Алора не спешила признаваться, насколько сильно предложение Эрика обеспокоило ее, когда она занималась своей работой до конца дня. Мысль о том, что ее мать и отец уехали в Африку, не была обнадеживающей. Она хотела бы обсудить это с Эриком хоть несколько минут.
Еще она сожалела, что так решительно отстаивала свое мнение. Она только что прочитала вдохновляющий рассказ Лайла о развитии теории городка Шовеля. Она с живейшим интересом прочитала историю, в которой рассказывалось о том, как храбрый человек с горсткой последователей добился признания своих идей, несмотря на жесточайшее сопротивление, и дожил до того, чтобы увидеть, как сыны человеческие, которые смеялись над ним, отдали свои голоса за разрушение Нью-Йорка и основание поселка на его месте.
Слезы навернулись ей на глаза, когда она прочитала о смерти Шовеля до того, как работа, которую он так жаждал увидеть, была завершена. И затем, когда она читала о настоящем, о бережливых поселках, разбросанных по всей земле бок о бок, со здоровой расой счастливых, процветающих людей, равномерно распределенных по ним, живущих в контакте с природой и дышащих свежим воздухом, когда ни один город не загрязнял его, она почувствовала новую волну энтузиазма при мысли, что она была частью этого великолепного плана. Она хотела идеально сплести свою маленькую нить в великой паутине Шовеля.
Всегда ли после прилива морального подъема наступает соответствующая депрессия? Алора начала так думать. С наступлением сумерек даже пришло в голову, что она могла бы связаться по кабелю со своим отцом в Африке, но ее гордость не позволила ничего такого детского.
Он лежал во всей своей массивной важности, его белые ленты и печати красовались перед ее лицом, что казалось ужасной насмешкой. За весь ее опыт Алора никогда не была так взволнована и совершенно беспомощна, как в тот момент, когда ее взгляд остановился на этом сложенном пакете пергамента.
Маленькие часы весело отсчитывали часы по четвертям и половинкам, полуденный колокол из Трапезной звенел, приглашая, но Алора не двигалась. Обхватив голову руками, она сидела наедине со своими мыслями.
В окне послышались голоса людей, проходящих по улице. Знали ли они об этой бумаге, спрятанной у нее подмышкой? И если бы они не знали, прошло бы всего несколько дней, прежде чем они прочитали бы ее имя с доски объявлений: "Алора Свифт и …" Другого имени она еще и сама не знала. Наконец желание узнать его пересилило ее страх, и она пошла в свою комнату, запершись, чтобы прочитать зловещий документ.
Уведомление действительно выглядело угрожающе, развернутым во всю длину, с его авторитетным способом привлечения внимания к важным фразам крупным шрифтом, как бы предупреждая получателя, что его положения не противоречат истине. Письмо было датировано 30 июня, и в нем было изложено в ставшей формальной манере, что имя получателя, гражданина 986, было представлено Комитетом по вопросам права на вступление в брак в Квалификационный совет, который присвоил ему соответствующую группу имен и представил их Совету по бракам. После тщательного рассмотрения Совет выбрал и настоящим назвал гражданина 504, который во всех отношениях лучше всего подходит на роль спутника жизни упомянутого гражданина 986. Свадьба вышеупомянутых граждан состоится в Зале Совета 10 июля. Любые возражения против решения Совета должны быть поданы в его офис в течение трех дней. Такие возражения будут рассмотрены Апелляционным советом, решение которого будет окончательным. На отдельном листе было краткое описание гражданина 504, Лемюэля Фелпса.
Лемюэль Фелпс! Так вот что это был за человек выше всех остальных, который, по оценке Совета, полностью подходил ей! Она не пыталась скрыть свой гнев, но, упав на кровать, она страстно рыдала среди подушек.
Ближе к вечеру ее разбудил телефонный звонок. Это было то, что нужно было сделать! Она звонила своему отцу в Африку. Ожидая ответа, Алора увидела в маленьком металлическом экране под телефоном клерка отеля "Зулу", склонившегося над ониксовой стойкой и шутливо разговаривающего со стильно одетым китайским туристом. Когда он ответил на звонок, он сказал, что ее мать и отец уехали в то утро на гору Ора. Их следующий адрес должен быть в доме на высшем уровне, на озере Ньясса, которого они надеялись достичь к 10 июля, к дню, назначенному для ее свадьбы. Бедная Алора!
– Она больна? – спросил Эрик.
– Нет, – сказала тетя Алоры, – и все же она выглядит не очень хорошо.
– Я вернулся с севера только сегодня днем, и мама сказала, что не видела Алору целую неделю.
– Вы знаете, она получила уведомление. Я не знаю, почему она должна так себя чувствовать, я уверена…
– Разве она не увидится со мной – хотя бы на минуту?
– Нет, она сказала, что не сможет увидеться с вами сегодня вечером.
Брови Эрика почти соединились в мрачном хмуром взгляде, когда он медленно уходил. Внизу, в темноте, он мог видеть огни судов, стоящих на якоре на реке, отбрасывающие длинные дрожащие блики, которые мерцали красным и зеленым. У берега стоял пароход, который вырисовывался до огромных размеров. Это была "Тайра", которая на следующий день отплыла в Испанию. Пока его глаза беспокойно блуждали по воде, кто-то скоро прошел мимо него. Это была Алора. Он сразу узнал ее и в одно мгновение догнал ее. Он вздрогнул, когда она подняла глаза, ее лицо было таким белым, а глаза так сияли.
