Со своей стороны, я считаю, что изобретение Ван Вагенера было успешным, но, как ни странно, он никогда больше не проводил с ним никаких экспериментов. Видите ли, он довольно сильно испугался, когда дрейфовал над городом и цеплялся за пресвитерианскую колокольню, и в результате он, как вы могли бы сказать, охладел к своему изобретению. Впоследствии я так и не смог заставить его заговорить об этом, и когда я увидел, что его действительно беспокоит, что я напоминаю ему об этом, я сменил тему. Теперь, когда Ван Вагенер мертв, любой желающий может воспользоваться его изобретением и добиться практического успеха. Я бы нисколько не удивился, если бы Эдисон когда-нибудь взялся за это дело, потому что он мастерски воплощает идеи других людей. Конечно, я не собираюсь вмешиваться в это дело. Мир достаточно хорош для меня в его нынешнем виде, и если бы я добился своего, в ближайшие сто лет не было бы изобретено ничего нового.
1896 год
ЛЕТАЮЩИЙ КОТ ВАН ВАГЕНЕРАУильям Олден
– Воробьи, – сказал полковник, – могут быть очень честными, респектабельными птицами среднего класса, пока они трудятся в Англии, но когда они эмигрируют в Америку, они ничем не лучше, чем средний представитель нашего рабочего класса. Какой-то назойливый идиот привез в Штаты много воробьев десять или пятнадцать лет назад, ожидая, что они уничтожат всех червей на фруктовых деревьях. Они пробыли в стране не более шести месяцев, когда поняли, что ничем не уступают лучшим из наших великолепных птиц, и что они считают, что уничтожение червей – унизительный вид труда, пригодный только для дроздов и ворон. Поэтому они стали питаться пшеницей, клубникой и вишней и размножались так быстро, что стали худшим проклятием, которое когда-либо было у фермеров и производителей фруктов, за единственным исключением таможенной пошлины Мак-Кинли. Это показывает глупость поощрения эмиграции среди птиц, точно так же, как экспорт кроликов из Австралии показал глупость предположения, что человек знает о правильном распределении животных больше, чем знает Природа. Сейчас на каждого червя в Соединенных Штатах приходится около десяти воробьев, и больше всего нам нужен какой-нибудь червь, достаточно большой, чтобы ловить воробьев.
– Однажды мы с профессором Ван Вагенером обсуждали вопрос о воробьях, и я жаловался на неэффективность американского кота. Наши кошки примерно такие же бдительные, как и любые британские кошки, которых вы можете произвести, но они не могут поймать ни одного воробья. Я знал амбициозных кошек, которые отправлялись ловить воробьев, а потом превращались в скелеты и умирали от слабости, наблюдая за воробьями с рассвета до темноты и ни разу не приблизившись к ним ближе чем на десять футов. Как правило, я не испытываю особой симпатии к кошкам, но оскорбительный язык, который используют воробьи, когда видят, что кошка подстерегает их, и раздражающий способ, которым они пролетают прямо над головой кошки или, возможно, бьют кошку по хвосту своими крыльями, от любой кошки можно ожидать превращения в медведя.
"Проблема в том, – сказал Ван Вагенер, – что кошка не летающее животное, как воробей. Родной стихией воробья является воздух, и вы не можете ожидать, что кошка поймает воробья, пока кошка не умеет летать."
"Это достаточно верно, – сказал я, – но это не помогает нам выйти из нашего затруднительного положения. Кошки не были созданы с крыльями, и ни вы, ни я не можем изобрести новую модель кошки, которая сможет летать и ловить воробьев в воздухе."
"Не будьте в этом слишком уверены, – сказал профессор. – Наука улучшила все, к чему приложила руку, и я не вижу причин, почему наука не должна улучшать кошек. Летающая кошка обеспечила бы большой общественный спрос, поскольку она убивала бы воробьев так же легко, как она убивает мышей. Я уже подумываю о том, чтобы провести эксперимент по изобретению летающего кота."
"Прекрасно, – сказал я, – когда вы закончите свою летающую кошку, просто сообщите мне, и я приду и посмотрю, как она летает. И, если уж вы собираетесь улучшать животных, возможно, вы изобретете кошку, которая может петь как соловей. Нынешний стиль пения среди кошек позорен. У них не больше представления о музыке, чем у китайца."
"Вы только демонстрируете свое невежество, полковник, – сказал Ван Вагенер, – когда высмеиваете науку. Дайте мне шесть недель, и я обещаю показать вам летающего кота. Я не утверждаю с уверенностью, что летающий кот уничтожит всех воробьев, потому что это был бы довольно большой объем работы, но я говорю, что она будет летать, и что она поселит в воробьях такой страх, какой они никогда не испытывали."
– Что ж, профессор взялся за дело, и по его ежедневным беседам со своим личным котом и последующим царапинам, которые разнообразили его старую добрую научную физиономию, я заключил, что он делает все возможное, чтобы создать летающего кота. Не прошло и шести недель, как он прислал мне записку с приглашением прийти к нему домой в два часа дня на следующий день, чтобы посмотреть на первого успешного летающего кота, который когда-либо был изобретен. Мне не нужно говорить, что я пошел. Я участвовал в рождении десятков изобретений Ван Вагенера и, как правило, обнаруживал, что присутствие человека с опытом лечения несчастных случаев было очень кстати, насколько это касалось профессора.
