[43]. Расхождение по этому вопросу было тогда центральным пунктом разногласий между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци в подходе к внутрипартийной жизни. Лю Шаоци попадал, с точки зрения Мао Цзэдуна, в категорию инакомыслящих, с которыми и следовало вести борьбу не на жизнь, а на смерть.
В конце мая — начале июня 1966 г. Мао Цзэдун в обход Лю Шаоци, который формально продолжал возглавлять повседневную работу ИК КПК, через кандидатов в члены Политбюро ЦК КПК Кан Шэна и Чэнь Бода, соответственно советника ГКР и руководителя ГКР, осуществил несколько шагов по развертыванию «культурной революции». В частности, зная о возражениях Лю Шаоци, Мао Цзэдун тем не менее по предложению Кан Шэна дал указание опубликовать в «Жэньминь жибао» и передать по центральному радио текст «первой марксистско-ленинской дацзыбао» (дацзыбао — заявление по политическим вопросам, обычно написанное от руки крупными иероглифами на больших листах бумаги и вывешенное в людном месте), требовавшей «свержения» партийного и административного руководства Пекинского университета[44]*.
Одновременно в центральной партийной печати началась пропаганда тезиса о необходимости борьбы с теми, кто противится «революции» и защищает «императора»[45]. Это был прозрачный намек на то, что Мао Цзэдун не считает Лю Шаоци законным главой государства, а призывает относиться к нему как к «императору», которого необходимо «свергнуть». Чэнь Бода, по непосредственному указанию Мао Цзэдуна, «взял власть» над парткомом центрального печатного органа партии — газеты «Жэньминь жибао», причем без ведома Лю Шаоци, который был просто поставлен перед фактом[46]. Таким образом, когда Мао Цзэдун демонстративно дал понять Лю Шаоци, что не считается с ним и, более того, ставит его вне организационного центра по руководству «культурной революцией», Лю Шаоци оказался в положении ее «мишени».
В результате мощного развертывания «культурной революции» в конце мая — начале июня 1966 г. работа партийного аппарата в стране была парализована. Перед Лю Шаоци встал вопрос о том, как действовать в создавшейся ситуации. В эти дни он говорил в кругу своей семьи: «V меня нет опыта проведения такого движения в условиях социализма. В прошлом также не было такого случая, чтобы наша партия использовала подобный метод в целях упорядочения стиля; нужно проверить (этот метод. — Ю.Г.) в течение нескольких дней, а потом уж поговорим»[47].
В начале июня 1966 г. по указанию Лю Шаоци был разослан циркуляр ЦК КПК, в котором определялся порядок проведения «культурной революции». Согласно этому документу запрещалось публичное обсуждение вопросов, поднимавшихся в ходе движения и касавшихся непосредственно работы данного учреждения, вне его стен; подчеркивалась необходимость соблюдать секретность; содержалось указание «не покидать рабочие места» и т. п.
Иначе говоря, Лю Шаоци стремился к тому, чтобы «культурная революция» проводилась организованно, в привычных рамках, при сохранении сложившейся системы руководства в руководящих учреждениях партии. Он полагал, что каждая партийная организация должна проводить эту кампанию как бы внутри себя, самостоятельно и отдельно от других организаций, от внешней среды. Он предложил также направить в высшие учебные заведения Пекина, где парткомы были к тому времени уже разогнаны, партийные рабочие группы, созданные вышестоящими партийными организациями, с тем чтобы разобраться в обстановке на местах и, действуя от имени вышестоящих органов в духе демократического централизма, навести порядок в каждом конкретном учреждении.
В начале июня 1966 г. Лю Шаоци прилетел из Пекина в Ханчжоу, где в то время находился Мао Цзэдун, и доложил о ситуации. Председатель ЦК КПК ушел от прямого ответа на вопрос о своем отношении к предложению направить упомянутые рабочие группы, однако поручил Лю Шаоци решать вопросы, возникающие в ходе «культурной революции», исходя из складывавшейся обстановки[48].
После возвращения из Ханчжоу Лю Шаоци представлял себе дальнейший ход «культурной революции» следующим образом: «культурная революция» должна иметь три этапа — этап борьбы, этап критики и этап преобразований; предполагалось, что к концу июня 1966 г. борьба завершится, в июле должен наступить этап критики; в сентябре должен начаться этап преобразований; к концу декабря можно будет устранить все недостатки. Таким образом, Лю Шаоци вел дело к завершению всей кампании к концу 1966 г., но очень скоро он столкнулся с быстро развивавшимися новыми тенденциями в процессе «культурной революции».
Итак, с самого начала при развертывании «культурной революции» выявилось различие в отношении Лю Шаоци и Мао Цзэдуна к форме проведения этой политической кампании, что, конечно, было связано с более существенными расхождениями.
