— Глупец! — обозвал себя Антонио. — Напыщенный, самоуверенный индюк!
— Кого ты тут ругаешь? — дон Алонсо подошел неслышно, а может, плеск волн заглушил его шаги.
— Себя, — отозвался Антонио.
— Ты лучше не ругайся, а смотри во все глаза и слушай во все уши. Ты меня не заметил, это плохо. Будь повнимательнее. Ума ты наберешься, а жизнь у нас одна. Слуга де Вилара вечно крутится под ногами, бегая по всему кораблю. Не забывай про слова отца и деда. Ты — внук Фредерико.
— Но отец — его сын, — возразил Антонио, — если мстить, то ему.
— Тем не менее на одном корабле Риккардо де Вилар оказался с тобой, — правильно заметил де Лейва, — и намерения его до конца не ясны.
Англичане начали обстрел с самого утра. Как и прежде, они старались не подходить к Армаде близко. Их ядра порой не достигали цели, а если и достигали, то урон наносили небольшой. Тем не менее Антонио видел, испанские корабли вообще достойно не отвечают противнику. Солдаты и матросы пали духом. Длительное путешествие Армады давно утомило всех его участников, а после первых стычек с англичанами стало и совсем невесело. К сожалению, Антонио мало что понимал из происходившего вокруг. В первую очередь мешал едкий дым. Ядра, даже если не долетали куда надо, все равно свое черное дело делали. К тому же один из испанских кораблей загорелся: на нем взорвался порох и поговаривали, что англичане тут ни при чем. Не везло — так не везло, и в этом тоже. Огонь охватил корабль почти полностью, потушить его команде не удалось. Антонио заметил, как к ним на выручку спешит другое судно, находившееся неподалеку. Люди с горевшего корабля начали прыгать в воду.
Пониманию ситуации также мешал хаос. По крайней мере именно так воспринимал Антонио картину, расстилавшуюся перед его глазами. Корабли толпились, как народ на ярмарке в праздничный день. Иногда казалось, они вот-вот столкнутся друг с другом. Вечером Антонио понял, насколько был прав: один из галеонов Андалузской армады наткнулся на неповоротливый гукор, который тут же потерял мачту.
Англичан Антонио умудрялся как-то различать. Их корабли были поменьше и находились позади Армады. Испанские суда все сбились в безумную кучу впереди. Ни флагов, ни украшений уже было не разглядеть. Из-за того, что ветер дул восточный, он гнал английский флот прямо на испанцев.
— Их положение не так и хорошо, — пояснил де Лейва, когда Антонио вновь посетовал на несчастную судьбу, — море и берег впереди нас пусты. Лишь возле Голландии стоит небольшая эскадра Сеймура. Разведка докладывает — всего не более двадцати судов. А на английский берег вообще можно высаживаться спокойно.
— Почему мы опять этого не делаем? — спросил в недоумении Антонио.
— На сей раз рано. Капитаны сходятся в одном: долго Говард нас преследовать не будет: ветер меняется. В итоге он уйдет к берегу, закончив бой. Вот тогда нам следует идти за ним — ему отступать будет некуда, а выйти вновь в море, когда ветер дует в противоположном направлении, невозможно. Я отправил записку герцогу. Ждем ответ. Если он и сегодня не пойдет на решительные действия, я, пожалуй, подумаю, он сошел с ума.
— Он скажет, как тогда, что должен идти навстречу с Пармой, — грустно покачал головой Антонио.
— Одно другому не мешает. Обо всем я подробно доложил в записке. У нас много кораблей. Мы вполне можем разделиться. Посмотри, английский адмирал не жаждет крупного сражения. Он кружит на приличном расстоянии и забрасывает края полумесяца ядрами. Ему явно не выгоден абордажный бой: если кораблей у него, думаю, побольше, чем у нас, то людей гораздо меньше. Понаблюдав за их тактикой, я понял, они просто не дают нам подойти к берегу. Разгромить нас им не удастся. Но долго Армада тут не продержится: заканчивается провиант и вода, а в отличие от англичан нам взять все это неоткуда. Они каждый день возвращаются домой и пополняют припасы. Так или иначе, а нам придется причалить.
Днем, видимо, исчерпав запасы ядер и почувствовав перемену ветра, англичане отошли к своим берегам. Де Лейва оказался прав — они все равно остались позади Армады. Впереди путь был открыт. Пришел паташ с посланием от герцога. Он соблаговолил разрешить дону Алонсо попытать счастья. Вся Левантийская армада подняла паруса и двинулась в сторону острова.
— Они заметили наш маневр! — крикнул в отчаянии Антонио. — Они тоже снимаются с якорей!
— При попутном ветре мы их обгоним, — буркнул де Лейва.
Но скорость английских кораблей изумляла. Они быстро шли вдоль берега, не пытаясь идти Армаде навстречу. К адмиралу Говарду присоединился его вице-адмирал Дрейк, и теперь силы англичан были не так уж малы, даже без Сеймура. Де Лейва упорно шел к цели. Кроме Левантийской атаковать англичан пошли Гипускоанская и Бискайская армады. Гонимые ветром испанцы неумолимо приближались к противнику.
— Уйти вперед к незащищенному берегу не удастся, — посетовал дон Алонсо, — но мы их прижмем у берега. Там им бегать от нас долго не получится.