– Я нашел Ван Вагенера, сидящего в его библиотеке с самым обескураженным котом, которого я когда-либо видел. Как только он пожал мне руку, он пустился в описание своего нового изобретения.
"Ты знаешь, полковник, – сказал он, – мой метод изобретателя. Я спрашиваю себя, что нужно для какой-то конкретной цели, а затем приступаю к удовлетворению этой потребности. Большинство людей думают, что идеи изобретателя приходят к нему внезапно, сверхъестественным образом, но это все чушь. Изобретательство – это бизнес, как и любой другой, и любой разумный человек может этому научиться. Теперь, когда я увидел, что причина, по которой кошки не ловят воробьев, заключается в том, что они не могут летать за птицей, я понял, что нужен летающий кот, и я начал его изобретать. Здесь у меня есть маленький воздушный шарик. Его я прикрепляю к своему коту, и когда он надувается, он просто поддерживает вес кошки в воздухе. Затем вы видите эту пару лопастных колес. Они должны быть закреплены, по одному с каждой стороны кота, и должны приводиться в движение небольшим электрическим двигателем. Воздушный шар парит над кошкой, а лопастные колеса приводят ее в движение. Чтобы управлять кошкой, я прикрепляю плоский кусок жести к концу ее хвоста. Когда она видит воробья, ее инстинкт заставляет ее махать хвостом из стороны в сторону, и ее внимание сосредоточено на том, чтобы поймать птицу, она бессознательно будет работать хвостом таким образом, чтобы направить себя прямо к нему. В общем, я по праву горжусь этим изобретением. Это просто и эффективно, то есть, когда воздух неподвижен, потому что, конечно, мои лопастные колеса не будут двигать кошку против ветра. Сначала я пытался научить кошку летать с помощью крыльев, но научить ее ими пользоваться было невозможно. Рядом с женщиной кошку наука интересует меньше, чем любое другое животное, и невозможно научить ее интересоваться изобретением, которое предназначено исключительно для ее пользы. Однако настанет день, когда летающие кошки станут таким же обычным явлением, как и обычные, и когда они однажды привыкнут к полетам, они будут относиться к полету так же доброжелательно, как сейчас относятся к ловле мышей. Теперь, полковник, если вы готовы, мы оснастим кота для полета и посмотрим, какой эффект она произведет на воробьев на моем заднем дворе."
– Снарядить кота Ван Вагенера было непросто. Он пинался и ругался изо всех сил и оставил несколько хороших царапин на руках Профессора. Тем не менее, он придерживался своей задачи, и через некоторое время кот был готов, и мы перешли на задний двор. Посреди двора была целая стая воробьев, образовавших что-то вроде ринга для двух сородичей, которые дрались, и по тому, как каждый воробей гомонил во весь голос, было ясно, что на бой делались большие ставки. Когда они увидели Ван Вагенера и его кота, они, естественно, взлетели на карниз дома, где драка возобновилась. Ван Вагонер отвел своего летающего кота на край двора и, показав ему воробьев на крыше дома и попросив его поймать их, запустил его в воздух.
– Кот медленно поднимался, брыкаясь и крича, пока не оказался почти на уровне карниза. Воробьи были так заняты дракой, что не обратили на него никакого внимания, и когда он увидел, что их собралось по меньшей мере двадцать штук, его желание добраться до них заставило его временно забыть о воздушном шаре и колесах. Он хлестнул хвостом, как это делают кошки, когда хотят убить, и, как и предсказывал профессор, кот был направлен в сторону воробьев. Его колесики работали плавно и равномерно, и хотя они были недостаточно большими, чтобы придать ей большую скорость, они неуклонно несли ее через двор к воробьям. Ван Вагенер был в восторге. Он попросил меня указать на любой дефект в его летающем коте, и когда я откровенно признал, что это, похоже, полный успех, он был самым счастливым человеком в Нью-Берлинополисвилле. Кот пролетел по воздуху так медленно и бесшумно, что был в двух ярдах от воробьев, прежде чем они его заметили. Когда они увидели это новое и поразительное животное, они стали самыми испуганными птицами, которых когда-либо видели за пределами одной из так называемых "Счастливых семей", где полдюжины птиц, парализованных страхом, заперты в клетке с кошкой, и публику просят рассматривать выставку как образец того, что будет обычным делом, когда наступит тысячелетнее царство. Эти воробьи улетели в огромной спешке. У них был внезапный деловой звонок в какой-то отдаленной части Иллинойса, и я не верю, что хоть один из них прекратил полет, пока они не преодолели по крайней мере тридцать миль между собой и летающим котом Ван Вагенера.
"Теперь вы видите, – сказал профессор, – насколько успешным является мое изобретение. Мой летающий кот либо поймает воробьев и убьет их, либо выгонит их из страны. В любом случае проблема большого количества воробьев решена. Для меня, как патриотически настроенного американского гражданина, не имеет значения, будут ли убиты все британские воробьи в стране или их выгонят в Канаду. Если подумать, я бы предпочел последний результат, поскольку изгнание имперских европейских птиц из нашей любимой страны станет наглядным уроком в применении доктрины Монро, что принесет огромную пользу нации."