Фамилия у него была старинная, дворянская: Грум-Гржимайло. Плюгавая наружность не мешала этому тридцатипятилетнему бездельнику брезгливо поджимать слюнявые губы и выпячивать впалую грудь. К влюбленной в него жене он относился свысока, это видели все ее сослуживцы, но из деликатности молчали. Сейчас он носился с каким-то новым жульническим планом, но о замысле своем не распространялся, только намекал на свой близкий взлет. Поэтому Слава удивился, когда к нему обратился в этот предновогодний день, вернее утро, Грум-Гржимайло, торчавший во дворе магазина. Несмотря на безденежье, одет он был ультрамодно. На ногах у него были остроносые, как утюг, черные лаковые туфли, на голове — чудовищная копна волос с явными следами завивки.
— Обменяемся мнениями, — развязно, как всегда и как всегда немного гундося, сказал Грум-Гржимайло, хватая Славу за локоть. Он залихватски подмигнул, но Слава заметил в его глазах что-то жалкое и испуганное. От Грум-Гржимайло всегда несло запахом спиртного и еще чем-то — не то лекарством, не то затхлостью.
— Помоги, друг, стать на ноги, — вдруг прошептал ему прямо в ухо Нюрин муж дрогнувшим голосом.
Слава невольно отшатнулся и с изумлением спросил:
— О чем вы?
— О том самом, — по-прежнему шепотом сказал Грум-Гржимайло. — Задуман вернейший бизнес.
Дальше он понес какую-то, по мнению Славы, ахинею: Слава, пользуясь своим положением в магазине, должен выносить за двери дорогие напитки, а Грум-Гржимайло «организует сбыт». Доходы — пополам.
— Ты что, совсем окосел? — сердито спросил Слава и, оттолкнув особенно отвратительного ему в эту минуту патлатого стилягу, ушел. Грум-Гржимайло пустил ему вслед грязное ругательство. Тем временам Яков Иванович, не найдя на месте Славы, привезенный товар стал сдавать Нюре. Петрова видела, что ее помощник о чем-то шепчется с ее мужем, но ей не захотелось окликать ни того, ни другого.
Когда ящики бережно сгрузили на площадку, экспедитор, видимо, изрядно хлебнувший, крикнул:
— Расписывайся скорее, красавица, некогда!
Он свесился через борт, протягивая накладную. Как раз в эту минуту Петрову позвал директор. Яков Иванович и грузчики встревожились, но тотчас появился Слава. Он расписался в приеме товара и сердито крикнул:
— Давай, давай! Не задерживай!
Машина поползла задним ходом.
Как всегда, перед праздником было много дел. Заведующий магазином ввел «винные наборы к встрече Нового года». Они состояли из бутылки советского шампанского, полбутылки коньяка и двух бутылок сухого вина. Все это аккуратно укладывалось в корзинку и изящно перевязывалось цветной лентой.
Слава хлопотал, бегая из магазина в подвал, из подвала в соседнее подсобное помещение. Он уже позабыл о Грум-Гржимайло и чувствовал себя счастливым. Вчера на катке Наташа пригласила его на встречу Нового года к себе:
— Будут несколько друзей и подруг. Приходи…
С некоторых пор они были на «ты», и Слава надеялся на предстоящей встрече окончательно объясниться. «Вот выпью два бокала шампанского, расхрабрюсь и все скажу ей!» — весело, но с замирающим сердцем думал он и вдруг хлопнул себя по лбу:
— Ах, я телятина! А подарок?!
Хотя до конца рабочего дня оставалось еще много времени, он заторопился. Надо отвезти Наташе подарок заблаговременно, воспользовавшись обеденным перерывом. Славе показалось, что кассирша Тоня с некоторым удивлением посмотрела на него, принимая в окошечко кредитку, однако молча дала ему чек на стоимость «винного набора» и сдачу.
— Кутим, Славик? — подмигнула молодая кассирша юноше, которого в магазине все успели полюбить.
Когда в перерыв Слава выходил из дверей магазина, его остановила пожилая женщина в добротной темной шубе.
— Отойдем в сторонку, сынок.
Слава удивился, но, не споря, отошел вместе с женщиной в сторону.
— Как же это? — с укоризной сказала женщина. — Работаешь в магазине и сам же выносишь товар?
Слава вспыхнул:
— Да кто вы такая?!
— Я общественный контролер, на бисквитной фабрике работаю, формовщица, а по фамилии Крутых, — тотчас сообщила женщина, видимо, ожидая этот вопрос. — Вот и мое удостоверение.
— Не надо! — сказал Слава. — Только я за покупку заплатил. Заплатил и чек заведующей отделом сдал!
— Сейчас спросим, — отозвалась женщина. — У тебя кто заведующая отделом? Петрова? Ладно, знаю. Пойдем вместе.
Нетерпеливо посматривая на часы, Слава пошел вместе с женщиной в глубь магазина. Здесь им встретилась Петрова. Слава вздохнул с облегчением:
— Анна Викторовна! Тут эта гражданка сомневается, дал ли я вам чек на мою покупку, так вы уж подтвердите!
Сейчас заведующая подтвердит, и он помчится к Наташе. Придется взять такси, иначе не успеть. Но что это происходит?
— Чек? — переспросила Петрова, как-то по-особенному поджимая нижнюю губу и нахмурившись, — нет, что-то я не помню. Да ты когда мне его дал?
