Невольно мысль следователя возвращалась к гадалке. Он навел справку. Действительно, депутат городского Совета инженер Постникова выступала недели две назад на заседании одной из постоянных комиссий с горячей речью против старой ворожеи. Но какая связь между этой речью и ограблением?
План, предложенный ему Постниковой, проникнуть к старой гадалке под видом ее клиента и затем уличить ее, был решительно им отвергнут. Советский следователь не должен прибегать к обману хотя бы даже и ради того, чтобы кого-то уличить! Нет, он явится к гадалке с открытым забралом. Для этого, помимо неясных и смутный подозрений об осведомленности гадалки в личных и интимных переживаниях Королевой, имеются вполне достаточные основания: гадание за деньги — это, несомненно, мошенничество, и следователь должен заинтересоваться поступившими сведениями!
Вечером того же дня Самойленко стучал в ворота указанного ему Постниковой дома.
Вскоре за воротами раздался мелодичный женский голос:
— Кого вам угодно?
— Гражданку Кучеренко, Настасью Аверьяновну, — ответил Самойленко, соображая, кому может принадлежать этот молодой голос.
— А кто вы будете? — спросил тот же голос.
— Извольте немедленно открыть, я следователь.
Щелкнул замок, калитка широко открылась, и Самойленко вошел в аккуратный, чисто подметенный дворик. Электрическая лампочка освещала пожилую женщину, одетую в черное. Так вот кто разговаривал с ним звучным голосом — эта старуха!
— Я Кучеренко Настасья Аверьяновна, — очень спокойно сказала она. — Вот уж с милицией никогда дела не имела. Пожалуйте в горницу!
«Насчет „горницы“ — это, конечно, стилизация», — подумал Самойленко, идя вслед за старой женщиной. Вместе с гадалкой он миновал прихожую и оказался в просторной, хорошо обставленной и ярко освещенной столовой. Из столовой дверь вела, очевидно, в глубь квартиры, но сейчас была закрыта. За дверью было тихо. Однако по тревожному взгляду старухи Самойленко заключил, что там что-то неладно.
— Садитесь, гостем будете, — все так же нарочито по-старинному сказала хозяйка дома, показывая на стул у круглого, покрытого ковровой скатертью стола. Сама она уселась напротив, спиной к свету.
«И эти приемы знаешь!» — подумал, усаживаясь, Самойленко.
Он заметил, что все стулья стояли вплотную к столу: стало быть, никто в этой комнате в момент его прихода не сидел за столом. Но значит ли это, что хозяйка вышла на его стук именно из той комнаты?
— Вы живете одна в этом доме? — спросил Самойленко.
— Со мной живет племянник Петя, — с готовностью ответила гадалка. — Сейчас он в командировке.
— Разве он работает?
— Выполняет отдельные поручения — не может отказать ближнему.
— Но, кажется, ближе вас у него никого нет?
— Я ему теткой прихожусь, сиротка он.
— А сколько лет этому сиротке?
— Да годочков двадцать будет или около того. Чайку не угодно ли?
— Нет. А на какие средства вы существуете?
— А племянник помогает. Отзывчивой души человек!
— Так ведь он нигде не работает?
Старуха вздохнула и подняла вверх глаза.
— Как же ваш племянник может вам помогать, если он нигде не работает? — повторил он свой вопрос. — Или, быть может, у него имеются средства?
— Добрым бог помогает, — наставительно сказала хозяйка. — Бывает, что люди пошлют его груз сопровождать, деньги за это платят, а бывает, что и я из старья своего что-нибудь продам, — опять в доме деньги завелись. Так и существуем. Друг за дружку держимся!
— А как насчет гадания? — в упор спросил следователь. — Большие деньги платят вам люди за гадание?
Злые буравчики-глазки впились в лицо следователя, точно старуха стремилась выведать, что знает и чего не знает этот непрошеный гость.
— Это какое же гаданье? — ровным голосом спросила она. — Так, по старинке иной раз и кинешь карты, больше для забавы. Старой женщине в кино, в театры не ходить! А насчет денег, простите, я, товарищ, и не пойму. Кто же деньги мне станет за баловство платить?
Она очень натурально усмехнулась.
— Жена архитектора Королева у вас бывала? — спросил следователь, и на миг ему показалось, что худое, морщинистое и вместе с тем волевое лицо хозяйки дома дрогнуло. Однако она отвечала вполне естественным голосом:
— Королева? В первый раз слышу.
Она неожиданно рассмеялась. Самойленко было странно слышать молодой мелодичный смех старухи.
— Я понимаю, что вас, товарищ, сюда привело! Клевета этой злой женщины Постниковой, — прости ей, господи, не ведает, что творит!
— Почему же не ведает? — усмехнулся Самойленко. — Очень даже ведает. Она борется с вашими гаданиями, то есть с обманом.
Проклятая! — вдруг не сдержав себя, воскликнула с искаженным лицом гадалка. — Пусть ей и на этом и на том свете…
Она взяла себя в руки и продолжала прежним спокойным голосом:
— Все это выдумка. И нет такого положения, чтобы старую женщину мучить! Я буду жаловаться!
Она заплакала, прикрыв лицо кружевным платочком.
