«7 июля. 19.40. Торпедированы. Подменил на чай помощника. Спускаясь с мостика, буквально угодил на торпеду, которая взорвалась прямо под ногами: страшный взрыв, треск, все потемнело, со стороны «обезьяньего острова»[98] меня окатило водой вместе с разными обломками. Я почувствовал сильный удар по голове, оглушивший меня, и единственной мыслью было добраться до другого борта, прежде чем ударит вторая торпеда, – понадобилось немалое присутствие духа. Через пустую ходовую рубку, заливаемую водой, пробрался к другому борту, и тут взорвалась вторая торпеда. На этот раз палуба ушла из-под ног, и я упал на спину».
Старпома Гордона также бросило на палубу, одна рука у него неловко подвернулась, но он был жив. В радиорубке радист потерял сознание, когда на него упал тяжелый усилитель. Станция была разбита.
Первая торпеда сделала большую пробоину возле кубрика команды, и полдюжины стюардов в панике выскочили оттуда, падая друг на друга; вторая подняла стену воды, которая достала до опоры «эрликона», установленного на верхнем мостике, выше ходового, смыв пятерых моряков за борт. Сама опора упала на капитана Стивенсона, который после взрыва первой торпеды бросился к выходу с мостика.
Вместе с капралом морской пехоты старпому удалось вытащить капитана судна из-под деформированной стали и бетонных блоков, прижавших его к палубе. Стивенсон, невысокий, крепко скроенный йоркширец, казалось, был цел, не считая сильно поцарапанной головы. Ругаясь на чем свет стоит, он содрал с себя мокрую одежду и натянул сухой плащ.
Судно сильно накренило, оба двигателя стали, палубы были деформированы взрывами, из котлов шел пар, свист которого заглушал все другие звуки. Не успел Стивенсон приказать покинуть судно – все уже бросились к двум спасательным шлюпкам. Каждая вмещала тридцать шесть человек, а на судне их было пятьдесят девять, включая комендоров и отделение сигнальщиков («Хартлбери» был вице-флагманом в PQ-17). Шлюпка правого борта, однако, была разрушена взрывом, и тогда все бросились к спасательной шлюпке левого борта. Несколько человек взялись за спусковое устройство.
Капитан Стивенсон побежал к корме, чтобы посмотреть, сняты ли спасательные плоты, а старпом спустился с мостика по трапу к носу, чтобы проверить, готовы ли плоты, закрепленные на вантах фок-мачты. Своей единственной здоровой рукой – другая была повреждена при взрыве торпеды – Гордон неуклюже стал высвобождать плот левого борта, в то время как кто-то занимался правым. Его плот внезапно снесло в море, и Гордон тут же прыгнул за борт и взобрался на плот. Мешал фалинь[99], которым плот был прикреплен к судну, и Гордон перерезал его карманным ножом.
«Хартлбери» продолжал по инерции двигаться, и, когда плот оказался у середины судна, Гордон увидел картину, от которой у него кровь застыла в жилах: единственная неповрежденная спасательная шлюпка, полная людей, разрушилась прямо в море, и ее продолжало тянуть за судном. Она опрокинулась, потом выровнялась, но теперь там было полно воды, лишь нос и корма торчали из-под низких волн. А вокруг море кишело моряками, которые держались на воде или барахтались. Еще до этого помощник, Нидем Форт, подошел к спасательной шлюпке левого борта и приказал курсанту морского училища спустить шлюпку на фалах[100].
К несчастью, курсант потравил носовой фал, и лодка рухнула носом в море, набрав воды и выбросив в море несколько глупцов, которые забрались в нее. Этот ужасный случай посеял панику.
Если бы спасательная шлюпка была пустой, когда ее спускали, несчастья, вероятно, не случилось бы. Тем временем посредине корабля произошло другое бедствие: несколько остававшихся на борту коков и кочегаров сумели спустить одну из двух малых шлюпок судна на единственной шлюпбалке, причем с тремя или четырьмя моряками в ней. Она быстро затонула, потому что забыли вставить пробку в отверстие для слива воды. Она сразу же ушла кормой под воду. Потом, несколько дней спустя, ее, пустую, выбросило на берег Новой Земли[101]. Одним из тех, кто погиб тогда, был двадцатилетний третий радист, который только окончил вахту, когда в судно попала торпеда. Этот радист, Джордж Стори, ранее потерял отца при налете на Шеффилд, и перед тем, как «Хартлбери» вышел в море, чтобы присоединиться к PQ-17, мать Джорджа попросила первого бортрадиста, Ричарда Фернсайда, позаботиться о Джордже, потому что у нее никого, кроме него, не осталось.
«Хартлбери» быстро оседал и кренился на правый борт. Фернсайд выбрался из разрушенной радиорубки и бросился к правому борту, где несколько человек успешно спустили кормовой плот. На нем уже было тринадцать человек, тогда как рассчитан он был только на восьмерых, самое большее – на девятерых. Плот был под водой, и большинство людей было по грудь в воде, когда Фернсайд добрался до него. Ему не нашлось места, чтобы сесть, и он, а также еще трое моряков были вынуждены стоять. Это спасло им впоследствии жизнь.