У Славы упало сердце. Как же это? Ведь всего несколько минут назад он подошел к Петровой и протянул ей чек. Она поглядела сначала на чек, потом на Славу и сказала:
— Нашел, что ли?
А он расхохотался и пояснил:
— Нет, не нашел, а оплатил. Купил одну сюрпризную корзиночку.
Петрова молча и как бы с неудовольствием взяла у него чек и наколола на высокий гвоздь с такими же чеками… Как она могла забыть?!
— Анна Викторовна, — с ужасом услышал он свой собственный неуверенный голос, — да ведь я вам сам отдал чек! Помните?
Он спрашивал, а Петрова молчала, и сердце у Славы замирало…
— Нет, ничего этого не было! — вдруг решительно сказала Петрова.
— Придется составить акт, — вздохнула пожилая женщина. — Очень неприятно!
— Что такое? — спросил заведующий магазином Грунский, подходя к ним.
— Неприятность, — ответила общественный инспектор. — Товарищ Казанцев взял сюрпризную корзинку, а заплатить забыл!
— Нет, я не забыл! — с негодованием воскликнул Слава. — Тоня получала у меня деньги, неужели и у нее память такая короткая?!
— Зайдем в кабинет, — коротко сказал заведующий.
В кабинете кассирша Тоня подтвердила получение от Славы девяти рублей и шестидесяти копеек, но ценность ее показаний снижалась тем, что полученный чек он не сдал Петровой. По крайней мере, Петрова категорически отрицала всю сцену с чеком.
— А может, он заплатил за «сюрприз» по просьбе какого-нибудь покупателя? — саркастически предположила она. — Или сам напросился. Специально для того, чтобы потом ссылаться на уплату.
— Но ведь можно снять остаток наличия и убедиться, что недостачи нет! — воскликнул Слава. Однако Грунский безнадежно махнул рукой:
— Расхождение на десять рублей всегда возможно при таких оборотах, — пояснил он, — разбились две-три бутылки дорогих вин — и вот, пожалуйте!
Слава понял, что полагаться на такую проверку он и сам не должен. Но что же тогда делать? Невольно взгляд его упал на большие круглые часы, висевшие в кабинете. На них было около двенадцати. Общественный контролер сказала:
— Ну, вот что. Акт я до послезавтра погожу составлять, может быть, все и разъяснится, парень-то уж очень горячо доказывает, что деньги уплатил.
Нюра сухо возразила:
— Кто-нибудь другой, постарше, мог его надоумить.
Но пожилая женщина поднялась и, коротко всем поклонившись, ушла. За нею разошлись и другие. Грунский перед уходом сказал Славе:
— Не падай духом! Не так, так этак проверим. Имей в виду: я тебе верю! Понял?
Слава был потрясен происшедшим. Особенно его поразила неожиданная враждебность Петровой, с которой у него были самые лучшие, товарищеские отношения. Она во всем помогала ему, советовала в затруднительных случаях, была его другом. И вдруг она нанесла ему такой удар!
…Когда магазин закрыли, Слава вышел на морозный воздух. Все равно! Он пойдет к Наташе встречать Новый год! Правда, с пустыми руками, сюрпризную корзину у него позорно отобрали, но неужели из-за корзины должна остановиться жизнь?! Он не вор, и ему не к чему скрываться от людей!
К встрече Нового года, то есть к тому торжественному моменту, когда часы бьют двенадцать, Слава опоздал. Первые бокалы были уже выпиты.
На площадке лестницы, остановившись перед заветной дверью, Слава услышал веселый гул голосов и звонкий женский смех. Он тяжело вздохнул и позвонил. Щелкнул замок, и Слава вошел в прихожую. Мужские шубы, шинели и дамские шубки закрыли широкую солидную деревянную вешалку. В углу на сундуке тоже лежали шубы и пальто. Яркий свет и веселые лица заставили сильнее забиться сердце Славы. Тяжелая неприятность, только что случившаяся в магазину, будто немного отступила. Слава искал среди множества гостей Наташу, и вот он увидел ее. Наташа очень серьезная медленно подвигалась к нему с протянутой рукой, в которой держала полный до верха бокал с шампанским. Все со смехом расступались перед ней, и вот уже Наташа оказалась перед Славой.
— Пей! — сказала она звонким голосом. — Пей за любовь!
— За любовь! За любовь! — нестройно закричали вокруг. — Мы все уже выпили за любовь, за вами остановка!
Слава молча взял бокал и одним духом выпил вино. Затем он сбросил пальто и вместе с гостями прошел в комнату Наташи. Наискось, от угла к углу стоял длинный стол с винами и закусками. Слава увидел на столе знакомой формы корзинку с «сюрпризом» и подумал: «В нашем магазине брали!»
Он уже не в первый раз бывал в этой комнате, давно познакомился и с родителями Наташи. До этого дня он чувствовал, что к нему в доме хорошо, тепло относятся. А сейчас, усевшись за праздничный стол, Слава вдруг подумал, что этому может прийти конец. Завтра нерабочий день, а послезавтра его снова начнут мучить расспросами и снова Нюра Петрова с дерзким бесстыдством будет отрицать получение чека. Его, наверно, будут судить и опозорят навсегда. Во всяком случае, в глазах Наташи он погибнет, потому что она с повышенной строгостью относится к таким происшествиям. И это неудивительно, потому что, как он уже знал, Наташа работает следователем районной прокуратуры…