– Что с тобой, Алора?
Она попыталась рассмеяться, но смех не удался.
– Разве это не проблема? Разве вы не находите, что верите в старые идеи вопреки себе? Алора, я думал, пока стоял здесь, что есть один способ помочь всему этому. Возьмите меня в качестве замены, и завтра вечером мы уплывем на этом судне в Испанию и оставим эту проклятую систему брака позади.
– О, если бы мы могли! – сказала она шепотом, крепко сжимая руки. – Но я не знаю, думаю ли я по-твоему, Эрик. Ты мне нравишься больше, чем кто-либо другой, но…
– Неважно, – сказал Эрик, нежно глядя на нее сверху вниз. – Возможно, я смогу научить тебя думать по-моему.
Это была волнительная ночь для Алоры. Утром, как только она проводила свою тетю, которая хотела нанести визит в соседний городок, она приступила к приготовлениям. В доме никого не было, и все же она обратила внимание, что она тихо крадется из комнаты в комнату на цыпочках, собирая свои вещи, как вор.
Временами чувство стыда чуть не положило конец трудам, затем мысль о том, что произойдет на следующий день, если она останется, подстегнула ее. Наконец-то все было готово, даже плащ, который должен был скрыть эту взбунтовавшуюся дочь городка № 1.
Было девять с точностью до минуты, когда пришел Эрик.
– Дай мне свои вещи, Алора, у нас нет ни минуты свободного времени.
Появилось несколько последних необходимых вещей, которые обязательно нужноо было взять с собой. Алора в четвертый раз поднялась по лестнице, чтобы что-то поискать, когда неожиданно наткнулась на маленькую книжечку в белом и золотом. Это была "Жизнь Шовеля".
Эрик мерил шагами зал внизу, его небольшой остаток терпения быстро испарялся.
– Давай, Алора, мы больше не можем ждать. У нас осталось всего двадцать минут.
И через минуту прозвучало:
– Ты должна немедленно спуститься, Алора!
Когда она спустилась, она была без шляпы и плаща. Эрик посмотрел на нее с удивлением.
– Я не могу пойти. – Она держала книгу в руке. – Я нашел это, и я не могу пойти.
– Алора!
В его голосе звучали отчаяние и мольба.
– Я пообещала ему, – сказала она, указывая на лицо на обложке. – Подумайте о том, что он пережил. Я гордилась тем, что верила в него, и теперь, когда приходит моя очередь немного пострадать, я становлюсь трусихой. Я не могу лгать этому мертвецу. И, Эрик…
Колокол на часах ратуши с обычной торжественностью пробил полчаса. Эрик опустился на стул.
– Мы опоздали!
Она полностью осознала, что значили для нее его слова, но в решимости быть верной своей вере любой ценой она не беспокоилась о себе. Несчастье, казалось, свалилось не на нее, а на Эрика. Она стояла перед ним без единого слова или движения.
Вскоре в холле послышались голоса, и горничная принесла письмо. Алора сломала печать и прочитала написанное, сначала вяло, а затем, когда она начала понимать это, она взволнованно ахнула и сунула бумагу в руку Эрика.
– О, Эрик, еще не слишком поздно. Прочитайте это!
Эрик вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы подхватить Алору и ее поток слез. Ему удалось обнять ее одной рукой, а другой он держал письмо у нее за спиной, где на него падал свет лампы, и прочитал его удивительное содержание:
"Уважаемая мадам, с глубоким сожалением Бюро просит сообщить вам, что из-за канцелярской ошибки номер гражданина, назначенного вам, был указан как 504, вместо 405 (Эрик Холт), последнее число заменяется настоящим. Ввиду досадной ошибки ваш брак, если вы того пожелаете, будет отложен на десять дней. Позвольте нам принести наши самые искренние извинения."
Это было подписано секретарем Бюро.
После замужества Алора оказала своему мужу большую помощь в подготовке его монографии на тему "Является ли наша система брака неудачной?" Теперь, когда окончательно доказано, что наша система брака в том виде, в каком она существует в настоящее время, совсем не принадлежит Шовелю и не была включена в его первоначальную схему, последние угрызения совести Алоры в ее противодействии исчезли.
Эрик говорит, что пока он жив, его первым долгом будет делать все, что в его силах, чтобы отменить систему, которая позволяет счастью или несчастью жизни двух людей зависеть от возможности канцелярской ошибки.
1896 год
ТУННЕЛЬ НОМЕР ШЕСТЬ
Юджин Дерби
Простирающиеся на тысячи футов под поверхностью Земли, соединенные обширным лабиринтом туннелей и отводов, великие железные рудники Мейтленда в Новом Южном Уэльсе, по-прежнему приносят свои богатства выносливым труженикам с кирками и подпорками, точно так же, как они делали это уже десятки лет в прошлом и, вероятно, будут продолжать делать это в течение последующих столетий.