в структуре политического механизма — изменениям, которые формально отражали недовольство населения и, казалось бы, могли принести людям удовлетворение. Однако, по сути дела, это были изменения, направленные на то, чтобы повернуть ход истории вспять, чтобы заставить страну и народ вернуться назад, к 1949 г., в том смысле, что Мао Цзэдун как бы предлагал людям в КНР начать заново строить государство под руководством персонально обновленного состава политического чиновничества, а на деле под руководством все того же Мао Цзэдуна и наиболее реакционно настроенных членов его же политической партии.
«Культурная революция» была в известном смысле действительно революцией или, если угодно, контрреволюцией Мао Цзэдуна и самой консервативной части его партии против ее относительно прогрессивной части, контрреволюцией, в которой под знаменем революции Мао Цзэдун и его наиболее реакционные сторонники возглавили массы населения, громя и физически уничтожая наиболее передовых членов той же политической партии; при этом пострадали очень многие, не только самые прогрессивные, но и просто мыслящие люди. «Культурная революция» приобрела такие громадные масштабы, что в КНР не осталось ни одной семьи, где не было бы пострадавших в ходе этих событий. Таким образом, «культурная революция» Мао Цзэдуна нанесла ущерб не только относительно прогрессивной части китайской нации, но принесла горе, несчастья и страдания практически всему китайскому народу, всей китайской нации, которой она обошлась в десятки миллионов человеческих жизней.
И тем не менее «культурная революция» действительно позволила разрядить неудовлетворенность, накопившуюся в самых широких слоях общества, особенно в люмпенской среде. Мао Цзэдуну удалось так организовать дело, что этот выход раздражения народа он обратил против значительного числа партийных и государственных руководителей. При этом он сам, обладая верховной властью диктатора и в партии, и в государстве, встал во главе этого движения, причем не один, а вместе с теми партийными чиновниками, которые проявили себя как его самые верные сообщники.
Мао Цзэдун и часть партийной номенклатуры в аппарате ЦК КПК и властных структурах возглавили проявление массового недовольства политикой КПК, обратив его против другой части руководства.
Таким образом, выступление масс населения против социалистического пути в КНР или за реальные реформы на этом же пути было сознательно спровоцировано Мао Цзэдуном в профилактических целях и обращено против определенной группы партийного аппарата.
Так Мао Цзэдун создавал впечатление, что в стране происходит мирная, без применения оружия, якобы революция против неугодной народу прогнившей власти под руководством якобы подлинно народных и революционных сил, т. е. его самого и его сторонников. При этом Мао Цзэдун не только сохранял, но и укреплял су шествовавший властный механизм. Это проявлялось даже в том, что в то время, пока громили парткомы и прочие административные и государственные учреждения, органы управления экономической жизнью страны, Мао Цзэдун правил страной, приводя в действие подлинные рычаги власти: армию, органы безопасности, а также используя молодежные отряды — упомянутых хунвэйбинов и отряды изаофаней, т. е. «бунтарей» из числа рабочих и служащих, которые в основном находились под контролем части верных ему руководящих органов.
«Культурная революция» была одним из тех деяний, которыми Мао Цзэдун гордился более всего. Она явилась политической кампанией, имевшей целью обмануть народ и закрепить вторично, после 1949 г., еще на некоторое время диктатуру власти КПК, обеспечив поддержку этой власти со стороны значительной части населения.
В то же время «культурная революция» была обращена против определенной группы активистов партии, партийных руководителей, действия которых е предшествовавшие годы в конечном счете могли привести к разрушению структуры власти, построенной Мао Цзэдуном. Вполне естественно, что, по его мнению, Лю Шаоци был главным представителем сил внутри КПК, которые Мао Цзэдун считал враждебными. Объективно Лю Шаоци еще до «культурной революции» выглядел в глазах Мао Цзэдуна как «враг номер один» внутри властных структур.
Начиная с конца июля 1966 г. происходила эскалация наступления на Лю Шаоци. На различных ее ступенях раскрывались все новые глубины расхождений между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци. Сложность ситуации состояла в том, что Лю Шаоци так и не выступил открыто против Мао Цзэдуна. Это соответствовало определенным политическим традициям Китая, реально сложившемуся в КПК положению и тому, как Лю Шаоци видел ситуацию и каким политическим деятелем он был к моменту начала «культурной революции».
Лю Шаоци, несмотря на все мучения, до конца своей жизни оставался верен своему выбору в пользу социализма; он также считал, что в принципе и Мао Цзэдун является коммунистом, он лишь использует неверные методы в деле строительства социализма в КНР. Лю Шаоци оставался как бы в одной семье с Мао Цзэдуном и потому не мог подняться до уровня открытой борьбы против маоцзэдуновского социализма, против идей Мао Цзэдуна. Однако проявившиеся в ходе «культурной революции» взгляды Мао Цзэдуна и Лю Шаоци и их действия позволяют яснее увидеть, что такое социализм в КНР и к чему приходили в этой стране последователи социализма, которым пришлось на себе испытать репрессии Мао Цзэдуна.
