Следователь удивился, с какой тщательностью осматривает комнату Зарницын. Вот сейчас он поднял крышку дивана, на котором спал Буженин… Что это?! Старый специалист по вскрытию сейфов в свою очередь внимательно и с беспокойством смотрел на прокурора. Тщательные поиски в комнате, видимо, удивляли и хозяина квартиры. Он стоял рядом с прокурором, когда тот вдруг напнулся и достал из дивана какой-то блестящий инструмент.
— Что бы это могло быть? — спросил Зарницын, обращаясь к старику. Афончиков молчал, тяжело дыша и облизывая толстые губы.
— Ихний инструмент, — словоохотливо пояснил понятой. — Я видел, как они (он кивнул в сторону старика) им пользуются. Шикарная штука!
— Это и есть ваш водородный бурав? — спросил прокурор Афончикова.
— Да, — чуть слышно выдавил из себя старик. Лицо его покрылась потом. Он вынул платок и стал им обмахиваться. — Да, это мой водородный бурав, — сказал он минуту спустя более твердым голосом. — Как он сюда попал, понятия не имею.
— Как попал, это мы выясним, — сказал прокурор.
— Подождите, — воскликнул вдруг следователь, опустивший крышку дивана на место. — Это что?
Между диваном и стенкой, на полу, лежал узкий и длинный серебряный подсвечник, тот самый, что был похищен из вскрытого сейфа.
— Садитесь, пожалуйста, — вежливо сказал Зарницын круглому, румяному человеку с лысиной. — У меня к вам, гражданин Афончиков, несколько вопросов.
— Да-да, — озабоченно вздохнул посетитель, присаживаясь к столу, — такой ужасный случай! Вы только подумайте: друг детства, был в доме принят как родной, — и вот, извольте! Ограбил магазин, а краденое спрятал у нас в диване!
Прокурор молча слушал, а посетитель словоохотливо продолжал. Это, по-видимому, был незаменимый свидетель!
— Нет, вы подумайте, каков подлец! Ведь говорили мне люди добрые: не надо и на порог пускать его! Раз он уже проявил себя как жулик… Повадился кувшин по воду ходить, ему там и голову сломить! Так нет же! Говорит папаша: «А может, он исправился? Человек он одинокий, куда ему податься!» Да и я расчувствовался, товарищ прокурор, можете себе представить! Как-никак, а друг детства, вместе голубей гоняли. Я и разрешил ему ночевать у себя в комнате на диване…
— А вы не помните, — прервал его прокурор, — ночевал ли он у вас в ночь на седьмое сентября?
— В ночь на седьмое? — переспросил Афончиков-младший, подняв к потолку глаза. — На седьмое… на седьмое… Как же! Ночевал! — обрадованно вскричал он. — Хорошо помню! — Он — к нам, а я — от нас. Куда? Ну, словом, по любовной части. Завился до утра! Вы уж извините, слова из песни не выкинешь.
— А когда вернулись домой, Буженина уже не было в квартире?
— Не было, нет, не было, — живо подтвердил Афончиков. — Ушел.
— Значит он похитил у вашего отца водородный бурав?..
— И отмычки, — подхватил Афончиков.
— Ах, вот как? И отмычки? — внимательно посмотрел прокурор на свидетеля. — А почему же ваш отец об отмычках не говорил?
— Постеснялся, видно, — вздохнул Афончиков-младший, — чудит старик! Жалеет этого преступника!
— Ага, понятно. Стало быть, суммируем: выходит, что Буженин похитил бурав и отмычки, проник в магазин Ювелирторга, отмычкой открыл дверь, вскрыл сейф, прихватил подсвечник и ушел, замкнув за собой дверь тою же отмычкой. Подсвечник он спрятал за диван, а в диван положил бурав. А куда дел отмычки?
— Выбросил на помойку! — быстро ответил свидетель.
— Вы видели отмычки на помойке? — спросил прокурор.
— Нет, я только предполагаю! А куда же они делись?
— Виноват…
Прокурор позвонил по телефону:
— Товарищ Хлебников? Прошу вас взять понятых и немедленно отправиться во двор того дома, где находится магазин Ювелирторга. Надо посмотреть, нет ли на помойке связки отмычек, похищенных у старика Афончикова. Да, да и отмычки похищены тоже!
Прокурор положил трубку и тотчас Афончиков-младший сказал:
— О помойке — это только мое предположение. Пожалуй, зря будут люди беспокоиться. Право же, не стоит и искать! Мало ли куда мог он сунуть связку.
— Еще один вопрос, — сказал прокурор, пропуская последнее замечание свидетеля мимо ушей, — чем вы объясните, что Буженин ограничился одним подсвечником? В сейфе лежали и бриллианты!
— Не успел, видимо. Помешали! — ответил Афончиков. «Великие умы сходятся! — насмешливо подумал прокурор. — Так же предполагает и Хлебников, он идет на упрощение. А задача не так проста…»
В кабинете следователя сидели Хлебников, прокурор Зарницын, Афончиков-младший и Алексей Буженин.
— Ты преступник и есть, — резко сказал Афончиков сидевшему против него Буженину.
— Говорите «вы», — строго заметил прокурор.
— Вы и ограбили магазин! — продолжал Афончиков. — Ваши дела! Кроме вас, никто взломом не занимается! У отца выкрали бурав да отмычки! Бурав спрятали в диване, а вот куда дели отмычки — не знаю.
— Отмычки, действительно, найдены на помойке, тут вы совершенно правы, — спокойно сказал прокурор.
