– ад, вот почему, когда наш корабль бросил якорь в устье Темзы в декабре 1779 года, мы сбежали и сразу же оказались вне досягаемости властей, нанявшись матросами на «Русалку», торговое судно, плывущее в Вест-Индию, где мы собирались улизнуть с корабля и таким образом навсегда распрощаться с Англией…»
А затем он пришел, этот день: 8 апреля 1780 года у берегов Южной Каролины, точно в 8 часов утра. Тот день, когда случилось чудо: Сэмюель Мили поймал свою мечту двумя мозолистыми руками и облек ее в плоть.
Повествование оживилось. Новые детали, речи, произносимые невольными актерами, играющими в нескончаемой драме жизни Сэма, описания места и действия – все это было образно, ярко и вполне завершение Ланс перечитал все записи от начала до конца четыре раза. Он сидел здесь, в своем доме, но его воображение целиком было во власти прочитанного. Стены его кабинета куда-то исчезли, кругом было море, над ним – небесная ширь, и он, Ланс Фолкс, был там, вместе с людьми того давно прошедшего времени, он видел все их глазами и жил их жизнью…
Сэм и Джейк Мили с высоты бизань-мачты во все глаза глядели на людей, завтракавших на полуюте внизу.
– Господи Боже, до чего же они нарядные! – сказал Джейк. – Как, ты сказал, их зовут, Сэм?
– Фолксы. Сэр Персиваль Фолкс из Хантеркреста, леди Мэри и два их сына, Эштон и Брайтон. Его назначили губернатором Антигуа, вот почему они взяли с собой весь свой скарб. Малый в военной форме – сэр Милтон Тарлетон, их кузен, это из-за него мы забрались так далеко на север…
– Храни нас Бог, – сказал Джейк. – Я-то думал, мы идем прямо по курсу…
– Так и есть, – перебил его Сэм. – Но только курс теперь – на Саванну, в королевской колонии Джорджия, а не в Карибское море. Нужно доставить этого типа на берег. Он везет секретные распоряжения губернатору Райту и военному…
– Ну и красиво же ты говоришь, Сэмюель! Ни дать ни взять – лорд. Оно конечно, ты и раньше был мастак, только вот как это ты не разучился; ведь с тех пор, как нас выгнали из Хеджкрофта, у тебя не было другой компании, кроме меня?
– Мы и сейчас могли бы быть там, – огрызнулся Сэм, – все из-за тебя! Ну да ладно, Джейк. Может статься, я еще когда-нибудь скажу тебе спасибо за твой глупый поступок…
– Мне спасибо? Ты, наверно, шутишь, Сэм? Я ведь и сам знаю, что жутко виноват. Там у нас были чистые постели, еды сколько влезет и красивые ливреи. И мы могли бы иметь все это до конца нашей жизни, если б не я. Есть за что говорить мне спасибо! Сглупил я, чего уж там…
– И все же я говорю: спасибо тебе. Или еще скажу, дай срок. Слишком уж я был доволен собой в Хеджкрофте. Меня вполне устраивало, что остаток дней я проведу на побегушках у какого-нибудь важного господина, будь они все неладны. Теперь совсем другое дело. Когда-нибудь у меня самого будет такая одежда, как у них, и лакеи в ливреях на посылках. Человек может разбогатеть где угодно, только не дома…
– Пинок в зад – вот все, на что можно рассчитывать дома. Верно говоришь, Сэмюель. Но как ты думаешь всего этого добиться?
– Не знаю. Там видно будет. Сначала надо разобраться, что это за место такое – Антигуа. Будем работать, само собой, пока не отложим гинею-другую. Затем откроем винную лавку. Спиртное – это верные деньги. Потом на доходы, которые даст лавка, купим гостиницу или что-нибудь в этом роде. И наконец – землю. Все, кто чего-то добился, имели собственную землю.
– Ты добьешься, – сказал Джейк уверенно. – У тебя всегда была голова на плечах, Сэм. Плохо только, что в тебе слишком мало терпения, для тихой жизни ты не годишься.
– Пожалуй что так. Хотя не знаю, что хуже: слишком мало терпения или слишком много, как у тебя. В чем-то ты прав, хотя вспомни тот мятеж…
– Не напоминай мне об этом. – Джейк даже содрогнулся.
– У меня все еще перед глазами бедняга Дэниелс, как его прогоняли сквозь строй. Те, кого повесили, – они еще легко отделались. От его спины ничего не осталось, одни кровавые кости, когда его принесли к нам на «Харви». Он уже больше часа как был мертвый, а его все били и били. С тобой было бы то же, если б не я. Они, как пить дать, протащили бы тебя под килем.
Или заставили бы сплясать на конце реи свой последний танец…
– Вот-вот, не удивительно, что колонисты так долго не сдаются, – сказал Сэм. – Уже пять лет, как мы их усмиряем, а они по-прежнему продолжают драться…
– Не пойму, к чему ты клонишь, Сэм.
– Сам посуди: ведь чего только с ними не вытворяют – и под килем протаскивают, и порют, и вешают. Может, потому они и сражаются. Они сыты нами по горло. И еще другое: посмотри на всех этих щеголей, вроде Фолксов, – разодеты в пух и прах, едят досыта самое лучшее, а мы носим лохмотья и колотим о стол заплесневелыми галетами, чтобы вытряхнуть из них долгоносиков! У одних слишком много, у других – ничего. Несправедливо это, Джейк. Не годится, чтобы человек всю жизнь ходил нищим и верил всякому вздору, который плетут так называемые благородные. Посмотри на этих парней. Они примерно нашего роста и ничуть нас не крепче. Да отскреби с нас грязь, вычеши вшей и одень в их одежки…
– И мы сразу же себя выдадим, как только откроем наши дурацкие рты, – сказал Джейк.
