Он добавил насмешливо:
— Кстати, нигде в законе не оказано, что супруги архитекторов свободны от подозрений.
Прокурор улыбнулся:
— Неплохо, Самойленко! В самом деле, нигде не сказано. Вижу, вижу, вы уже составили план действий.
Самойленко сказал, что план у него действительно созрел. Очень может быть, что этот самый Петр — любовник Королевой, толкнувший молодую женщину на преступление, а затем обманувший ее. Прежде всего надо найти его, и тогда все станет ясным! Прокурор согласился, что это было бы самым правильным. Но где его найдешь?
— Только не мешайте мне, — умоляюще сказал Самойленко, — и все будет в порядке!
Они вернулись в кабинет.
— Едем, — сказал Самойленко Королевой.
— Куда? — поразилась Королева.
— К вам. Я хотел бы кое-кто посмотреть у вас на квартире.
— Обыск? — деловито спросила Королева. — Но если бы вещи были у меня, зачем бы я приходила сюда?
Не отвечая, Самойленко надел шляпу и вежливо пропустил Королеву вперед…
— Надо бы понятых, — сказал он, входя вслед за хозяйкой в квартиру. Королева послушно пошла за соседями. Вошли два старика — зубной врач Прибыльский и пенсионер Кулябко.
— Следователь Самойленко, — представился незваный гость, — я вынужден произвести здесь обыск.
Прибыльский оробел, а Кулябко сказал со старческим задором:
— Это что за новости — беспокоить приличных людей!
Самойленко, не отвечая, попросил у Королевой ключи и заглянул внутрь шифоньера, стоявшего в спальной.
— Это ваша? — спросил он, указав на котиковую шубу.
И Прибыльский и Кулябко в один голос подтвердили, что эту шубу в прошлом году привез Королевой из Москвы ее муж.
Обыск, в общем, не дал никаких результатов.
— Я забыл у вас спросить, — сказал Самойленко, — где именно вы познакомились с Петром?
— Вы не забыли, вы спрашивали, — напомнила Королева. — Если вы так настаиваете, придется сказать: я видела его два-три раза на рынке.
— И решились позвать малознакомого человека принять участие в ограблении?
— Теперь я вижу, это было с моей стороны неосторожно, — сказала со вздохом Королева.
«Темнит, ах темнит! — подумал следователь. — Но не надо напирать. Или, может быть, именно надо? Нет, подождем. Если найдется этот Петр, все станет проще».
— Почему бы вам не сказать его адрес? — спросил Самойленко. — Наверно, вы знаете, где он живет!
Следователю показалось, что Королева на мгновение задумалась. Впрочем, она сейчас же ответила, что не знает.
— Ну, как хотите. Да, вот еще: ваш муж завтра приезжает? Передайте ему, пусть зайдет ко мне.
Королева встревожилась:
— Послушайте, неужели вы подозреваете, что Валя… мой муж… в курсе? Я вам даю слово, что он не имел понятия…
— И, однако, вы сами сказали, что решите вопрос о возвращении похищенного только после разговора с мужем!
Королева молчала.
Вернувшись к себе, Самойленко распорядился вызвать потерпевшую и в ожидании ходил взад-вперед по кабинету, подводя итоги первого этапа следствия.
«Что мы имеем? — мысленно спрашивал сам себя Самойленко тоном скучного докладчика. — Во-первых, ограбление; во-вторых, грабительницу. Очень странную грабительницу, в свою очередь ограбленную каким-то Петром. Деньги, конечно, ей понадобились не для себя, а для него. Надо, надо его разыскать! Во всяком случае, дело оказалось не таким простым, как я думал, — это хорошо».
В дверь постучались.
— К вам гражданка Постникова!
В кабинет вошла элегантно одетая женщина лет тридцати. Ее красивое лицо было спокойно.
— Вы меня звали?
— Да, я приглашал вас, — подтвердил Самойленко. — Я попросил бы вас уточнить, что именно похищено. Присядьте.
— Котиковое манто и несколько платьев, — с небрежной улыбкой сказала Постникова, опускаясь на стул.
— Нас интересует, — строго сказал Самойленко, ругая себя в душе за неумение сразу «поставить ее на место», — как же это получилось, что ваш сын не стал звать на помощь? Ведь, уйдя, вы оставили в комнате сына?
— Ему только семь лет, — основа улыбнулась Постникова, — и потом грабители сумели, как говорится, найти к нему подход. Сначала они его угостили шоколадом, потом женщина спросила его, скоро ли я вернусь, и предложила спутнику подождать меня.
— Подождать вас? — не скрыл изумления следователь.
— Да. Но молодой человек не согласился и сказал мальчику, что они сыграют с ним в «горячо и холодно». Они спрячутся с мамиными вещами, а мальчик должен их найти.
Посетительница рассмеялась:
— Первую половину игры они взяли на себя, а искать приходится не Леше, а вам! Только я боюсь, не найдете.
— Не волнуйтесь, — сказал следователь, — мы примем все меры.
— А я и не волнуюсь, — сказала Постникова, — мне только карточки жалко, остальное — дело наживное.
— Какой карточки?
Постникова взглянула на Самойленко так, точно она только сейчас его заметила.
