У деревни Рубеж (107 км ниже Котласа) саперы красных поставили заграждение, утопив для этого 70 барж. На острове заложили 5 камнеметов; а из баржи соорудили плавучий камнемет.
Кроме того, на две канлодки красные установили 130-мм пушки (на 7–8 кабельтовых превышавшие дальность стрельбы противника). Англичане, увеличив угол возвышения своих пушек, стали стрелять на 80 кабельтовых.
Глава 8РУССКИЙ БУНТ
Бесконечные просторы Севера ошеломили англичан. Берега покрывали непроходимые леса, даже вьючная артиллерия с трудом двигалась по узким тропам.
Жизнь в Архангельске скрашивалась охотой и рыбалкой, небо чернело от уток, а озера кишели рыбой. Спорт, скупка меха и леса первоначально царили в отрядах интервентов.
Для поддержки малочисленных сил союзников генерал Айронсайд решил формировать воинские части из раскаявшихся красных, готовых с оружием в руках искупить свою вину. Зимой 1918–1919 гг. в тюрьмах томилось около 23 000 пленных и дезертиров. Мужики, насильно взятые в РККА, сражались под страхом смерти и репрессий к своим женам и детям. Одевали их плохо, хлеба и сушеной рыбы явно не хватало. До этих людей с их простой психологией доходили слухи о прекрасной пище и теплой одежде у противника. Не веря рассказам об «английских разбойниках» и «японо-американских палачах», многие уходили в плен.
Начавшийся тиф в тюрьмах возмутил эсеров, и Айронсайд лично стал вербовать там добровольцев. Без разбора, не обращая внимания на протесты прокурора, он забрал из тюрьмы всех желающих.
Раскаявшихся в своих заблуждениях в батальоне Дайера добротно обмундировали, превосходно кормили, но требовали строгой службы. Уже в мае 1919 г. русские мрачно и злобно печатали шаг по улицам Архангельска. Можно себе представить чувства этих людей, когда они с русским триколором, который нес бывший комиссар уезда, кричали в честь королевы Англии громкое, троекратное, раскатистое «ура».
Вскоре несколько батальонов поморов сменили британцев на передовой. Айронсайд объявил журналистам, как он соединится с адмиралом Колчаком в районе Котласа и Вятки, где передаст ему вооружения и снаряжения. Обыватели встретили это с восторгом, но военные сочли, что генерал «открывает планы врагу».
Вначале поморы произвели на британцев хорошее впечатление. Но это оказалось заблуждением, о котором вскоре узнали сыны туманного Альбиона. Унтеров набирали из приказчиков, грубых, жестоких и равнодушных. Новые русские пьянствовали и веселились. Ленясь выполнять свои обязанности, они, не интересуясь настроением своих соплеменников, ничего не знали, хотя и могли заметить назревающий бунт.
В июне англичане погрузилась на баржу и пошли вверх по Двине, кормить комаров. Тучи москитов висели над ними и с жутким воем пикировали на интервентов.
Стоял полярный день, солнце светило круглые сутки, казалось, что крестьяне никогда не ложились спать. Днем и ночью бородатые люди в полотняных красных и синих рубахах застенчиво и с любопытством смотрели на военных. Женщины бойко торговали яйцом, молоком и маслом.
Британцы искренне желали помочь местным обустроить их Россию, но крестьяне в массе своей относились равнодушно к ним. Затем оказалось — мужики предпочитают красных.
Баржа медленно двигалась вверх по реке, в Березняке погрузился русский саперный батальон, в котором доблестно служили и женщины. Англичан удивляла способность русских приспосабливаться к любой власти. Один пленный взялся охранять своих единоплеменников. Ему дали фуражку, винтовку и гранату. Затем все арестованные и конвоир сражались за дело Антанты.
С приходом союзников белые ободрились и захватили Троицу и Торопу.
Англичане бои не вели, а занимались учениями. Казалось, ничто не предвещало беды. Как вдруг разыгралась кровавая драма. Бунт, резня и прочие ужасы русской жизни обрушились на британцев.
Поморы батальона Дайера, на которых потратили столько сил, утром 7 июля перерезали спавших офицеров и бросились через Троицу и Торопу, обстреляв эти деревни из пулеметов. Затем дикая, неорганизованная толпа скрылась в лесах и убежала к красным.
На мониторе «Humber», стоявшем посредине реки, слышали выстрелы, но вначале приняли их за учебные стрельбы из пулемета. Однако темп стрельбы учащался, и стало очевидным — на берегу творится что-то неладное. Моряки заметили человека, спустившегося к воде и взывавшего о помощи. Это был капитан Барр, один из офицеров батальона Дагера. Раненный 10 пулями, он умер по дороге в госпиталь Архангельска.
Монитор М-31 высадил десант, а стоявшая неподалеку русская батарея открыла огонь.
Из штаба отряда Англии, стоявшего в Осиновой, выслали на пароходе «Ретвизан» 2 роты стрелков, которые через 5 часов хода прибыли в Троицу. Но матросы уже навели прядок.
Так, вся зимняя работа британцев свелась к нулю.
Не успели рассеяться мрачные впечатления от этой кровавой драмы, как восстал 5-й Северный стрелковый полк, укомплектованный жителями Онежского уезда. На реке Онеге славились богатые села — Порог и Запорожье, в которых, быть может вопреки громадным подачкам уроженца этих мест отца Иоанна Кронштадтского, процветали тунеядцы и хулиганы.
