Первым таким «маленьким человеком» был унтер-офицер учебной команды Волынского полка Тимофей Кирпичников по кличке «Мордобой».
Тимофей Кирпичников
До тех пор пока низы армии были верны присяге, исход переворота висел на волоске. Необходимо было, чтобы простой русский «человек с ружьем» на глазах у своих товарищей преступил черту, поправ священную воинскую присягу.
27 февраля унтер Кирпичников выстрелом в спину убивает своего командира, штабс-капитана Лашкевича, призывавшего солдат оставаться в казармах. Тимофей Кирпичников будет объявлен «первым героем Великой революции» и получит боевую награду, дающуюся за личный героизм на поле боя, – Георгиевский крест.
В войсках вспыхивает бунт. Солдаты Волынского полка отказываются подчиняться командирам и агитируют в других воинских подразделениях. Военные как лавина тысячами примыкают к демонстрантам. Имеются свидетельства о том, что британские агенты раздавали солдатам 25-рублевые купюры, чтобы те присоединились к восставшим[172]. Захватываются тюрьмы, на свободу выпускаются заключенные. По городу прокатывается волна грабежей, мародерств, убийств, в том числе – убивают полицейских.
Открытка 1917 г.
Захватывают и грабят Арсенал. Сорок тысяч винтовок и тридцать тысяч револьверов оказываются в руках неконтролируемой толпы.
Год спустя, в начале 1918-го, когда многое будет переосмыслено, Кирпичников, известный к тому времени всей России, окажется на Дону в расположении Добровольческой армии. Развязно, как вспоминает в своих записках полковник Кутепов, бывший унтер, а теперь офицер Кирпичников объявляет о своих заслугах перед революцией и в качестве доказательств представляет вырезки из газет. Через считаные минуты официальный «первый герой Великой революции» закончит свою жизнь во рву у железнодорожной насыпи: Кутепов отдаст приказ немедленно расстрелять Кирпичникова[173].
27 февраля 1917 года правительство публикует заготовленный заранее на случай беспорядков указ о роспуске Думы на каникулы. Но депутаты идут на прямое неповиновение. Они создают Временный комитет Государственной думы во главе с М. В. Родзянко. Впрочем, на всякий случай юридически подкованные думцы облекают свое предательское и для них самих очевидно нелегитимное решение в самооправдательные казуистические формы. П. Н. Милюков будет писать в эмиграции: «Вмешательство Государственной Думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением старого режима и династии»[174].
Члены Государственной думы не покидают Таврический дворец. В другом зале этого же дворца заседает параллельный революционный орган – Петроградский совет рабочих депутатов.
Интересно, что из четырех с половиной сотен депутатов Думы и в несколько раз большего, хотя и меняющегося числа членов Петросовета лишь два человека одновременно состояли и в том, и в другом органах революционной власти, причем непримиримо противоборствующих между собой.
Первый из этой пары – Николай Семенович Чхеидзе, лидер фракции меньшевиков в Государственной думе и председатель исполкома Петроградского совета рабочих депутатов. Второй – Александр Федорович Керенский, лидер фракции трудовиков в Государственной думе и заместитель председателя исполкома Петроградского совета рабочих депутатов, то есть заместитель Чхеидзе. При этом оба они состояли в одной масонской ложе – Великого востока народов России[175]. Только в ней Чхеидзе был лишь членом верховного совета ложи, а Керенский его начальником – генеральным секретарем Верховного совета, а заодно и руководителем всего российского масонства[176].
Н. С. Чхеидзе
А. Ф. Керенский – будущий глава второго состава Временного правительства, 35-летний успешный адвокат, был тем самым особо осведомленным хозяином квартиры, в которой в критический для переворота момент собрались приунывшие заговорщики и где он безаппеляционно заявил, что Россия «вошла в революцию».
А. Ф. Керенский
(Не бросайте в меня камни, относитесь к сказанному как вам угодно! О вкладе российских и иностранных масонов в дело крушения Российской монархии написано столько научных монографий за рубежом и в России, что даже дежурным насмешникам над этой темой нет смысла корчить из себя скептиков. Из тридцати четырех человек, занимавших министерские посты во Временном правительстве, двадцать девять были масонами[177]. Схожую ситуацию можно наблюдать и во втором центре власти – Петроградском совете, председатель исполкома которого, упомянутый уже Чхеидзе, и два его заместителя, в том числе и Керенский, – тоже являлись масонами. Поэтому в реальности, хотя двоевластие Временного правительства и Петросовета, несомненно, имело место, власть принадлежала людям, игравшим в одной «команде».)