— Да, карточки, — повторила она. — Карточки одного моего знакомого. Лежала в ящике стола.
— Может быть, преступники случайно ее захватили?
— Может быть. Денег не взяли, а карточку взяли. Бывает.
Самойленко чувствовал, что его начинает раздражать этот тон. Легкое, ироническое, отношение жертвы к преступлению не предусмотрено ни одним учебником криминалистики.
— О каких деньгах вы говорите? — спросил Самойленко.
Потерпевшая ответила с оттенком любезной снисходительности:
— В ящике письменного стола лежало около трехсот рублей. Рядом была карточка. Так вот деньги — на месте, а карточка взята.
«Нечего сказать, „простое дело“», — подумал Самойленко.
— А чья это была карточка? — спросил он.
Впервые за все время допроса Постникова смутилась. Следователь почувствовал, что здесь, как в игре с прятанием предметов, «горячо».
— Чья была карточка? — повторил он вопрос более настойчиво.
Постникова отвечала равным голосом:
— Моего сослуживца по проектной конторе. Мы вместе проектировали городской театр, сгоревший во время войны. Собственно, я была его помощницей. Он дал мне свою карточку с любезной товарищеской надписью: «В деле восстановления театра Вы были моей правой рукой», — так, кажется.
— Если я не ошибаюсь, театр восстанавливал… позвольте, да, именно он! Архитектор Королев!
— Бы правы, об этом не раз писала наша областная газета.
— Но, позвольте! Королев — муж ограбившей вас женщины!
Может быть, ему и не следовало этого говорить. А может быть, его откровенность — сослужила добрую службу для дальнейшего следствия. Постникова слегка ахнула и воскликнула:
— Это невероятно!
— Однако она сама в этом созналась, — сказал Самойленко.
— Какой ужасный удар для Валерьяна Дмитриевича, — тихо, точно самой себе, прошептала Постникова.
— Не знаете ли вы, — спросил Самойленко, — как сложилась личная жизнь этого Королева? Не говорил ли вам ваш сослуживец и соавтор проекта, что у него личная драма?
— Нет, — тотчас же ответила Постникова. — Какая драма?
— Связь его жены с каким-то темным человеком?
Постникова задумалась, точно припоминая что-то, и затем сказала:
— Как-то мельком и полушутя он сказал, опоздав к началу работы, что опоздание произошло из-за его жены.
— Он объяснил, в чем именно была причина?
— Да. Он сказал, что разыскивал жену, которая оказалась у гадалки. Возможно, он мне это рассказал потому, что я незадолго перед тем выступала на одном заседании против зловредной ворожеи. По словам Королева, он был крайне огорчен, что жена повадилась ходить к этой обманщице.
Самойленко чувствовал себя как неопытный возница, которому доверили четверку необъезженных коней. Надо было уследить за каждой и не упустить из виду всех.
— Я имел в виду связь Королевой с посторонним мужчиной. Об этом ее муж вам ничего не говорил?
— Нет, нет! — с горячностью отвергла Постникова. — Ничего похожего!
— Теперь о гадалке. Вы ее адрес знаете?
— Конечно, я ведь для своего доклада выяснила все детали. Фамилия гадалки — Кучеренко, зовут — Настасья Аверьяновна, живет в собственном доме по Седьмой улице, номер пятнадцать. С ней вместе проживает какой-то молодой мужчина, которого она выдает за своего племянника. На самом же деле это, по-видимому, ее любовник и помощник в гадании.
— Он тоже гадает?
— Нет, он выполняет роль ассистента. Для того чтобы произвести впечатление на клиентку, ворожея ловко выведывает у нее самой необходимые биографические данные. Кое-что узнает для Кучеренко ее «племянник». Фамилия его Филиппов. Нигде не учится, не работает, в прошлом был судим за хулиганство. Отвратительный обжора и пьяница.
— Что толкнуло Королеву пойти к этой Кучеренко?
— Почему именно стала посещать гадалку жена Валерьяна Дмитриевича, он мне не сказал. Мне всегда казалось, что он любит жену и ею любим, несмотря на большую разницу в развитии. Но разве так не бывает?
Самойленко уклонился от ответа на этот слишком общий вопрос. Он предпочитал задавать вопросы, а не отвечать на них.
— Сама Королева не дает нам необходимых сведений, — сказал он. — Гадалка тем более ничего не расскажет. А было бы небезынтересно выяснить: что именно привело к ней Королеву? Не посоветуете ли, как тут быть?
Постникова отвечала, что, пожалуй, если явиться к гадалке на прием под видом рядового клиента и попробовать ее расспросить… Нет, не выйдет: старуха хитра.
— Разве у нее бывают не только клиентки, но и клиенты? — удивился Самойленко.
— Бывают, — с улыбкой отвечала Постникова, — редко, но бывают.
— Ладно! — сказал следователь. — Подумаем. Благодарю вас, у меня пока все.
«Портрет — вот важная, но неразгаданная деталь преступления, — размышлял Самойленко, оставшись один. — Зачем было грабителям выкрадывать портрет? Если он составлял цель налета, то к чему было уносить еще и ценные вещи? И что это за цель — выкрасть портрет, тем более, если это портрет мужа похитительницы? Перед нею оригинал, зачем же портрет, да к тому же доставшийся с таким риском?»