В листовках, которые в то время распространялись в Пекине, содержались высказывания Лю Шаоци, предостерегавшего своих противников: «Сегодня вас большинство, а завтра вы, возможно, окажетесь в меньшинстве… Мне приходилось бывать в меньшинстве, и председателю Мао Цзэдуну тоже приходилось… Не нужно стеснять свободу тех, кто ошибся, поступил неправильно, не нужно „бить по ним“, не нужно беспрестанно обличать их, тем более нельзя лишать их еды, отдыха». Лю Шаоци нащупывал слабое место в позиции Мао Цзэдуна — таковым, по его мнению, могло оказаться применение во внутрипартийной борьбе им и его приверженцами физического насилия, грубой силы, репрессивных методов, которые в КПК многими не одобрялись. Лю Шаоци сосредоточивался на том, как, не вступая в бой с Мао Цзэдуном по вопросам «стратегии» и «теории» «культурной революции», в то же время тактически «переиграть» Мао Цзэдуна и его союзников.
Итак, спустя всего полтора-два месяца после начала развертывания «культурной революции» Лю Шаоци оказался в положении одного из тех политических деятелей, руководителей партии и государства, против которых было направлено острие этой кампании; причем стало вполне ясно, что удар по Лю Шаоци наносился в соответствии с давно созревшими замыслами Мао Цзэдуна.
Здесь целесообразно попытаться рассмотреть вопрос о том, как в это время соотносились между собой позиции Мао Цзэдуна и Лю Шаоци в сфере политической стратегии и тактики. Как каждый из них видел ситуацию в стране и чем для каждого из них представлялась «культурная революция»?
Оба лидера полагали, что они верны социалистическому выбору; теория марксизма-ленинизма и собственные теоретические взгляды казались им единственно верными. Они были намерены и дальше идти по пути социализма.
В то же время, особенно в связи с «большим скачком», «народными коммунами» и их последствиями, приходилось реагировать на обстановку в стране, складывавшуюся неблагоприятно и для механизма власти, и для многих теоретических построений, которыми руководствовались, понимая их каждый по-своему, Мао Цзэдун и Лю Шаоци.
Оказалось, что после создания Китайской Народной Республики руководителям КПК приходилось постоянно, а фактически каждодневно вести борьбу за то, чтобы удерживать политическую власть в своих руках. Более того, так и не удавалось развернуть строительство в сфере экономической и социальной жизни по-настоящему, т. е. чтобы это действительно приносило ощутимые результаты.
Дело было, по всей вероятности, в том, что практические шаги, предпринимавшиеся на основе теоретических разработок марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, т. е. в соответствии с официальной идеологией партии, вызывали противодействие если не большинства, то очень многих людей в стране. При этом особую роль играла огромная численность населения. В Китае, с одной стороны, труднее производить какие бы то ни было изменения, если они навязываются сверху, чем в небольшой стране. В то же время недовольство народа накапливается довольно быстро, также представляя собой более серьезную опасность для власть имущих, чем в стране с небольшим населением.
Очевидно, что Мао Цзэдун, осознавая опасность для своего положения такого развития ситуации в стране, пришел к мысли о необходимости постоянной борьбы с недовольством населения путем непрерывного «продолжения революции».
До создания КНР Мао Цзэдун перманентно поддерживал пожар внутрипартийной борьбы, непрерывно держал саму КПК в состоянии борьбы против постоянно возникавших, по его мнению, новых и новых внутренних врагов. После прихода к власти в стране, после создания государства при руководящей роли в нем КПК, так называемого государства диктатуры пролетариата, Мао Цзэдун фактически продолжил свою практику, распространив ее не только на партию, но теперь уже и на всю страну, на все ее громадное население.
Иными словами, Мао Цзэдун предпочел обеспечивать свое выживание или сохранять свое положение у власти за счет борьбы, поднимая народ на все новые и новые, становящиеся непрерывными политические кампании, все время разрушая то, что представлялось ему враждебным, да и действительно было опасным и для его теоретических построений, и для его политической практики, и в конечном счете для созданной им властной структуры и всего механизма власти в целом.
Лю Шаоци тоже стремился идти по пути сохранения формировавшейся в КНР структуры власти, ратовал за незыблемость социалистического выбора. Однако при этом он иначе реагировал на проблемы в стране, пытаясь искать методы исправления ситуации путем облегчения положения народа, компромиссов между требованиями населения и теоретическими концепциями партии, особенно в области экономической жизни общества. По сути дела, для Лю Шаоци решение реальных экономических проблем оказывалось важнее многих теоретических догм, которыми руководствовалась КПК.