В 12:20 в Ставку приходит телеграмма Хабалова о бунтах в четырех полках и с просьбой немедленно прислать надежные части с фронта.
В 12:40 разгоряченный Родзянко ставит Царю ультиматум: «Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть и вновь созвать палаты»[178].
М. В. Родзянко
Но уже через сорок минут, в 13:20 военный министр Беляев успокаивает Императора: «Волнения твердо и энергично подавляются оставшимися верными своему долгу ротами и батальонами… Уверен в скором наступлении спокойствия»[179].
Несмотря на это, Николай II принимает жесткое решение. Для умиротворения столицы создается особый отряд из 7 полков – около 50 тысяч самых надежных фронтовиков, с пулеметами и артиллерией. Во главе их ставится боевой генерал Н. И. Иванов, за плечами которого успешный опыт: в 1907 году он сумел без пролития крови усмирить взбунтовавшийся Кронштадт. В семь вечера генерал Иванов назначается командующим войсками Петроградского округа с чрезвычайными полномочиями.
А в 19:35 приходит новая телеграмма военного министра Беляева, доказывающая своевременность уже принятого Императором решения: «Положение становится весьма серьезным. Необходимо спешное прибытие надежных частей».
В 22:30 Императора просит к телефону его родной брат Великий князь Михаил Александрович. Он сообщает о поступившем ему предложении Родзянко провозгласить себя регентом. Михаил Александрович отказывается, но призывает брата передать управление правительством князю Львову. Николай благодарит за совет и отвечает, что решение примет по приезде в столицу.
Великий князь Михаил Александрович
Отъезд Царя из Ставки намечен на следующий день. А тем временем по всем фронтам идут депеши о срочной отправке к Петрограду самых надежных войск.
В 23:25 Царь извещает испуганного премьер-министра Голицына о скором прибытии в Питер отряда генерала Иванова, а также о своем возвращении.
В Петрограде Родзянко решается на конституционный переворот. Он объявляет, что Временный комитет Государственной думы берет власть в свои руки «для восстановления государственного и общественного порядка». Начинаются аресты царских министров, на место которых назначаются думские представители. Их называют комиссарами – это слово, позаимствованное из лексикона Французской революции, быстро войдет в моду.
28 февраля. Царский поезд
В 00:55 в Ставку наконец приходит телеграмма Хабалова об измене большинства частей Петроградского гарнизона. Интересно, что это важнейшее сообщение доставляется телеграфом… пять часов! Объяснений никто не представляет, а находящийся уже на могилевском вокзале в поезде Николай II распоряжается усилить дополнительной артиллерией отбывающий в Петроград отряд генерала Иванова.
В 5 утра царский поезд отправляется из Могилева.
В 8 утра из Двинска на Петроград выдвигается первый эшелон с войсками для отряда Иванова. Если все пойдет по плану, утром 1 марта Император прибудет в Царское Село. Одновременно туда же начнут прибывать надежные полки.
Царь вовсе не намеревается устраивать в Петрограде кровавую мясорубку. Иванову предписано не вводить войска в город. Один лишь слух о прибытии закаленных в боях фронтовиков, с артиллерией и пулеметами, должен отрезвить бунтующих резервистов. А для острастки приказано подготовить для выдвижения к Петрограду тяжелую артиллерию из Выборга и Кронштадта.
Находясь в пути, Император узнает о предательстве Родзянко: об образовании узурпировавшего власть думского Временного комитета.
В 23:00 на станции Вышний Волочек в царский поезд приходит сообщение о частичном захвате управления железной дороги мятежниками, но Николай II приказывает продолжить движение. Его беспокоит судьба семьи: Императрица и дети, в то время болевшие корью, могут стать заложниками восставших. В Царское Село летит телеграмма Александре Федоровне: «Надеюсь завтра утром быть дома».
Императрица Александра Федоровна
1 марта. Второй «маленький человек» и Псковская западня
У Таврического дворца, где заседала Государственная дума
В 3 часа ночи царский поезд прибывает на станцию Малая Вишера. До Царского Села немного – около двухсот километров. Но вдруг приходит еще одно сообщение: промежуточные станции Любань и Тосно захвачены восставшими. В действительности путь был свободен: какие-то пьяные солдаты разгромили в Тосно станционный буфет. Но запаниковала свита. Чтобы не попасть в ловушку, Царя уговаривают направиться во Псков. Там, под защитой войск в ставке Северного фронта, можно будет собрать информацию и спокойно оценить обстановку. Император соглашается.