Встретившись глазами с Онодэрой, она робко улыбнулась.
— Может, хотите потанцевать? — спросила она.
— Нет… — Онодэра тоже улыбнулся. — Я не умею.
В зале танцевали несколько пар. Онодэра смотрел на них безо всякого интереса — надо же на что-то смотреть.
— А заведение у вас модное, — сказал он, считая, что делает девушке комплимент.
— Еще бы! Первоклассный бар, да еще на Гиндзе, — она засмеялась, как будто в этом было что-то смешное. — К нам ходят крупные чиновники, фирмачи, в общем все те, кто не пьет на свои деньги.
— А ты давно тут?
— Три месяца. Раньше ходила на высшие краткосрочные курсы. Трудно было учиться, ну и бросила.
— Здесь, пожалуй, поинтереснее, чем на курсах?
— Конечно! Ведь деньги получаешь.
Опьянение — как-никак он подряд выпил три порции джина — распространилось по всему телу. И теперь Онодэре казалось, что он попал в какое-то загадочное место. Сколько нужно денег, чтобы построить такое заведение, да еще в районе Гиндзы? Какой жизнью живут и какими глазами видят жизнь те, кто из вечера в вечер пьет под музыку в этом бледно-голубом полумраке? А что видят, о чем мечтают и чего ждут эти еще совсем юные миловидные создания с пустыми глазами — частица суетливой ночной жизни? Какие они там, за пределами этой иллюзорной искусственной ночи с ее тихой, неторопливой, но обволакивающей все твое существо музыкой, позваниванием льда в бокалах, девичьими фигурками, передвигающимися медленно, словно рыбки в облаках ярких плавников-платьев, где-то на дне бледно-синего моря, высвеченного белыми и красноватыми настольными лампами?..
— Еще выпьете? — спросила Мако.
— Да. Но на этот раз джин-тоник.
— Вы пьете вино, как воду.
Где-то в темпом уголке его мозга копошилось тихое, но настойчивое желание быстрее напиться. Из чувства бессильного протеста против предложения начальника устроить ему сегодня вечером свидание.
— А ваше подводное судно большое? — спросила девушка.
— Нет. Правда, для данного вида судов оно считается большим, но оно не так велико, как, наверное, ты себе представляешь. Если взять на борт четверых, то и повернуться негде. Но зато оно выдерживает глубину в десять тысяч метров.
— Десять тысяч метров… — в широко раскрытых глазах девушки промелькнул испуг. — Я даже представить себе не могу, насколько это глубоко. Но что там есть, на дне этой морской бездны?
Онодэра рефлекторно проглотил слюну, мгновение смотрел на бледно-желтую настольную лампу и с неопределенной улыбкой буркнул:
— Там ничего нет.
Давление — тонна на квадратный сантиметр… Змея длиной в несколько тысяч километров, начинающая медленно подергивать кожей. Змея, которую он видел в тоскливом свете подводной осветительной ракеты.
— А разве рыбы там не водятся?
— Почему же. Даже на такой глубине… Даже при такой низкой температуре и чудовищном давлении, без единого луча света существует жизнь. Ну, рыбы и беспозвоночные.
— О-о, что за удовольствие жить в таком глубоком, холодном месте, в сплошном мраке?
Онодэру удивил ее голос, он пристально посмотрел на эту хостэс по имени Мако. Круглые глаза девушки были полны слез.
— Не знаю, — мягко сказал Онодэра, словно успокаивая ребенка. — Но все равно живут.
Вот кого имел в виду Ёсимура, когда говорил о необычной девочке, подумал Онодэра. Действительно, в ней было что-то совершенно детское. Может, она вспомнила сказку «Русалка и красная свеча»?
— А Ёсимура-сан? — спросила подошедшая к столику Юри.
— Отлучился куда-то. Что-то долговато для туалета.
— Да не туда он пошел. Я его недавно видела у конторки, он говорил по телефону, — сказала Юри и вдруг ее глаза остановились, уставившись в пустоту. — Ах!.. — воскликнула она.
— Что с тобой, что случилось? — Онодэра подумал, что у нее начинается припадок падучей или еще что-нибудь, уж очень страшным сделалось лицо девушки — сквозь нежную кожу проступила прямо-таки трупная бледность. Но это продолжалось всего мгновение.
— Ой, уже прошло… — все еще в оцепенении пробормотала Юри.
— Что?!
— Землетрясение. Смотрите!
В стаканах подрагивала вода, тихо позванивали полу-растаявшие округлые кусочки льда.
— Не заметил даже. Наверное, опьянел…
— Я не испытываю особого страха перед землетрясением, но очень чувствительна к нему, — улыбнулась Юри. — Меня даже спрашивают, не в год ли налима я родилась[6]. Да еще в последнее время что-то уже очень часто трясет.
— Особенно в Токио, — поддержал Онодэра. — Толчки бывают раза два-три в день, и довольно ощутимые.
— Более, чем ощутимые! — Юри нахмурила брови. — Как-то даже нехорошо делается, переехать, может, куда-нибудь.
Тут она посмотрела на Мако и удивленно воскликнула:
— Ну, опять ревешь! Онодэра-сан обидел, да?
