— Погода этим летом нас не балует, — произнес Антонио и пошел в свою тесную, душную каюту.
— Докладывайте, — Елизавета пребывала в хорошем настроении: первые грузы от Дрейка прибыли в столицу. Казна пополнилась. Испанские корабли, захваченные вице-адмиралом, просто по самые мачты были забиты драгоценностями.
— Испанцы встали у Кале. В город их не пускают, но комендант ужинал с командующим Армады, и пообещал ему продать все, в чем они нуждаются.
— Продать, — хмыкнула королева, — невелика помощь. Хотя, конечно, лучше б они поумирали от голода и жажды.
Собеседник улыбнулся:
— От отравления тоже. Там у них тухнет все в свежеструганых бочках. Заготовленные заранее в прошлом году сэр Френсис пожег.
— Прекрасно. Но вы говорите, Армада находится возле французского берега. Мелко там как-то для галеонов Его Величества Филиппа, — съехидничала Елизавета, — почему им разрешили там встать? — она подумала о своем письме французскому королю. Письмо еще не дошло до адресата, да и адресат сидел в Париже, а не в Кале.
— Корабли в порт не заходили. Стоят поодаль. Но герцог Медина-Сидония отправил сообщение герцогу Пармскому. Хочет, чтобы тот подошел к Армаде по суше. Через Францию, между прочим, идти придется.
Елизавета задумалась. Устраивать скандал рано. Пока Парма не дал ответ, начинать действовать не стоит.
— Что наши эскадры? — поинтересовалась она.
— Готовятся к бою. Они перекрыли путь к нашему берегу. Ветер тоже не дает испанцам отойти от Кале. Адмирал Говард считает, этим стоит воспользоваться.
— Он прав. Не имеет смысла ждать в Кале Парму. Он туда не пойдет, — неожиданно осенило королеву, — я уверена.
Ответ герцога Пармского поразил многих. А рассказы посыльных тем более.
— Он пишет, что выступить не готов, — говорил возмущенно де Лейва в своей каюте собравшимся вельможам, — не готов идти ни по суше, ни по морю. Его армия расформирована. Баржи не достроены. Герцог, видите ли, нас заждался.
— Прошел год, — заметил кто-то, — Парма ждет Армаду год с лишним. Он-то приготовления начал сразу. Так долго держать армию невозможно!
Наступило молчание. В самом деле, Армада медленно собиралась и еле-еле шла к цели. С начала мая прошло немало времени. Три месяца корабли плелись по морю, кое-как преодолевая не такое уж большое расстояние.
— Что Парма предлагает делать? — спросил Антонио.
— Он написал королю, предлагая составить новый план действий. Парма хочет захватить Булонь, в которой засели гугеноты. Туда может подойти Армада и остаться на какое-то время, чтобы привести в порядок корабли и дождаться Парму, — ответил де Лейва, — план неосуществим. Кто бы не находился сейчас в Булони, захватывать город нелепо, да и невозможно. Ни ветер, ни англичане нам просто не дадут к нему подойти.
— Во Франции такие распри, — вступил младший брат де Лейва, также находившийся на каракке, — нам и сами французы не дадут там спокойно жить. Две войны сразу, с англичанами и французами, не потянуть.
— Три войны, — поправил дон Алонсо, — голландцев скидывать со счетов тоже нельзя.
Совещание прервалось сообщением о том, что англичане вновь начали обстрел Армады. Используя свое выгодное положение, они попытались подойти к испанским кораблям поближе. Но из-за боязни абордажного боя — так, по крайней мере, считали на Армаде, держа англичан за трусов, — слишком близко не появлялись.
Ядра засвистели в воздухе, плюхаясь чаще в воду, чем на палубу. Запах гари снова ударил в нос. Тучам, закрывавшим солнце, теперь помогал дым, которым заволокло все вокруг.
— У них ядер, по-моему, неистощимое количество, — посетовал Антонио.
Де Лейва его услышал:
— Им постоянно подвозят с берега. Нам припасы обещает Парма. Сам прийти не может, так хоть какая-то польза. Но ситуация все равно критическая. Французы продали провиант. Боеприпасы они продавать не станут.
Рядом с караккой в воду плюхнулось ядро, едва не задев борт. Рядом плюхнулось второе. Со стороны испанских кораблей тоже полетели снаряды.
— Что толку палить из пушек? — спросил Антонио. — Смотрите, ни мы, ни они значительных повреждений друг другу не наносим.
— Англичане понимают, нам порох брать неоткуда. Их задача — истощить наши запасы. Заставить уйти от острова. И они правы. Вечно тут торчать мы не будем. И потом, необязательно наносить повреждения кораблям. Достаточно попадать в людей. Раненых у нас благодаря их ядрам хватает.
Через некоторое время англичане отступили. Воспользовавшись переменой ветра, они вернулись на свои позиции, оставив испанский флот там же, где он до боя и стоял.
— Они похожи на собак, — буркнул Антонио, — нападающих на человека. Куснут иногда, а больше лают. После — отбегают.
— А мы на кого похожи? — возмущенно спросил де Лейва. — На облезлого, голодного кота, который бесцельно плетется сам по себе.
