— Госпожа, вы заболели? — забеспокоилась Сандерсон. Некоторые дамы то и дело проводили весь день в постели, но с Мод это случалось редко.
— Обычное женское недомогание, просто сегодня еще и слабость…
Мод показалось, что Сандерсон ей не поверила. Сегодня уже произошло то, чего прежде никогда не случалось, — ее посылали с секретным письмом, и Сандерсон понимала, что творится что-то необычное. Но расспрашивать хозяйку не полагалось, и Сандерсон оставалось лишь гадать.
— И утром меня не будите, — добавила Мод. Она не представляла, когда вернется и как незамеченной проскользнет в дом.
Сандерсон ушла. Было двадцать минут четвертого. Мод быстро разделась и открыла шкаф.
Она не привыкла сама доставать одежду, обычно этим занималась Сандерс. У нее было черное прогулочное платье и подходящая к нему шляпка с вуалью, но не надевать же черное на собственную свадьбу!
Она посмотрела на часы над камином: двадцать минут четвертого. Следовало поторопиться.
Она выбрала стильным французский ансамбль: облегающую кружевную блузу с высоким воротником, а поверх нее — светло-голубое платье, очень светлое, почти белое. По последней вызывающей моде оно было на дюйм, а то и на два выше щиколоток. К нему она подобрала синюю широкополую соломенную шляпку с синей вуалью и ярко-голубой зонтик с белой окантовкой. У нее была и подходящая голубая бархатная сумочка. В нее Мод положила расческу и маленький флакончик духов.
Часы пробили половину четвертого. Вальтер уже должен ее ждать. Она почувствовала, как сильно забилось сердце. Она опустила вуаль и осмотрела себя в большое зеркало. Одежда, не совсем подходящая для свадьбы, но смотрится вполне респектабельно.
Мод вынула ключ из замка и постояла у двери, прислушиваясь. Главное — чтобы не пришлось сейчас отвечать на вопросы. Если она встретит лакея или мальчика-слугу — ничего страшного, им нет до нее дела, но вот горничные — те уже должны были знать, что она плохо себя чувствует; если она встретится с кем-то из родных, ее обман тоже немедленно раскроется. И сейчас ее пугало не то, что ей будет стыдно за ложь, а то, что ее попытаются остановить.
Она уже собралась открыть дверь, как вдруг услышала тяжелые шаги и почувствовала запах табачного дыма. Должно быть, это Фиц, по обыкновению, докуривает после ланча сигару и направляется в палату лордов или в Уайтс-клуб. Она с нетерпением ждала.
Когда шаги стихли, подождала еще немного и выглянула за дверь. Широкий коридор был пуст. Она вышла из комнаты, заперла дверь и положила ключ в бархатную сумочку. Теперь если кто-нибудь попробует войти, то просто решит, что она спит.
Она беззвучно прошла по ковру коридора к лестнице и взглянула вниз. В вестибюле никого не было. Стала спускаться. Когда была на середине, послышался шум, и она замерла. Дверь, ведущая в подвал, распахнулась, и появился Граут. Мод, боясь дышать, провожала взглядом его лысину: он прошел через холл с двумя графинами портвейна, спиной к лестнице, и, не обернувшись, вошел в обеденный зал.
Когда дверь за ним закрылась, она, послав осторожность ко всем чертям, пробежала оставшиеся ступени. Открыла входную дверь, выскочила — и услышала грохот закрывшейся двери. Слишком поздно она сообразила, что дверь следовало придержать.
Тихая улочка Мэйфэр раскалилась от августовского зноя. Мод огляделась и увидела повозку торговца рыбой, няньку с коляской и авто, у которого водитель менял колесо. В сотне ярдов от дома, на другой стороне дороги, стоял белый автомобиль с синим полотняным верхом. Мод интересовалась автомобилями и сразу узнала «Мерседес Бенц 10/30», машину Роберта, кузена Вальтера.
Переходя дорогу, увидела выходящего ей навстречу Вальтера, и ее сердце радостно затрепетало. Он был в светло-серой визитке с белой гвоздикой в петлице. Их взгляды встретились, и по его лицу она поняла, что до последней секунды он не был уверен, что она выйдет. И на ее глаза навернулись слезы.
Но его лицо уже светилось от восторга. Как это странно и чудесно, подумала она, когда от тебя настолько зависит счастье другого человека.
Она с беспокойством обернулась взглянуть на дом. И в дверях увидела Граута: озадаченно хмурясь, он посмотрел в одну сторону, потом в другую. «Он услышал, как хлопнула дверь!» — догадалась она. Мод решительно шагнула вперед. Наконец-то она свободна!
Вальтер поцеловал ей руку. Мод захотелось ответить ему настоящим поцелуем, но мешала вуаль. К тому же до регистрации делать этого не полагалось. Вовсе не обязательно нарушать все приличия.
Она увидела, что за рулем Роберт. Приветствуя Мод, он коснулся пальцами своего серого цилиндра. Она знала, что Вальтер ему доверяет. Должно быть, Роберт будет свидетелем.
Вальтер открыл дверь, и Мод села на заднее сиденье. Там уже сидела девушка — Мод узнала экономку из Ти-Гуина.
— Уильямс! — воскликнула она.
Уильямс улыбалась.
— Теперь лучше зовите меня Этель, — сказала она. — Я буду свидетельницей на вашей свадьбе.
— Конечно, извините меня! — Мод порывисто обняла ее. — Спасибо, что согласились!