Мао Цзэдун постоянно заботился о сохранении за собой высшей власти в партии и в стране. Он сознавал, что за полтора десятилетия существования КНР он сам, руководимые им партия и государство, а точнее подчиненный ему партийный и государственный аппарат, совершили так много и таких серьезных ошибок, если не сказать преступлений, что это вызвало у населения страны скрытое и все более нараставшее недовольство партийными и государственными чиновниками и вождями страны и партии, включая его самого. Особенно напряженным положение стало, как Мао Цзэдун, очевидно, полагал, после таких провалов в политике, случившихся по вине его самого и его аппарата, как «большой скачок» и движение за создание «народных коммун».
Мао Цзэдун мучительно искал пути исправления ситуации в выгодном для себя направлении. В конечном счете он пришел к мысли о необходимости переломить настроение населения, изменить образ мышления народа (а это он и именовал вэньхуа, т. е. «культурой»), как бы заново осуществить еще одну революцию и переориентировать страну на выполнение новых задач, поставленных партией и ее вождем.
Для этого Мао Цзэдуну потребовалось не только обратить недовольство и гнев народных масс против всего бюрократического аппарата, но и поставить себя как бы вне этого аппарата, возглавив руководимые отобранными им самим доверенными лицами новые, формально внепартийные молодежные и другие организации, которые предназначались для проведения кампании критики партийных и государственных чиновников.
По существу, Мао Цзэдун замыслил тогда представить дело так, будто он сам выступает против своей же, но «отставшей от жизни» и «забюрократизировавшейся» партии, чтобы, избавившись от многих ее руководителей, в том числе и Лю Шаоци, возродить ее в новом качестве. Для этого Мао Цзэдун именно против них обращал гнев народа, в сущности вызванный в первую очередь просчетами его собственной политики; хотя, конечно, вся партия, все ее руководители, в том числе и Мао Цзэдун, и Лю Шаоци, несли ответственность за те страдания, которые принесли китайскому народу идеи Мао Цзэдуна, «большой скачок» и «народные коммуны».
Мао Цзэдун исходил из того, что в ходе «культурной революции» многие партийные работники, не исключая и Лю Шаоци, могут и должны быть устранены, что именно поощрение действий населения против руководителей парткомов поможет ему провести массовую чистку, физически уничтожить значительную часть партийных руководящих кадров, которые он считал либо ненадежными, либо своими сознательными или неосознанными действиями создававшими потенциальную угрозу его власти. Чтобы укрепить свое положение лидера, он задумал значительно обновить весь партийный аппарат, заменить прежних партаппаратчиков новыми выдвиженцами.
Мао Цзэдун рассчитывал предоставить народу возможность «выпустить пар», излить свой гнев на руководителей самых разных уровней, начиная с председателя КНР Лю Шаоци, создав тем самым в стране такой психологический настрой, при котором людям стало бы казаться, что Мао Цзэдун посредством «культурной революции» дал им шанс устранить всех виновников страданий народа. При этом ему самому представлялось, что благодаря этой кампании он сможет встать во главе новой революции и начать строительство государства с чистого листа. Мао Цзэдун хотел заново создать себе авторитет, укрепить свою власть и власть своих наместников на местах.
Лю Шаоци, видя провалы в политике руководства КПК, явившиеся следствием осуществления «большого скачка» и насаждения «народных коммун», полагал, что можно и нужно исправлять положение путем постепенных изменений эволюционного характера, проведения разумной и реалистичной экономической политики. Он был уверен в правильности своего пути, тем более что за несколько лет после упомянутых провалов, к середине 60-х годов, Лю Шаоци и другим руководителям действительно удалось добиться некоторого изменения положения к лучшему. Правда, в этом не было заслуги Мао Цзэдуна.
Лю Шаоци был также уверен в необходимости сохранения большей части сложившегося к тому времени партийного аппарата. Таким образом, Лю Шаоци практически встал на защиту партийных и государственных чиновников, а Мао Цзэдун, напротив, ради создания, в частности, персонально обновленного руководящего состава партии был готов в буквальном смысле слова пожертвовать этими управленцами.
Как только это стало проявляться на практике, Лю Шаоци быстро понял, в чем состоял замысел Мао Цзэдуна, и летом 1966 г. пришел к выводу о том, что «в масштабах всей страны начался раскол, который не следует игнорировать: за ним (расколом. — Ю.Г.), возможно, стоят высокопоставленные кадры»[49]. Трудно сказать, имел ли Лю Шаоци в данном случае в виду и Мао Цзэдуна, однако ясно, что он уже осознал угрозу и своему положению у власти.
Своеобразие ситуации в КНР того времени было в том, что, как уже отмечалось выше, провал политики «народных коммун», «большого скачка», «генеральной линии партии», котор