Настроение командующего, назначенного, но не имеющего никакой возможности вступить в должность, ухудшалось день ото дня. Антонио понимал старшего товарища, как никто другой, ежедневно выслушивая его комментарии и мнение по поводу происходивших событий. Да и молодой человек тоже пал духом: постоянный холод и сырость, пронизывающий ветер, грязь, невкусная, испорченная еда, душная каюта, находившийся на борту де Вилар сделали его мрачным и задумчивым. Де Лейва заметил, как нахмурилось лицо Антонио:
— Ты подумал о словах де Вилара? — спросил он, меняя тему. — О пропавших бумагах?
— Не очень я про это думал, — честно ответил Антонио, — все не до того. Только начинаю размышлять, как англичане прерывают ход мыслей, заряжая свои пушки. Но письмо Фредерико моему отцу я перечитал. Нет там ничего такого, чтобы намекало на наличие спрятанных где-то бумаг. Письмо длинное.
Он подробно описывает свои приключения, но не настолько подробно, чтобы указывать места, в которых он прятал документы и письма.
— Де Вилар уверен: они у тебя. Отчего?
— Не знаю, — удрученно помотал головой Антонио, — а вы пришли к какому-нибудь выводу по поводу исхода сражения?
— Мои соображения оставлю при себе. Они меня самого пугают. Посмотрим, что будет дальше. Никто, кроме Господа, не в силах предсказать будущее. Де Вилар знал, ты перескажешь мне ваш разговор. То есть он мог просто пустить ход наших мыслей в определенное русло. А пессимизм, безрадостный настрой, как известно, прямой путь к поражению.
— Но вы говорите, соображения у вас есть и они пугают?
— Да, но они вряд ли были бы другими, если бы даже дон Риккардо ничего тебе не сказал. Размышления основываются скорее на фактах, — де Лейва посмотрел в сторону английского берега, — мы слишком много прошли, чтобы поворачивать назад.
Последняя фраза Антонио почему-то не понравилась. Он в ней прочел вовсе не жесткий настрой на победу любой ценой…
В тот вечер, воспользовавшись временным затишьем, Антонио сел в который раз перечитывать письмо деда. Итак, Фредерико ездил по Европе, перевозя из страны в страну тайные послания Родриго де Вилара. Затем у деда исчезает жена Матильда. Он узнает, что похитил ее де Вилар. Фредерико спасает Матильду, но во время побега она погибает, успев сказать, что родила сына. Фредерико находит сына, но принимает решение пока его не забирать. Он служит при дворе принцессы Елизаветы — той самой, что сейчас правит Англией.
«Эх, превратности судьбы, — подумал Антонио, — дед ей служил верой и правдой, а я против нее воюю».
Де Вилар не убивает Фредерико, а дает ему письма, которые должны скомпрометировать Елизавету. Дед откладывает месть и помогает как может принцессе, уничтожая письма и пытаясь предупредить исход интриг, плетущихся вокруг нее. Он решается на месть только тогда, когда перед самым вступлением Елизаветы на трон полагает, что в его помощи она более не нуждается. Перед тем как идти к де Вилару, Фредерико пишет письмо сыну. Его-то и держит в руках Антонио. Отец рассказал, Родриго де Вилар убит не был, лишь тяжело ранен. Он не стал отправлять своих людей на убийство Фредерико. Де Вилар лично вонзил ему в спину медную, тонкую иглу с ядом в толчее в соборе, куда люди приходили прощаться с умершей королевой Марией Тюдор. Вскоре после этого и сам де Вилар отошел в мир иной.
Что известно о доне Риккардо? Немного. Скорее всего, он родился у одной из восточных красавиц, которых де Вилар держал в гареме в Османской Империи. По крайней мере именно там он провел свои детские годы. Учился Риккардо в нескольких университетах, переезжая из страны в страну, поэтому он блистательно говорит на нескольких языках. Связи ему отец оставил огромные плюс куча документов, с помощью которых можно было шантажировать весь свет, и деньги, с помощью которых можно было весь свет купить.
— Амбициям дона Риккардо позавидуешь! — произнес Антонио. — Мало ему денег, хочется власти. Раньше почему он не спохватился? Только сейчас начал поиски бумаг. Да, как странно! Мой отец ничего не знает, а я должен разгадывать загадки прошлого. Странно!
В ту ночь Антонио спал крепко и дольше обычного: сказывалась усталость. Да и за бортом стояла тишина. Англичане, видимо, тоже отдыхали вместе с утихомирившимся на время ветром. Волны слегка покачивали уснувшую каракку. Следующий день отводился под починку судна. Герцог прислал очередной приказ: если англичане не станут обстреливать Армаду, посвятить седьмое августа ремонту. Все суда потрепало как следует: где-то пробоины, где-то рваные паруса, поломанные мачты. Следовало пересчитать оставшиеся ядра и перевезти с берега закупленный провиант.
С неба звезды хитренько выглядывали иногда из-за облаков, мудрым взглядом взирая на суету людскую.
7 августа 1588 года Мадрид, дворец Эскориал
Ситуация не улучшалась, настроение ей было под стать. Филипп рассматривал карту, которую знал уже наизусть. Армада застряла возле Кале. Герцог Пармский с ней не объединялся и, судя по всему, объединяться не собирался. Медина-Сидония в письмах просил разрешения закончить на этом поход Армады и по