— Это ваше право, — сухо сказал следователь, вставая. — А теперь разрешите…
Он направился к закрытой двери. Вскочив с места быстро и легко, хозяйка преградила ему дорогу.
— Там у меня не убрано! — крикнула она. — Вы не у себя в квартире!
— Хорошо, — сказал следователь, остановившись, — мы сейчас вызовем наряд милиции и понятых и сделаем у вас обыск по всем правилам. Сейчас я прикажу шоферу…
— Извольте, смотрите!
Гадалка в сердцах распахнула двери. Следователь шагнул через порог и увидел небольшую комнатку, не имеющую второго выхода. Никого в комнате не было. У стены стоял стол, накрытый белой скатертью.
Самойленко удивился обилию блюд. Тут были и жареная индейка, и разнообразные паштеты, и рыба в разных видах и состояниях: вяленая, конченая, вареная и жареная — и много другой снеди.
— Вы ждете гостей? — спросил Самойленко.
Гадалка ответила со злостью:
— Я гостим всегда рада… кроме непрошеных.
«Черт ее знает, может быть, гадание сопровождается угощением клиенток?» — подумал следователь. Он почувствовал неловкость от того, что так настойчиво требовал открыть дверь пустой комнаты, и заторопился.
В эту ночь следователь Самойленко спал плохо. Ему снилось, что старая гадалка кормит его огромными кусками торта и приговаривает:
— Ешь проклятый, ешь!
Встал он рано и тотчас позвонил дежурному, не напали ли на следы Петра Филиппова. Нет, пока таких сведений не поступало. Самойленко пришел на работу раньше обыкновенного и около часа в раздумье шагал у себя по кабинету.
«Гадалка, по-видимому, не имеет отношения к грабежу, — раздумывал он, — но все-таки неспроста она так упорно не пускала меня в эту комнату. Боялась, что я увижу ее приготовления к приему гостей? Нет, не то. Тогда что же? Не собиралась ли она принимать кого-то, о ком я не должен был знать? Но кого? В этом вся штука».
Внезапно новая мысль пришла ему в голову. Он даже остановился.
«Позвольте! Если она вчера кого-то угощала, то сегодня от угощения остались только рожки да ножки. Не даст ли это новый след?»
Он торопливо сбежал с лестницы.
На этот раз калитка в доме по Седьмой улице открылась не так быстро, но все же открылась. При свете дня старуха выглядела дряхлее и злее.
— Чего вам опять? — грубо, не скрывая своего раздражения, сказал она вместо приветствия. Не отвечая, следователь вошел во флигель и направился через знакомую ему столовую в открытую дверь крайней комнаты.
На столе стояли две-три тарелки с закусками, а длинное блюдо с осетриной и цветастое круглое блюдо с индейкой исчезли. От торта осталась половина. Однако никаких следов пиршества Самойленко не заметил.
Он так был поглощен своими мыслями, что не сразу увидел Королеву, стоявшую у окна.
— Послушайте, — сказала Королева, обернувшись с таким видом, точно не сомневалась, что вот-вот он сюда зайдет, — старуха не хочет сказать, где Петр, но я уверена, что она знает!
Самойленко спохватился: куда делась гадалка, шедшая за ним следом?
Он выбежал во двор и увидел, что хозяйка преспокойно кормит кур.
— Цып-цып-цып, — говорила она, не обращая внимания на следователя, — цып-цып-цып!
Не поворачивая головы в сторону Самойленко, она сказала презрительно:
— Ходят тут разные, бог их прости!
— Куда делось вчерашнее угощение? — спросил Самойленко. — Кто у вас был?
Старуха не отвечала. Самойленко прошелся по обширному двору и заметил на земле у дверей сарайчика обглоданную ножку индейки. Внезапная догадка заставила его подбежать к этой двери и распахнуть ее.
Неудивительно, что поиски Петра в соседних городах оказались безуспешными. Петр Федорович Филиппов, «племянник» гадалки, был обнаружен спрятанным в нежилом с виду сарайчике. Похищенные вещи лежали тут же на скамье, прикрытые от пыли чистой простынкой. Уверенность Королевой в бегстве похитителя в другой город оказалась ложной!
Филиппов, толстощекий и губастый парень, был арестован в тот момент, когда он уплетал жареную осетрину.
— Хоть бы дали доесть, — с наглой усмешкой сказал он, увидев на пороге человека в милицейской форме.
Гадалка, поджав тонкие губы, стояла у дверей. Оттолкнув ее, в сарай вбежала Королева. Резким движением она сорвала простынку с шубы. Самойленко, внимательно следя за поведением всех участников драмы, заметил ярость на худом лице гадалки. «Ведьма, — подумал он. — Стопроцентная ведьма».
Вдруг гадалка ринулась к Филиппову и молниеносным движением залепила ему пощечину.
— Дурак! — сказала она презрительно. — Трижды дурак!
— Гражданин начальник! — обратилась старуха к следователю. — Имейте в виду, я его и пускать к себе в дом с этими тряпками не хотела! Я его вон гнала! Мне ни он, ни тряпки не нужны! Откуда я знаю, может быть, это полюбовница ему подарила!