Интересным и важным представляется проследить процесс сознательной или даже неосознанной борьбы против установившегося режима и системы, созданной КПК. Лю Шаоци волей-неволей был поставлен в положение врага Мао Цзэдуна. Оказалось, что если политический деятель исходит из реальной действительности и пытается реагировать на нее, не навязывая насильно определенный порядок, а пытаясь разрешить насущные вопросы, не применяя при этом силу, не прибегая к массовым кампаниям, то этот полупрогресс или просто в определенном смысле честная реакция на ситуацию вызывает «смертельный укус» со стороны системы.
Лю Шаоци не хотел сознательно разрушать социализм, создававшийся Мао Цзэдуном, да и им самим в КНР. Он понимал ситуацию иначе, чем ее стали понимать спустя годы после его смерти. Но в условиях своего времени он не желал действовать так, как предлагал Мао Цзэдун, а если учесть, что политика Мао Цзэдуна привела к миллионам, а может быть, и к десяткам миллионов жертв, то уже одно то, что Лю Шаоци сам стал жертвой такой политики, заявляя, что не протестует против «культурной революции», но в то же время не понимает ее и решительно возражает против массовых репрессий в ходе ее проведения, делает Лю Шаоци политическим деятелем, судьба которого заслуживает не только сострадания, но и исследования, так как изучение его поведения и взглядов позволяет глубже осознать всю бесперспективность какого-либо компромисса с политикой Мао Цзэдуна, равно как и пособничества ему. Понимание того, что произошло с Лю Шаоци, помогает лучше осознать неприемлемость для народа как политической практики Мао Цзэдуна, так и теории, которой он руководствовался.
Отстранение
В августе 1966 г. состоялся XI пленум ЦК КПК 8-го созыва. В дни пленума (5 августа) Мао Цзэдун выступил с документом, который он назвал «Моя дацзыбао». Дацзыбао, как уже говорилось выше, это собственноручно написанные крупными иероглифами на листах бумаги и вывешенные для чтения в людном месте заявления; особое распространение получили во время «культурной революции»; Мао Цзэдун поощрял появление дацзыбао, видя в них средство борьбы против своих противников в ходе этой кампании.
В этом заявлении прямо не говорилось о Лю Шаоци, его имя не упоминалось, но был брошен призыв «открыть огонь по штабу», т. е. содержался прозрачный намек на существование в самом ЦК КПК помимо «штаба культурной революции» во главе с Мао Цзэдуном и другого «штаба», а именно «буржуазного штаба». Так по инициативе Мао Цзэдуна Лю Шаоци постепенно подводили под категорию «классового врага», «лазутчика», или «агента» «классового врага», или даже «иностранного ревизиониста» внутри руководства КПК.
Не случайно Лю Шаоци стали впоследствии именовать «китайским Хрущевым». Имелось в виду, что Лю Шаоци — это «бомба замедленного действия», которая заложена «под боком» у Мао Цзэдуна и которая взорвется, когда Мао Цзэдуна уже не будет в живых, причем ее взрыв будет по своему характеру таким же, как действия Н.С.Хрущева, раскритиковавшего И.В.Сталина после его смерти, а это развенчание Мао Цзэдун и его сторонники рассматривали как «огульное и полное отрицание Сталина» и не были согласны с такими шагами Н.С.Хрущева; в их глазах он был политическим деятелем, который повернул СССР и КПСС на путь реставрации капитализма, на путь ревизионизма. Поэтому и Лю Шаоци впоследствии стали именовать политиком, идущим по капиталистическому пути, или «каппутистом».
Попутно представляется уместным заметить, что события, которые произошли в нашей стране в связи с критикой И.В.Сталина на XX съезде КПСС, нашли свое отражение в КНР. В истории КПК имелись по крайней мере два выступления с критикой политики и деятельности Мао Цзэдуна: одно — члена Политбюро ЦК КПК, министра обороны КНР Пэн Дэхуая в 1959 г., другое — заместителя председателя ЦК КПК, председателя КНР Лю Шаоци в первой половине 60-х годов. Оба выступления были реакцией на бедствия, которые переживал китайский народ в результате неверной и преступной политики Мао Цзэдуна, приведшей к гибели миллионов людей и к разрушению экономики страны, и явились своеобразным китайским эхом критики И.С.Хрущевым культа личности И.В.Сталина в нашей стране. В этом смысле можно говорить о своеобразной перекличке в действиях Н.С.Хрущева, с одной стороны, и Пэн Дэхуая и Лю Шаоци — с другой, однако и Пэн Дэхуай, и Лю Шаоци выступили с критикой Мао Цзэдуна при его жизни.
На XI пленуме руководство ЦК КПК было реформировано. Лю Шаоци потерял положение «человека номер два», или «второго лица», в руководстве партии. В избранном на пленуме составе Постоянного комитета Политбюро Лю Шаоци занял только восьмое по рангу место. Лю Шаоци не возражал против этого решения