— Что вы, — растерялся Онодэра. — Я рассказывал ей про море, а она…
— Понятно, обычные штучки Мако-тян, — Юри рассмеялась. — Она у нас как маленькая. То вдруг заплачет, то вдруг развеселится ни с того, ни с сего…
В зале показалась ладная фигура Ёсимуры. Не садясь за стол, он сказал: — Пора, будем двигаться потихоньку, Онодэра-кун!
— Уже уходите?! — изумилась Юри. — Это какие же ветры подули?
— Просто нам кое-куда нужно заехать. Онодэра-кун, машина уже ждет.
— А куда мы поедем? — Онодэра неуверенно поднялся из-за стола.
— В Дзуси. Я позвонил, нас там ждут.
— Это в такой час? — Онодэра потер шею. — Не знаю, что и сказать.
— Да ты что? На улице еще светло, — на ходу бросил Ёсимура. — За полтора часа доедем: через третье Кэйхинское шоссе, а там выскочим на Новое Камакурское и напрямик. У меня ведь новый мерседес.
— Будем вас ждать, приходите, — сказала Мако, пожимая Онодэре руку. — Расскажете поподробнее о морском дне, хорошо?
— Ого! — засмеялся Ёсимура. — Быстро, однако, вы установили контакт!
⠀⠀
В машине Онодэру развезло и он заснул. Свою роль сыграла и усталость. Однако, когда усаживались, он узнал, что девушка живет на даче в Дзуси одна, а родители находятся в Идзу.
— Одна! — пробормотал Онодэра.
— Ну, там есть прислуга. Сейчас у нее собрались друзья, что-то вроде вечеринки, — спешил объяснить Ёсимура. — Она их часто устраивает. Когда-то и я был там одним из постоянных участников. В последнее время времени нет, дел полно…
— Вечеринка… — подавляя зевоту, произнес Онодэра. — Такие вещи, знаете, не по мне.
— Не беспокойся. Там все происходит чинно-благородно. Ну, иногда случится небольшой дебош, а где без этого…
Будь что будет, подумал Онодэра и уснул. А когда проснулся, машина бежала вдоль исчезающего в сумерках морского побережья. Проехав Дзуси, примерно на середине пути в Хаяму, свернули на частное шоссе и поползли на покрытый лесом холм. На вершине стоял несколько необычного вида дом — что-то среднее между «Домом над водопадом» Райта и «Жилым домом в форме яйца». Садовый фонарь в авангардистском стиле окроплял зелень голубым и бледно-изумрудным сиянием. Из здания, похожего на пластмассовое яйцо, лились яркий свет и музыка.
Ёсимура чувствовал здесь себя как дома. Внутрь они проникли через выходившее во двор французское окно. В коротком коридоре им встретилась костлявая девица лет двадцати семи — восьми с бокалом вина и сигаретой в одной руке. Сильно подведенные глаза, узкие брюки, тонкая водолазка.
— А, привет, — сказала она слегка заплетающимся языком. — Вас уже заждались.
— А Рэй-сан? — тоном завсегдатая спросил Ёсимура.
— Она здесь. Мы сегодня ударились в сантименты.
Открыв белую пластмассовую дверь, они очутились в средних размеров овальной комнате с бежевыми округло выгнутыми стенами. Пол покрывал зеленый, похожий на мох ковер. В дальнем конце — рояль цвета слоновой кости. Вокруг прозрачного стола в форме неправильной палитры, какие можно увидеть на картинах Ганса Альпа, в странных, но, видно, очень удобных креслах сидели человек пять мужчин и женщин. От бара к ним обернулась девушка с миксером в руках. Ее лицо наполовину скрывали длинные распущенные волосы.
— Добро пожаловать, — сказала опа лишенным интонации голосом.
— Привет, — с фамильярностью старого знакомого кивнул всем Ёсимура. — Знакомьтесь, Онодэра-куп из подводного отдела нашей фирмы.
— Прошу вас, садитесь, — указал на кресло светлокожий, приятной наружности молодой человек в неяркой рубашке навыпуск. — Что будете пить?
Онодэра был немного растерян. Изящество, элегантность, воспитанность этих людей удивительно сочетались с простотой и приветливостью. Вся атмосфера здесь разительно отличалась от той, какую он представлял себе со слов Ёсимуры. Онодэра вдруг почувствовал себя неуклюжим провинциалом, который совсем не вписывается в это изысканное общество. Имена, которые один за другим произносили знакомившиеся с ним люди, были ему известны — он встречал их на страницах газет и журналов. Постепенно он начал понимать, что попал в среду, в которой прежде ему не приходилось бывать, — все гости этого дома относились к так называемой интеллектуальной элите. Бледный молодой человек с красивым лицом, облокотившийся о рояль, вспомнил Онодэра, был композитором, сочинявшим авангардистскую музыку, недоступную восприятию среднего японца, каким был Онодэра. Более популярный за границей, чем у себя на родине, он получил уже несколько международных премий. Был здесь и молодой ученый-экономист, имя которого Онодэра видел не раз под статьями в толстых журналах. Здесь же были продюсер и архитектор, пусть не самые знаменитые, но достаточно известные, пользовавшиеся определенной популярностью.
Наконец Онодэру представили девушке, стоявшей возле бара. Ее звали Рэйко Абэ, это и была хозяйка дома, та самая девушка, с которой его хотел познакомить Ёсимура. Онодэра не знал куда глаза девать.
— Это будете пить? — Рэйко указала на бокал с какой-то жидкостью и посмотрела на него то ли равнодушно, то ли устало.