– Ты-то уж точно, – огрызнулся Сэм Мили, – но не я. Вот послушай: «Не соблаговолите ли вы, любезный, развести огонь. В комнате дьявольски холодно. И поторопитесь, голубчик: я не могу ждать целый день!»
– Здорово! – рассмеялся Джейк. – Ты всегда умел передразнивать этих господ. Если бы только у нас была одежка и деньги, как у них…
– Вижу парус! – крикнул впередсмотрящий с топа мачты. – Три румба слева по курсу!
Капитан Дженкинс, который завтракал с сэром Персивалем Фолксом и его семьей, мгновенно отодвинул свой стул. Он поклонился благородной компании, а затем побежал, выкрикивая на ходу:
– Боцман! Свистать всех наверх! Мистер Мартин! Поднять все паруса!
– Что это он так переполошился? – спросил Джейк, когда они поднимались на бом-брам-стеньгу бизани.
– Из-за парусника… В здешних водах это скорее всего капер[4] колонистов или французское судно, не наше. Весь наш флот – вблизи Нью-Йорка, где сэр Генри Клинтон держит его для обороны. Очень рискованное дело – плавать у берегов Каролины. Если б не этот тип Тарлетон, мы взяли бы в Португалии на борт торговцев с Юга и сразу же направились бы к островам, а теперь…
– А что теперь?
– Наверно, придется вступить в бой с их кораблем, он-то, пожалуй, вооружен получше нашего.
Матросы карабкались по вантам ловко, как обезьяны. «Русалка» при попутном бризе и так шла почти на всех парусах, но теперь, понукаемый командами капитана и его помощников, экипаж постарался поднять на мачтах все, что можно, включая рубашку повара.
Но при всем этом скорость «Русалки» увеличилась всего на каких-то жалких пять узлов. Массивное судно, построенное для того, чтобы перевозить грузы, которыми обычно набивали его до отказа, просто не было рассчитано на большую скорость. А хуже всего было то, что все его вооружение состояло из четырех древних каронад, способных выбросить ядра в лучшем случае чуть дальше кабельтова. Эти пушки могли пригодиться, если бы противник вздумал пойти на абордаж. Заряженные картечью и легко управляемые, они помогли бы очистить палубу от неприятеля. «Если к тому времени кто-нибудь останется на борту в живых, – подумал Сэм мрачно, – любой мало-мальски вооруженный неприятель легко разнесет „Русалку“ в щепки, не получив ни единого ядра в ответ».
– Это судно янки! – крикнул впередсмотрящий с топа мачты. – На флаге звезды и полосы! По виду капер!
В душе у Сэма шевельнулась надежда. Капер не потопит их. Они слишком заинтересованы в денежном вознаграждении и товарах, что на борту судна. А если команде придется драться с ними, то у матросов «Русалки» хорошие шансы в рукопашной схватке на палубе. Большинство каперов невелики, и их абордажная команда вряд ли превысит по численности команду «Русалки».
– Раздать оружие! – скомандовал капитан Дженкинс. Затем, подняв рупор, прокричал впередсмотрящему: – Ты можешь разглядеть его получше?
– Да, сэр. Малый корвет, оснащенный как шхуна. Двенадцать орудий.
Все заняли свои места, ожидая исхода погони. Впрочем, Фолксы и полковник Тарлетон спустились вниз только после прямого приказа капитана Дженкинса.
– Я отвечаю за вашу безопасность, господа, – сказал капитан. – Если с вами что-нибудь случится, Адмиралтейство шкуру с меня спустит. Немедленно вниз!
Янки гнались за ними почти целый день. Поздним вечером капер подошел достаточно близко для того, чтобы дать предупредительный выстрел из носовой пушки – приказ остановиться и сдаться на милость победителя.
– Ответим им огнем, мистер Мартин, – сказал капитан Дженкинс. – Мы не попадем в них отсюда, но дадим им знать, что они имеют дело с британскими моряками. Может, тогда эти трусливые псы призадумаются…
Старый военный моряк был виден в капитане Дженкинсе невооруженным глазом. Сэм недоумевал, почему он командует тихоходным торговым судном.
Между тем матросы давно уже выкатили четыре маленькие жалкие допотопные пушки, посыпали палубу песком и заняли места у пожарных насосов. Один из моряков поднес дымящийся фитиль к запальному отверстию орудия. Короткая массивная каронада дернулась и громыхнула, откатившись назад к вантам. Для такого маленького орудия звук был внушительный. Вдалеке в небо поднялся столб воды, затем несколько всплесков там, где круглое ядро промчалось по водной поверхности. Затем оно нырнуло и скрылось в воде, не долетев нескольких сот ярдов до капера.
Корабль янки отклонился влево от курса и сделал пристрелочный выстрел. Столб воды дорической колонной поднялся в кабельтове от носа по правому борту. Второе ядро упало в воду на том же расстоянии слева. Сэм взглянул на брата. Даже самый скверный артиллерист мог теперь скорректировать угол прицела.
Капер полностью исчез за завесой огня и дыма, когда с него раздался первый бортовой залп. Он разнес все шлюпки левого борта «Русалки». Обломки древесины с пронзительным жужжанием разлетелись во все стороны. Сэм видел, как один моряк упал, пронзенный, как копьем, доской в ярд длиной.