имен