Восстали недовольные мобилизацией во время сенокоса, это использовали ленинцы, захватившие вскоре весь Онежский район.
Солдаты арестовали почти всех офицеров во главе с командиром полка, которому на шею накинули веревку и утащили к красным. Двенадцать офицеров, окруженных в избе, покончили с собой.
Затем восстал 6-й Северный стрелковый полк Железнодорожного фронта и готовился заговор в 7-м Северном стрелковом полку в соседнем Селецком районе.
Незадолго до этого на Двине соединенные силы русских и англичан взяли большой район, который затем пришлось оставить, но мужиков мобилизовали. Они и стали душой заговора в Железнодорожном и Селецком районах.
Но дрогнула совесть у одного из путчистов — бывшего унтер-офицера гвардии, и он предупредил командира. Роту заменили надежные части с артиллерией для встречи обходной колонны красных. Большевики не заставили себя долго ждать и вскоре без всякой опаски нагло вывалили на опушку леса. Ураганный огонь еще более усилился, когда послышались крики: «Товарищи, не стреляйте, свои, свои». Красные потеряли здесь более батальона убитыми и ранеными.
Недоброжелатели Айронсайда сообщили в Англию, как убитые офицеры стали жертвами легкомысленного опыта, печать обвиняла генерала во введении в заблуждение общества сообщениями о возрождении русской армии на Севере. Затем шли разбирательства в парламенте. Айронсайд уже настаивал на уходе войск Англии, считая, что на русских нельзя положиться, и никакая совместная работа с ними не возможна.
Союзники не хотели иметь дело с белыми. Так, на Онегу они послали монитор для выручки арестованных англичан. Обстреляв и истребив лучшую часть города Онега из тяжелых пушек, англичане, получив своих, отказались выручить русских и поддержать десантную операцию высланного белыми отряда.
Недоверие и страх охватили англичан. Так, конвой сопровождал небольшую группу русских арестантов на пароходе из Онеги в Архангельск. Из-за случайного выстрела солдаты стали стрелять по русским, нескольких ранили, а двоих убили. Но ехавшего тут же русского офицера изолировали, и сержант, добродушно похлопывая его по плечу, пытался выразить свои симпатии и успокоить, говоря ломаным языком: «Русский офицер не надо бояться, русский офицер карош, а русский солдат сволочь, большевик».
Айронсайд готовил эвакуацию, пытаясь склонить к этому и командование белых. Но генерал Миллер отклонил это предложение сначала 30 июля принципиально, а затем окончательно 12 августа, после совещания со старшими чинами штаба и строевыми командирами.
В это время в районе Архангельска оставалось 11 000 английских и 19 000 войск белых. В Мурманске — 5000 англичан, 1400 французов, сербов, поляков и 7000 русских. Всего 43 400 человек.
Вскоре вспыхнула революция в Германии, и страна прекратила войну. Флот Германии покинул Финский залив. С приходом на Балтику кораблей союзников стратегическая ситуация изменилась.
Глава 9ПОБУДКА НА БАЛТИКЕ
Англия организовала белых в Прибалтике, наступавших на Петроград. Для действий против Балтфлота 10 октября 1918 г. пришла эскадра адмирала Кована. Через 2 дня флот Эстонии стоял в Лужской губе и 14 октября вел бой с батареями Калиша.
Кован решил подавить Красную Горку и Серую Лошадь. Монитор «Эребус» 27 октября, встав в Лужской губе, обстрелял форты. Корректировку вел летчик, летавший над крепостью. Но британцы лишь накрыли, а на уничтожение крепости уже не хватило снарядов.
После революции в Германии, 9 ноября, ВЦИК аннулировал Брестский мир. Немцы отходили, а красные быстро наступали на Нарву, Псков и Двинск. Но 2 декабря на рейд Виндаву (Вентспилс) вошли 4 крейсера, 6 эсминцев и тральщики Англии. Интервенты подвезли для Эстонии и Финляндии вооружение, снаряжение и обмундирование.
Ночью 5 декабря подорвался на мине и затонул крейсер «Cassandra». Затем крейсер «Сигасоа» подорвался на мине в Финском заливе и ушел в Копенгаген для ремонта.
Ленинцы приободрились, и комиссар Раскольников, решив поднять бунт в Ревеле, 24 декабря выделил для этого линкор «Андрей Первозванный», крейсер «Олег» и эсминцы «Спартак», «Автроил», «Азард».
Кронштадт во льду, 26 декабря «Спартак» и «Азард» снялись с якоря и за густо дымящим ледоколом пошли в шуршащих, с треском ломающихся льдинах. В шуме и грохоте трясет корпус. Наконец скрежет прекратился, корабли вошли в свободное ото льда море.
С «Азарда» вдруг семафорят — погрузили мало топлива, и эсминец пошел вслед за ледоколом. С болью в сердце Раскольников потом вспоминал, что такое возможно лишь при разрухе. В подтверждение этого пришла весть — «Автроил» не готов к выходу.
«Спартак» одиноко побрел в разведку, показался остров Вульф. Здесь и в Наргене стояли 305-мм батареи. В 1918 г., при наступлении немцев, их взорвали. Но уверенности в этом не было, и эсминец безответно обстрелял остров. Красные продолжили лихой рейд. Но 27 декабря в глубине гавани Ревеля показался дымок, затем другой, третий, четвертый, пятый, зловеще приближались они. Сказочно вырастали резкие очертания кораблей, дистанция сокращалась. Едва завидев на горизонте дымки, красные развернулись и полным ходом направились в Кронштадт.