Немногие видели взрыв, потому что взгляды всех были прикованы к ведущему, очевидно, немецкой эскадрильи: этот человек, лейтенант Хеннеман, казалось, выбрал для себя судно в середине конвоя – «очень храбрый поступок», как скажет потом капитан 1-го ранга Мун, – и закрыл глаза на все вокруг себя: огненный ад, созданный «бофорами», пулеметами и трассирующими снарядами, устремившимися к его самолету. Двигатели самолета ревели над шестой, пятой и четвертой колоннами, порой ниже мостиков судов. Он, похоже, шел на «Беллингем». Четыре пулемета судна калибра 0,50 поливали самолет в упор убийственным бронебойным градом. Один только «Эль-Капитан» выпустил по самолету 95 снарядов калибра 0,30 и 200 – бронебойных калибра 0,50 из своего «браунинга». Его старпом увидел, как на фюзеляже появился огненный шар величиной с кулак, а затем огнем охватило весь самолет. Самолет Хеннемана вырвался далеко вперед своих. Он шел так низко, что грузовые суда оказались под перекрестным огнем своих, были жертвы. Один из стрелков судна «Эмпайр Тайд» был ранен в бедро пулей из пулемета другого судна, было повреждено многое и из оснастки. Другое судно всадило 4-дюймовый снаряд в носовую часть американского «Айронклэда», вызвав там негодование. Когда «Хейнкель» подходил к «Беллингему», помощник капитана судна взялся за «льюис» и сделал дюжину выстрелов по самолету, после чего «льюис» заклинило. Две торпеды на его глазах отделились от горящего самолета и, хорошо заметные в воде своими зелеными корпусами и ярко-желтыми головными частями, быстро мчались на суда. Одна прошла перед носом «Беллингема» в десятке футов, другая попала прямо в середину британского «Наварино», шедшего в колонне перед «Беллингемом». Взрыв произошел под самым мостиком, члены команды стали прыгать за борт. В ходовой рубке и на мостике разбились все стекла, вода устремилась в трюм номер 3, и судно получило крен на правый борт. Телеграф машинного отделения перестал действовать, и судно пошло резко влево. Две из спасательных шлюпок были торопливо спущены и тут же опрокинулись. «Беллингему» пришлось принять вправо, чтобы не столкнуться с торпедированным «Наварино» или не пройти по морякам, барахтавшимся в воде. Когда «Беллингем» проходил мимо державшихся на воде моряков, один из них помахал кулаком и выкрикнул:
– На Москву… Увидимся в России! – Видно, холодная вода придала ему смелости.
Пылающий бомбардировщик лейтенанта Хеннемана врезался в воду слева впереди «Вашингтона» – головного судна второй колонны. Как только самолет упал в море, громкие аплодисменты раздались на американских крейсерах эскадры Гамильтона, находившихся в нескольких милях от места события. «Мы радовались, как будто находились в Нью-Йорке, на представлении в Бруклине», – говорил потом один из очевидцев. А контр-адмирал Гамильтон, который направил крейсеры ближе к конвою, когда началась атака немцев, и имел, таким образом, «место в первом ряду партера», прокомментировал этот эпизод более официально: «По моему мнению, они уже больше не любители». Когда конвой проходил мимо горящего покореженного бомбардировщика, команда с «Эль-Капитана» ясно видела летчиков, боровшихся за жизнь в горящей кабине. Они, проходя достаточно близко к самолету, державшемуся на воде слева от них, смеялись и выкрикивали ругательства в адрес погибающих врагов. Сейчас не было места для сострадания, а уважение к мужеству экипажа придет только потом, когда все остынут от боя.
Огонь из всех стволов перекинулся на других атакующих. Пилоты производили всевозможные маневры, бросали самолеты из стороны в сторону, чтобы не стать легкой добычей, но никто из них не смог сравниться в смелости с Хеннеманом. Один «Хейнкель» выпустил свои торпеды по русскому танкеру «Донбасс», замыкавшему третью колонну конвоя; стрелки «Донбасса» открыли стрельбу по торпедам и заставили их отклониться в сторону. Когда самолет зашел над судном «Олопана» непосредственно перед «Донбассом», он столкнулся с такой стеной орудийного огня, что развернулся влево и ушел над поврежденным «Уильямом Хупером» через арьергард конвоя, теряя высоту и оставляя за собой шлейф дыма. Он исчез за горизонтом, но казалось маловероятным, что ему удастся дотянуть до базы. Все другие самолеты побросали свои торпеды, даже не долетев до ближнего эскорта, и некоторые настолько торопливо, что торпеды пошли не под теми углами, кувыркались и в конечном итоге тонули. Было подбито еще несколько самолетов. В одном самолете прямым орудийным огнем был убит стрелок. Картина гибели командира охладила боевой пыл немецких летчиков. Неоспоримая храбрость лейтенанта Хеннемана была посмертно оценена Рыцарским крестом; среди союзнических докладов об операции нет ни одного, где бы не упоминалась эта смелая атака перед лицом верной гибели.
В 20.25 атака прекратилась. Моряк с эсминца «Уилтон» написал дрожащим почерком: «Одно судно потоплено, три повреждены». Помимо «Уильяма Хупера» и «Наварино» лишь советский танкер «Азербайджан» в середине конвоя, за кормой судна «Ривер Афтон», был поражен торпедой. С мостика «Уэйнрайта» командир Мун видел, как торпеда попала в танкер: стена пламени высотой две сотни футов бушевала по всей длине судна, затем появились клубы дыма и пара. Взрыв торпеды был фактически не слышен – такой гул стоял от орудийного огня.
