Бессонная ночь и напряженный день совершенно выбили меня из сил. Едва солнце скрылось за горизонтом, я завалился в свой шатер и, не раздеваясь, рухнул на спальное ложе.
Огонь, кругом огонь. Земля почернела от огня и выгорела до песка, расплавленного в мутную, тягучую массу. В воздухе стоял отвратительный, тошнотворный запах горелой плоти.
Резко проснувшись, я нащупал рукоять Химеры мирно лежащей рядом и лишь тогда успокоился. Проклятые кошмары сегодня вновь превзошли сами себя. Немного повалявшись в постели, я тихо ругнулся и встал.
Сквозь плотную ткань походного шатра отчетливо виделся отсвет ночного костра. Откинув входной полог, я вышел наружу. По груди резанул порыв холодного ночного ветра, окончательно прогоняя остатки сна.
Перед шатром ярко пылал костер. За границей его света чернело несколько фигур ночных стражей. Возле огня мирно попыхивал трубкой Бальдор, устроившись прямо на голой земле.
— Тоже не спится? — тихо поинтересовался он, когда я присел на корточки рядом с огнем.
— Есть немного, — кивнул я.
— Глотни-ка, — гном протянул мне объемистую кожаную флягу.
Сделав большой глоток, я закашлялся, жадно хватая ртом воздух. Во фляге оказалось не вино, а нечто напоминающее "воду орков", но гораздо крепче.
— Что это за пойло? — продышавшись, поинтересовался я.
— Самогон, настоянный на горных травах, — гордо ответил он. — Сам делал, по тайному семейному рецепту.
— Отрава.
— Не нравится — давай сюда, — обиделся гном. — Самому мало.
— Не могу позволить своему другу травиться подобной гадостью, — сказал я, сделав очередной глоток из фляги гнома. — И вообще, алкоголь — враг.
— А врага надо безжалостно уничтожать, — Бальдор вырвал флягу у меня из рук и жадно приложился к ней сам.
Хлебнув самогона, гном глубоко затянулся из трубки. Меня слегка передернуло — крепость гномьего табака уже давно вошла в поговорку. Может легенды не врут — гномов и вправду создали из камня.
— Я видел Эйвилин, — после короткой паузы произнес он.
— Вот как? Я подобной чести не удостоился.
Да, как и предсказывал Мезамир, ссора с Эйвилин вышла знатной. Даже вспоминать не хочется. Даже не знаю, как она сдержалась и не приголубила меня чем-нибудь магическим из своего арсенала. Ее злость можно было понять. Высокий лорд Вэон один из виновников гибели ее родителей. Но месть — это месть. А Канн-Сильван — это Канн-Сильван. Мне нужен этот город!
Разозленная Эйвилин умчалась к брату. Илион командовал всеми эльфийскими отрядами, которые прочно заняли нишу легкой кавалерии. Может быть, я не слишком его люблю, но командир он опытный.
— Она справлялась о тебе, — заметил Бальдор, выпустив из носа две тонкие струйки дыма.
— Надеюсь, ты передал ей, что я отлично себя чувствую.
Тяжело вздохнув, гном на миг закатил глаза к небу.
— Упрямый дурак! Ты не думаешь извиниться?
— За что? — возмутился я. — Я все сделал правильно!
— Я это знаю, Леклис. Не могу сказать, что твое решение мне понравилось, но я понимаю его необходимость.
— Так почему я тогда должен извиняться?
— Ты поступил не слишком честно, приняв предложение лорда Вэона даже не посоветовавшись с ней. А ведь речь не просто о высоком лорде-предателе, а об одном из убийц ее родителей. Извинись, — наставительно произнес гном. — Ты надолго испортишь себе жизнь, если не сделаешь этого.
— Не думаю, что она сейчас в настроении выслушивать мои извинения, — помрачнел я. В словах гнома было зрелое зерно. Да и если откровенно признаться, разлука с Эйвилин начинала меня как-то тяготить. Это все же приятно, когда кто-то ждет не твоей смерти, а тебя самого.
Бальдор вновь глубоко затянулся из трубки, выдохнул длинную струйку дыма в воздух и произнес с усмешкой:
— Поверь, она только их и ждет, чтобы помириться.
— Ты так хорошо знаешь Эйвилин? — скептически выгнул бровь я.
— Нет, но я очень хорошо знаю женщин.
— Дай угадаю — именно поэтому ты до сих пор не женат.
— Я же говорю, что ОЧЕНЬ хорошо знаю женщин, — хмыкнул гном.
— Ладно, утром я последую твоему совету.
— Вот и отлично… Еще по глоточку?
Прислушавшись к внутренним ощущениям — в голове уже слегка шумело, и это после столь смешной дозы гномьего пойла, я отрицательно покачал головой:
— Хватит, пожалуй, иначе наши короткие посиделки плавно перетекут в длинную пьянку. Спокойной ночи.
— Тебе того же, Леклис, — сказал Бальдор, вновь прикладываясь к своей фляге.
Утром во исполнение данного гному слова я отправился к эльфам.
Эта часть лагеря мне сразу не понравилась. И этому была объективная причина — тут было слишком много эльфов. Илион встретил меня еще на полпути к шатру Эйвилин. В последнее время наши отношения стали если и не дружескими, то хотя бы ровными. Взаимная неприязнь осталась, но мы мастерски делали вид, что позабыли о ней.