Плот старшего помощника Гордона быстро подошел к затопленной спасательной шлюпке левого борта. Восемь человек спустились вниз по металлическому тросу к ней, залитой водой, и, минуя ее, попадали на плот, едва замочив ноги по пути. С полным комплектом, с восемью моряками, плот Гордона отошел от борта и отдался на волю волн.
Помощник и второй помощник появились наверху у поручней, когда плот начал отчаливать. На борту судна еще находилось десятка два человек, а плотов и шлюпок для них не было. Единственной надеждой оставалась затопленная большая шлюпка, медленно буксируемая судном. Второй помощник и многие другие спустились по канатам в эту шлюпку.
«Моей единственной надеждой, – писал Нидем Форт, второй помощник, – была спасательная шлюпка левого борта, полная воды и державшаяся на одном фале. В ней находилось несколько человек, и дюжины людей, плавающих в воде, кричали. Я спустился по канату. Все мы по пояс находились в ледяной воде».
Через десять минут после того как Ла Бауме выпустил первые четыре торпеды, а затем и пятую с дистанции 1000 ярдов, он увидел, как в небо взметнулся футов на четыреста столб водяной пыли и дыма, а трубу и часть надстроек сбросило в море. Хребет судна был переломлен, «Хартлбери» резко накренился на левый борт.
«Третья торпеда попала в цель прямо рядом с нами. Диксон, храбрый моряк, обычно молчаливый, закричал, что мы обречены, – продолжал вспоминать второй помощник».
Нидем Форт был предпоследним, забравшимся на затопленную шлюпку, он скользил туда по стальному канату, которым шлюпка первоначально крепилась на ее штатном месте, а когда закричали, что судно переворачивается, он спрыгнул с высоты последних нескольких футов. Гарольд Спенс, молодой первый помощник капитана, уже спускался вниз, в шлюпку, по канату, когда восемнадцатилетний помощник стюарда Артур Спулер топором перерубил его, все еще связывавшего шлюпку с обреченным судном. Она упала кормой вниз, а первый помощник остался висеть над волнами.
Около двадцати человек, находившихся в шлюпке, с отчаянием вычерпывали из нее воду, но любая небольшая волна снова наполняла ее, перекатывая через планшири[102]. Лишь резервуары плавучести позволяли ей держаться на воде. Единственным веслом второй помощник пытался поставить тяжелую шлюпку вразрез волны, но это было невозможно. Он написал потом: «Каждый из нас, очевидно, покорился судьбе», – понимая, что, пока шлюпка так переполнена, нет никакой надежды двигаться.
Вскоре после того, как третья торпеда попала в судно, оно разломилось на три части и стало погружаться. Корма ушла в воду, а нос поднялся вверх, и моряки увидели одинокую фигуру, в отчаянии бегущую по покатой палубе к корме, теперь поднявшейся над волнами. Она поднималась выше и выше, неподвижные винты вышли из воды футов на сорок. Вода каскадом лилась с тонущего судна. Показалась пробоина в районе пятого трюма, через которую был виден люк. Все взгляды сидящих в шлюпке были прикованы к человеку, который карабкался вверх, держась за поручни, неуверенно передвигался по корме, теперь принявшей почти горизонтальное положение. Потом человек спрыгнул в море – это был капитан судна Стивенсон.
Он упал рядом со спасательной шлюпкой второго помощника, и его втащили на борт. Когда Форт обернулся, чтобы бросить последний взгляд на погибающее судно, он увидел еще одного человека на борту, который поднимался по трапу с главной палубы на мостик. Поднявшись, человек обернулся, и все узнали в нем Гарольда Спенса, который только что висел на перерубленном канате между небом и водой. Все увидели, как он снял спасательный жилет, плащ и, наконец, фуражку. Было понятно, что человек смирился со своей судьбой. Когда судно со стоном погрузилось в волны, последнее, что увидели сидящие в шлюпке, – одинокую фигуру Гарольда Спенса, он, прощаясь, махал им с мостика. Потом волны сомкнулись над ним. Спенс женился всего за десять дней до выхода «Хартлбери» из Сандерленда в свое последнее плавание. Это был лишь один из множества трагичных эпизодов в огромной картине бедствий конвоя.
Плотный туман раздался, и из него, урча двигателями, показалась немецкая подводная лодка U-355. Ледяная вода сбежала с нее, и на мостике показалось с полдюжины подводников. Капитан-лейтенант Ла Бауме сказал в ту ночь, что это было зрелище не для слабых: очень много людей с грузовых судов уже погибли, а положение большинства из тех, кто оказался на плотах и в шлюпках, было довольно безнадежным. Помощник командира U-355 подошел к одному из плотов и спросил о тоннаже судна, названии и грузе; на все эти вопросы он получил точный ответ. Офицер подводной лодки дал людям на плоту курс на ближайшую землю, в то время как пулеметы субмарины были постоянно наведены на них. Затем на плот передали буханку черного хлеба, обернутого в фольгу, вместе с бутылкой джина и бутылкой рома. Затем плот оттолкнули от борта.