В 20.31 установилась относительная тишина, нарушаемая только отдаленными раскатами выстрелов 8-дюймовок «Лондона», все еще стрелявшего на предельной дистанции по уходящим самолетам. Лейтенант Кумайер и три члена его экипажа были подняты из резиновой лодки эсминцем «Ледбери»; над сгоревшим «Хейнкелем» лейтенанта Хеннемана и его погибшей командой уже сомкнулась ледяная вода; «Уильям Хупер», «Наварино» и «Азербайджан» выпали из боевого порядка, три спасательных судна и два тральщика отстали, чтобы приступить к опасной операции по спасению команд. Конвой PQ-17 пережил самое суровое испытание и вышел из него пока что не без потерь, но гордым и неустрашимым.
На мостике «Кеппела» опять появился сигнальщик и передал Бруму розовый формуляр – новую форму для сообщений. Это был сигнал от Гамильтона, отправленный за несколько минут до этого, в 20.40: «Ввиду близости надводных сил сообщите, когда конвой окажется на 045°». Как близко были германские корабли? Вероятно, и сам Гамильтон не знал этого. Брум ответил, что конвой уже лег на курс по приказу адмирала.
На палубах американских военных кораблей разносили ливерные колбаски, бутерброды, пироги и кофе, на британских кораблях эскорта пили чай. Флаг «Q» – «воздушная тревога» – все еще не был спущен, и орудия оставались в полной боеготовности. На крейсерах в 5 милях от них слышны были треск и голоса радиотелефонного обмена между конвоем и эскортом. Брум спрашивал коммодора Даудинга, как у него дела, тот отвечал: «Пока что прекрасно. Благодарю вас, прекрасно». Брум был горд конвоем, который прошел путь «от спокойствия к бедламу и от бедлама к спокойствию». С мостика «Кеппела» он осматривал суда одно за другим, чтобы понять, в каком состоянии они после грозной немецкой атаки. «Прохождение через строй конвоя произвело на меня тонизирующий эффект, – писал он позже. – Суда держали ордер и выглядели более гордыми, чем когда-либо». На палубах всех судов валялись латунные гильзы и пустые коробки из-под боеприпасов: большинство судов продолжало стрелять, пока орудия не заедало или не кончались боеприпасы. Брум спустился в штурманскую рубку эсминца, открыл свой дневник и слегка похвастался: «Были бы боеприпасы, PQ-17 доберется куда угодно». В течение восьмидесяти часов непрерывных воздушных и подводных атак девятнадцать кораблей эскорта Брума обеспечивали весьма умелую защиту. Из подводных лодок – только с «Ледбери» их насчитали семь – ни одна не записала на свой счет победу. На горизонте самолеты «Блом унд Фосс» все еще вели неустанную слежку за конвоем. В 20.55 «Уэйнрайт» наконец направился к топливозаправщику «Олдерсдейлу», чтобы заправиться горючим[51]. Во время боя, к большому удивлению Гамильтона, бомбардировщики не уделили ни малейшего внимания его крейсерам, шедшим в десятке миль впереди конвоя – «еще один пример узкой целенаправленности и близорукости» немцев, отметил он.
Моральный дух PQ-17 был теперь в зените, как показали некоторые примеры. В разгар атаки с одной из двух британских подводных лодок, державшихся в хвосте конвоя – P-614 (командир – лейтенант Бекли), – командующему конвоем пришла радиограмма: «А мне можно пойти домой к мамочке?..» Примерно в то же время противолодочный траулер «Эйршир» под командованием лейтенанта Грэдуэлла беспечно спросил своего соседа: «Ну и как вам нравится такая служба?»[52] Американскому грузовому судну «Хузиер» в течение короткого времени снова пришлось отражать торпеду, направлявшуюся прямо на машинное отделение, открыв огонь по ней и взорвав ее боевую часть, когда она была еще на приличном расстоянии от судна. Один из офицеров на радостях бросился вниз к главному механику, чтобы сообщить ему, что сейчас его разорвало бы на куски, если бы комендоры в самый последний момент не взорвали торпеду. Даже не взглянув на офицера, механик прорычал в ответ: «Ну и сиди там, гляди в оба и продолжай взрывать их!» Сосед неудачливого «Уильяма Хупера», судно «Трубадур», принял на вооружение тот же прием: когда одна из неправильно подготовленных торпед, выделывая зигзаги, пошла на него, с судна по ней открыли огонь не только из «льюиса», пулемета калибра 0,3, но и из 37-миллиметровых пушек стоявших на палубе танков; после того как по торпеде было выпущено около семидесяти пяти снарядов, она застопорила ход, встала вертикально носом вверх, а затем погрузилась в воду хвостом вниз.
Даже при том, что враг находился в большом отдалении, орудие одного судна все еще продолжало судорожно грохотать время от времени – с носовой надстройки танкера «Азербайджан», торпедированного, но остававшегося на плаву и отставшего от конвоя вместе с «Наварино» и «Уильямом Хупером». Море вокруг было усеяно спасательными шлюпками, плотами и плавающими в ледяной воде людьми: моряки орудийных расчетов с «Уильяма Хупера» и танкера либо выбыли из строя, либо попрыгали за борт, и только одна из спасательных шлюпок «Наварино» пережила взрыв. Под звуки ревунов, сигнализировавших о проведении спасательных работ, «Замалек», «Заафаран» и «Рэтлин» стремительно приближались к этому району, спуская на воду спасательные моторные лодки.