Причиной моего появления в этом заповеднике ушастых Илион интересоваться не стал. Похоже, он все же смирился с выбором сестры. Его так же не слишком обрадовал мой договор с Высоким лордом Вэоном, но принял он его гораздо спокойнее, чем Эйвилин.
После короткого обмена приветствиями и получив приказы для своих разведчиков, Илион поспешил ретироваться — видимо не горел желанием встревать в наши с Эйвилин семейные разборки. Умный он все же парень.
— Зачем ты пришел? — начала Эйвилин вместо приветствия, едва заметила меня у откинутого входного полога шатра.
— Нам надо поговорить.
Эйвилин долго медлила с ответом, делая вид, что слишком занята изучением очередной книги по магии. О, эта ее страсть к магическим книгам! У нее с собой взято книг больше чем остальных вещей. Нет, знания — это замечательно. Да и книги вещь полезная особенно для мага, но не в военном же походе!
— Говори, — наконец разрешила она.
— Я пришел, чтобы извиниться и попросить прощения, — выпалил я. — Прежде, чем принимать предложение лорда Вэона, мне следовало обсудить его с тобой.
— Хорошо, я готова их выслушать, — холодно посмотрела на меня Эйвилин, отложив книгу в сторону.
— Что? — слегка удивился я.
— Твои извинения.
— А что я только что говорил?
— Слова: извини или прости, я так и не услышала.
— Извини и прости. Так лучше? — я уже начал закипать.
— Ты пришел извиняться или снова ссорится? — поинтересовалась Эйвилин, выгнув бровь. — Если второе, то можешь сразу уходить. Или столь грозного короля просто не научили просить прощения?
Ее слова меня слегка охолодили. Возможно, потому что они были правдивы. Я не любил извиняться и просить прощения, даже зная, что виноват. А сейчас и чувства вины не было. Скорее злость. И злость в первую очередь на Эйвилин — почему она не может понять, что принять предложение Вэона было просто необходимо!
Так… К Падшему эти мысли! А то мы и впрямь вновь поссоримся.
Наверное, я слишком эгоистичен и избалован…
И гордыня, Леклис, не забудь про свою гордыню.
Молчание затягивалось.
— Извини, что принял предложение Высокого лорда Вэона, даже не посоветовавшись с тобой, и если можешь — прости, — пересилив себя, выдохнул я. Слова прозвучали настолько фальшиво, что мне самому стало омерзительно от этой неприкрытой фальши. Воистину самый тяжкий смертный грех называется гордыня. Рваными неровными шагами я подошел к молчавшей девушке. Сев прямо перед Эйвилин, я сказал, в этот раз уже совершенно искренне: — Прости меня.
Эйвилин молча уткнулась мне в грудь. Я осторожно обнял ее за плечи — похоже, извинения можно считать принятыми. Пожалуй, я только что задолжал Бальдору самую большую бочку лучшего вина.
— Я понимаю, что по-другому было нельзя, но принять это не могу. Они убили маму и отца… — в голосе Эйвилин звучала пугающая опустошенность.
— Они заплатят, — я крепче сжал ее в объятьях. — Все и за все. Но сейчас мне нужен лорд Вэон и…
— Он предаст тебя при первой же возможности, — перебила меня Эйвилин, — так же как предал моего отца и Совет Пяти!
— Пусть только попытается, — зло усмехнулся я.
— Надеюсь, ты сможешь посадить "почтенного" garonellare на короткую цепь и будешь держать как можно дальше от меня. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Не волнуйся. Цепь будет очень короткой. Это я тебе обещаю.
К концу дня погода начала портиться. Откуда-то с запада ветер пригнал большую тучу. Небо заволокло мрачной, серой пеленой. Вскоре зарядил противный моросящий дождь, заставив пожалеть о недавней жаре.
Колонны легионов стальным потоком двигались на юг к Канн-Сильвану. По левую руку от них постепенно набирала свою мощь великая Финаве.
— Там кто-то есть, — шепнул Мезамир, когда мы проезжали мимо очередной небольшой рощи, в обилии разбросанных среди этих нескончаемых холмов. Он протянул руку, — Вот там! Чуть в стороне от дороги… Но опасности нет, — немного подумав, добавил вампир.
— Поехали, посмотрим, — сказал я, направив Ветра в указанном Мезамиром направлении.
Ехавший как всегда немного позади Харг хотел что-то сказать, но, тяжело вздохнув и сделав знак охране, просто двинулся за нами.
Не проехав и двух десятков шагов, мы наткнулись на тело эльфа, полуприслонившегося к извилистым древесным корням. Его кожаные доспехи были пробиты в нескольких местах. На левой ноге вместо штанов были лишь какие-то обгоревшие тряпки, под которыми виднелась почерневшая плоть. В траве рядом с эльфом лежало сломанное древко темно-зеленого знамени с геральдическим изображением белого коня.
— Очередной мертвец. И стоило ради этого сюда лезть? — скривился Харг, перегородив, впрочем, мне дорогу к мертвому.
— Он еще жив, — заметил Мезамир.
— Что-то не похоже, — засомневался Харг. — Хотя… Это дело поправимое, — он потянул из ножен меч.
— Оставь! Убить всегда успеем, — приказал я, спрыгнув на землю.
Недовольно ворча, Харг отошел в сторону — давая мне проход. Склонившись над эльфом, я достал из-за пояса кинжал и поднес начищенное до зеркального блеска лезвие к его губам. Сталь клинка тут же слегка запотела.