— А не предупредил ли опять англичан де Вилар? — Антонио посмотрел на кровного врага, стоявшего чуть поодаль и вглядывавшегося в горизонт.
— Не думаю, — де Лейва покусал ус, — за ним следят. Я приказал с него глаз не спускать. И со слуги, естественно, тоже. Да и решение было принято час назад. Они бы не успели передать сообщение незаметно.
Разговор пришлось прервать. Англичане начали обстрел. Испанцы ответили, но безуспешно. Английские корабли продолжали маневрировать, ускользая от неприятельского огня. Они кружили возле берега, не давая к нему приблизиться. Если кто-то из испанцев отставал от основных сил, к нему тут же неслись англичане. То и дело приходилось спешить на выручку собственным кораблям.
— Один готов! — вскричал Антонио, заметив, как маленький английский корабль два галеаса покрупнее потащили к берегу.
— Ничего серьезного, — дон Алонсо явно был недоволен ходом битвы, — у нас корабли целы, но есть убитые и раненые.
И правда, Антонио уже обратил внимание: корабли который день избегали крупных повреждений. Ядра убивали людей, а судам сильно не вредили. Те, что тонули, уходили под воду по другим причинам. Долго размышлять не пришлось. Грохот стоял неправдоподобный. Англичане не жалели ядер, не придавая значения отсутствию пробоин у кораблей противника. Зато ядра калечили людей: на небольшом пространстве не было свободного пятачка, и попасть в экипаж не составляло труда. Отовсюду слышались крики. Раненые и убитые покрывали телами палубы. Бездействие начинало играть на нервах Антонио. При абордаже он бы давно размахивал шпагой или палил из аркебузы. Но в данной ситуации все, что ему оставалось, это наблюдать за ходом сражения со стороны, стараясь не угодить под падающее со свистом ядро.
Вскоре стало ясно: пора отходить. Герцог со своего флагманского галеона дал сигнал к отступлению.
— Полдня пальбы и все бесполезно, — в таком состоянии Антонио дона Алонсо еще не видел, — ядер потратили столько, что потопили бы куда большее количество кораблей, чем у англичан!
— На нас они тоже потратили немало, — отметил Антонио.
— Не забывай, им подвозят боеприпасы на родном берегу. Раненых и убитых снимают с судна сразу же. А мы убитых — в море, а раненые остаются на борту. После сегодняшних двух сражений их стало слишком много. Мы несем потери, — дон Алонсо помолчал и продолжил печально: — Я виноват. Не учел скорости, с которой двигаются англичане. Де Вилар тут ни при чем. Нас вовремя заметили и перестроились. Время упущено, ветер гонит нас прочь от острова.
Антонио поднял голову и посмотрел на темнеющее небо. Тучи резвились в свое удовольствие, по-прежнему не закрывая полностью звезды. Берег удалялся, скрываясь в густом и едком дыму. Изредка белые паруса англичан, будто издеваясь, появлялись на горизонте.
— Недаром Дрейка прозвали Дьяволом, — произнес вслух Антонио, — на их стороне нечистая сила.
— Прости, мой друг, но сейчас я был бы не против, чтобы кто-то тоже выступил на нашей стороне. Невезение затянулось, — де Лейва устало вздохнул. Ночами он почти не спал, продумывая план действий. И вот, когда наконец-то ему дали возможность себя проявить, его план провалился, — как тут ни объясняй удачу врага, от этого не легче…
С палубы смывали кровь. Но Антонио был уверен, что она впиталась в дерево навсегда. Запах гари смешивался с запахом крови и гниющих ран. Спустившись в каюту, Антонио тут же оттуда вышел обратно на воздух. Зловоние в тесных помещениях нижней палубы было совсем непереносимым. Де Лейва тоже остался наверху.
— Наше поражение не дает мне покоя, — он заметил Антонио, вновь вставшего рядом.
— Разве это поражение? По-моему никто не победил и никто не проиграл, — возразил молодой человек.
— Иногда ничья приравнивается к поражению. Нам непозволительно тратить время на пустое перебрасывание ядрами и безуспешную погоню за врагом. Англичане не дают нам соединиться с герцогом Пармским, отвлекая на бессмысленные стычки. Я уверен, они не станут подходить к нам близко, не давая возможности вести близкий бой или брать их на абордаж. Они будут постоянно теснить нас в море, но не будут позволять уходить далеко в сторону дислокации Пармы. Даже нашим связным не удается пройти к нему. Они не могут пройти через заслон, поставленный эскадрой Сеймура и голландскими пиратами.
— Что же делать? — Антонио окончательно растерялся.
— Думаю, мы попробуем предпринять еще несколько шагов. Не получится — придется идти к французскому берегу.
— Разве они позволят высадиться? — в подобную доброту французов Антонио не верилось.
— Другого выхода нет. Мы не ведем с ними военных действий. Будет хорошо, если соблаговолят продать нам провиант и воду.
3 августа 1588 года Лондон
О проделках Дрейка Елизавете доложило сразу два человека: прибыл посыльный самого Дрейка и посыльный адмирала Говарда. Первый радостно сообщал о захвате испанского галеона «Нуэстра Синьора дель Розарио», который битком оказался набит деньгами и драгоценностями путеш