Короче говоря, и после создания КНР Мао Цзэдун, находясь на вершине пирамиды власти, продолжал выступать как сила по преимуществу разрушительная. Для него революция никогда не прекращалась, превратившись, по сути дела, в борьбу за то, чтобы удержаться у власти до конца жизни; главным содержанием политики Мао Цзэдуна было разрушение всего того, что субъективно и объективно представлялось враждебным ему самому, созданной им структуре политической власти, его партии, его государству.
Лю Шаоци пытался в тех же условиях, в рамках социализма, быть силой созидающей, конструктивной. В тот период позиция Лю Шаоци была прогрессивнее; она позволяла надеяться на эффективность реформ и выход из тупиковой ситуации. Позиция Мао Цзэдуна не предоставляла такой возможности.
Спустя примерно полтора десятилетия после прихода к власти в стране, т. е. к середине 60-х годов, Мао Цзэдун придумал, как ему тогда казалось, радикальный способ, который сулил перспективу начать жизнь в стране как бы с самого начала, с чистого листа под руководством того же Мао Цзэдуна и его «обновленной» партии.
Мао Цзэдун видел, что в КНР нарастало недовольство населения всеми властвовавшими в стране партийными и государственными чиновниками: от низового уровня до высшего круга руководителей партии. И это происходило несмотря на то, что Мао Цзэдун в условиях КНР пошел на такие шаги, которые «развивали» то, что было сделано И.В.Сталиным в Советском Союзе, который в период коллективизации расправился с крестьянством, а народ запугал репрессиями, вызывавшими страх перед государством и его карательными органами.
Мао Цзэдун понял, что в КНР посредством коллективизации не удалось добиться от крестьян полного повиновения. Вернее, что этот прием произвел определенный эффект, но только на некоторое время, однако оторвать китайского крестьянина от земли и сделать его целиком зависимым от государства и, следовательно, послушным структурам власти не удалось. Поэтому он осуществил «народнокоммунизацию», или просто коммунизацию китайского крестьянства. Последствия были таковы. С одной стороны, действительно удалось привести к послушанию массы крестьян. С другой — экономика села была подорвана. То, что Сталину удалось совершить с помощью одного шага — коллективизации крестьян в СССР, Мао Цзэдун сумел сделать в КНР с помощью двух последовательных и взаимосвязанных шагов — коллективизации и коммунизации.
В связи с ошибками и преступлениями в проведении политики в отношении китайского крестьянства, совершенными Мао Цзэдуном, его партией и государством, в стране сложилось тяжелое положение.
Хотя благодаря усилиям Лю Шаоци и других руководителей, но не Мао Цзэдуна ситуацию в экономике удалось частично исправить, недовольство партийным и государственным аппаратом, его политикой в целом среди народа нарастало. И тогда Мао Цзэдун принял решение придать устойчивость пирамиде власти, опираясь не только на обычные методы. Он задумал перенести недовольство политикой, идеологией и теорией, которые воплощались в практическую деятельность партии и государства, на конкретных исполнителей этой политики, т. е. на чиновников партийного и государственного аппарата, на руководителей партийных и государственных учреждений. Мао Цзэдун решил обратить недовольство населения чиновниками в свою пользу. Он выступил в роли «мудрого императора», который сам осознал вред, наносимый чиновниками, и осудил их. Императора, который предложил и разрешил простому народу выступить против «начальства» ближайшего, в низовых организациях, и более высокого уровня, вплоть до самого высшего, до руководителей ЦК КПК любого ранга, исключая лишь самого себя. Мао Цзэдун призвал к восстанию, разрешил бунтовать, дозволил вести «революционные» действия против всех руководителей партии и правительства, за единственным исключением: лично он, как всегда, был недосягаем для критики.
Вспоминается, как в 1956 г. в связи с появлением доклада Н.С.Хрущева с критикой культа личности в нашей стране я, работая тогда в КНР, обратился с вопросом к одному из своих китайских коллег. Дело в том, что тогда в КПК разворачивалась кампания, в ходе которой каждый член партии должен был представить в партийный комитет собственноручно написанное покаяние в своих политических ошибках. Я поинтересовался, начиная с работников какого уровня нужно писать такие покаяния или самообличающие заявления. Ответ был интересным: «Это должны делать все». Тогда я поинтересовался: «И председатель Мао Цзэдун?» И тут я услышал: «Нет, председателю Мао Цзэдуну этого делать не нужно». Я полюбопытствовал: «А Лю Шаоци?» — «А Лю Шаоци, пожалуй, должен это сделать», — ответил собеседник после некоторой паузы.
Возвращаясь к развитию событий в ходе «культурной революции», необходимо еще раз подчеркнуть, что Мао Цзэдун практически вывел из этой политической кампании репрессивный аппарат, в том числе и вооруженные силы государства, отведя им роль своего орудия на крайний случай, т. е. для наведения порядка, прекращения хаоса и восстановления управляемости в стране.
«Культурная революция» представляла собой в некотором роде «реформы наоборот», которые привели к изменениям в персональном составе руководства,