Автомобиль тронулся. Мод наклонилась вперед и спросила Вальтера:
— Как же ты нашел Этель?
— Ты мне сказала, что она приходила в твою клинику, и я узнал у доктора Гринворда ее адрес. Я знал, что ты ей доверяешь: ведь ты взяла ее сопровождать нас тогда в Ти-Гуине.
— Ваши цветы, — сказала Этель, протягивая Мод маленький букетик. Это были розы, кораллово-розовые — этот цвет означал пламенные чувства. Интересно, подумала Мод, знает ли Вальтер язык цветов?
— А кто их выбирал? — спросила Мод.
— Я предложила эти, — сказала Этель, — и Вальтер согласился, когда я объяснила, что значит этот цвет.
Мод вспомнила, что Этель давно все знает.
— Чудесный букет, — сказала она.
На Этель было бледно-розовое платье — похоже, совсем новое, — и шляпка, украшенная розами такого же цвета. Должно быть, Вальтер позаботился. Как хорошо он все продумал!
Они проехали по Парк-лейн и направились в Челси. «Я выхожу замуж!» — подумала Мод. Раньше, думая о своей свадьбе, она представляла себе долгую утомительную церемонию, как у всех ее друзей. Но так гораздо лучше. Не надо составлять длинный список дел, и список гостей, и список продуктов. Не будет ни песнопений, ни речей, ни пьяных родственников, лезущих целоваться, — лишь жених и невеста, и двое свидетелей, которым они доверяют.
В Европе начинается война, и что угодно может случиться, но она не хотела об этом думать. Мод решила просто позволить себе быть счастливой весь сегодняшний день. И всю ночь.
Они уже свернули на Кингз-роуд — и вдруг ей стало страшно. Она взяла Этель за руку, чтобы не бояться. Ей представилось, как за ними на своем «Кадиллаке» едет Фиц, как он кричит: «Задержите эту женщину!» Она даже обернулась, но ни Фица, ни «Кадиллака» не увидела.
Они затормозили у здания муниципалитета Челси, выполненного в стиле классицизма. Роберт взял Мод за руку и повел вверх по лестнице ко входу, за ними шли Вальтер и Этель.
Внутри здание было обставлено в викторианском стиле. Пол выложен цветной плиткой, на стенах — орнаменты. Вполне подходящая обстановка для бракосочетания.
Им пришлось подождать в вестибюле: еще не закончилась церемония, назначенная на половину четвертого. Они стояли маленькой группой, и никто не мог придумать, о чем завести разговор. Мод понюхала розы, и от их аромата у нее закружилась голова, словно она залпом выпила бокал шампанского.
Через несколько минут они увидели молодоженов, чья очередь была раньше: невеста — в повседневном платье, жених — в форме сержанта. Наверное, они тоже решили пожениться немедленно — из-за войны.
Мод, Вальтер и свидетели вошли в зал. Регистратор сидел за обычным столом, но был в визитке и серебристом галстуке. В петлице у него была гвоздика, и Мод подумала, как это любезно с его стороны. Рядом с ним сидел служащий в повседневном костюме. Они назвали себя: господин фон Ульрих и госпожа Мод Фицгерберт. Мод подняла вуаль.
— Госпожа Фицгерберт, — сказал регистратор, — вы можете подтвердить свою личность?
Она ответила ему недоуменным взглядом. Увидев, что она не понимает, о чем речь, он пояснил:
— Ну, может быть, у вас есть свидетельство о рождении?
Свидетельства у нее не было. Она даже не знала, что оно потребуется, а если бы и знала, все равно не смогла бы его прихватить с собой: Фиц хранил его в сейфе, вместе с другими документами, в том числе с завещанием. Она испугалась. Но Вальтер сказал:
— Думаю, это подойдет, — и вынул из кармана конверт с маркой и штемпелем, адресованный Мисс Мод Фицгерберт, с адресом ее детской клиники. Должно быть, он захватил его, когда встречался с доктором Гринвордом. Как хорошо, что он об этом позаботился!
Регистратор вернул конверт, ничего не возразив.
— Я обязан напомнить вам о том, что клятвы, которые вы готовитесь дать, носят официальный характер и налагают на вас юридические обязательства.
Мод слегка задело предположение, будто она может не понимать, что собирается совершить, но потом поняла, что эти слова говорятся всем без исключения.
Вальтер расправил плечи. Ну вот, подумала Мод, назад пути нет. За свои двадцать три года она не встречала еще мужчину, которого хоть на миг могла бы представить своим мужем. В то же время мужчины, все до единого, относились к Мод — да и вообще к женщинам — как к вечным детям. И лишь Вальтер был не таков. Она выйдет только за него — или вообще не выйдет замуж.
Регистратор зачитывал Вальтеру слова, которые следовало повторить:
— Я торжественно заявляю, что мне неизвестны причины, по которым я, Уолтер фон Ульрих, не мог бы сочетаться законным браком с Мод Элизабет Фицгерберт.
Вальтер повторил за регистратором свое имя на английский манер, «Уолтер», вместо правильного немецкого «Вальтер». Пока он говорил, Мод смотрела на него. Его голос звучал твердо и звонко.
Потом, в свою очередь, он не отрывал от нее серьезного взгляда, пока она повторяла за регистратором положенное. Ей нравилось, что он так серьезен. Большинство мужчин, даже умных, вели себя как идиоты, стоило им начать разговор с женщиной. Но Вальтер беседовал с ней так же рассудительно, как с Робертом и Фицем, и — что еще более невероятно — всегда внимательно ее выслушивал.