Афончиков покраснел и заерзал на стуле.
— Как в воду гляжу, — сказал он, улыбаясь. — Я и то говорил: куда же ему их деть иначе?
— Да, проницательность у вас изумительная, — согласился прокурор.
— Все врет он, — забывшись, прервал прокурора Буженин.
— Спокойно! — сказал следователь.
Буженин, с ненавистью глядя на Афоничикова, воскликнул:
— Да что говорить? Он и сам знает, что все это неправда. Да, я в прошлом по пьянке да по уговору дружков совершил ошибку… преступление. За это понес наказание. Разве теперь я как заклейменный? Кто ни совершит ограбление, подавайте сюда Буженина Алексея? Нет, так не выйдет!
Весь дрожа, он тихо сказал:
— Неспроста он тогда Фаине сказал, что спрячет меня в тюрьму…
— Не говорил я этого, — быстро отозвался Афончиков.
Прокурор написал на бумажке несколько слов и дал бумажку следователю. Тот понимающе кивнул головой и вышел из кабинета.
— Послушайте, Афончиков, — обратился к нему прокурор. — Вот вы говорите, что после преступления, совершенного Бужениным, он спрятал бурав и украденный подсвечник в вашей комнате.
— А откуда же там им взяться иначе? — вздернул плечами Афончиков.
— Так, так, — продолжал прокурор, — выходит, что Буженин, оставшись у вас ночевать, ушел среди ночи на грабеж магазина. А когда же он возвратился к вам с буравом и подсвечникам? Кто его видел после возвращения? Вы видели?
— Я не видел.
— Может быть, видел ваш отец? Во всяком случае, он не мог бы не услышать, как Буженин отодвигает диван, снимает крышку…
— Очень просто, — улыбнулся Афончиков, — он мог прийти днем, когда отец уже ушел. Отмычки-то у парня зачем?
— Да ведь он бросил отмычки на помойку!
— Позже бросил. Днем!
Прокурор поморщился:
— Стало быть, среди белого дня, на глазах у жильцов дома, он открывал отмычкой вашу дверь? Да и когда он это мог сделать, если был задержан по моему ордеру через полчаса после открытия магазина Ювелирторга, то есть в одиннадцать с половиной часов утра? В это время ваш отец еще был дома. К тому же, Буженин был взят не менее чем в двух километрах от магазина и от вашей квартиры, на Молодежной улице!
— Кстати, — обратился прокурор к Буженину, — что вы там делали, на Молодежной улице?
— Так… свежим воздухом дышал, — ответил Буженин. В эту минуту дверь открылась и вошел следователь вместе с Фаиной Федоровной Игнатьевой. Так вот за кем посылал следователя прокурор!
Игнатьева, увидев в кабинете прокурора обоих своих знакомых, побледнела и замялась.
— Входите, прошу вас, — приветливо сказал прокурор. — Садитесь, пожалуйста. Вот сюда.
Он указал ей на стул рядом с собой и против Буженина. Тот прикрыл глаза, точно его ослепляло ее лицо. Афончиков вежливо улыбнулся ей. Она ему не ответила ни улыбкой, ни кивком головы. Усевшись, она пристально посмотрела на Буженина и с трудом перевела дух.
— Где вы живете, гражданка Игнатьева? — спросил прокурор.
— На Молодежной улице, — ответила она. Да ведь вы уже записывали!
— А я позабыл, — хладнокровно заметил прокурор. — Тут, видите ли, гражданка Игнатьева, выяснилось, что поутру в день преступления Буженина видели на Молодежной улице, не к вам ли он заходил? Ведь вы говорили, что иногда он бывал у вас…
По вспыхнувшему, а затем сразу побледневшему лицу Фаины Федоровны было видно, как она взволновалась. А прокурор продолжал равным спокойным голосом:
— Раньше, чем отвечать, вы учтите все-таки, как много значит ваш ответ для следствия… ну, и для судьбы Буженина.
— Хорошо! — воскликнула женщина. — Хорошо! Я вам скажу всю правду!
— Она сейчас солжет, — жестко вставил Афончиков. — Видите, как покраснела?
Действительно, лицо Игнатьевой снова залилось краской. Она сказала с некоторым вызовом:
— Алеша — муж мой. Он в ту ночь ночевал у меня… Это правда.
Она заплакала. Однако, быстро овладев собой, добавила:
— Вот этот гражданин… по фамилии Афончиков, ревновал ко мне Алешу. А когда я сказала ему, чтобы он оставил всякие мысли, он пригрозил отомстить. И я, зная его злой нрав, опасалась…
Она опять заплакала:
— Так и случилось…
— Чепуха все это, — презрительно сказал Афончиков.
— Разъясните, прошу вас, — обратился к Фаине Федоровне Зарницын, — почему же в таком случае Буженин пошел сначала к Афончиковым?
— Да потому, что к ней с вечера неудобно идти — соседи! — ответил за Игнатьеву Алексей Буженин. — Конспирация! — добавил он с горькой усмешкой. — Зарегистрироваться мы не могли, у нее развод не оформлен…
За окном кабинета послышались выхлопы мчавшегося мотоцикла, потом сразу оборвались. Прокурор выглянул в окно и увидел молодцевато подлетевшего на мотоцикле Афончикова-старшего.
— А вот мы сейчас узнаем насчет бурава. Да и о том, кто именно выбросил связку отмычек, — сказал прокурор. — И вызывать старика не пришлось, сам явился!