Через месяц эта дама вновь была у нас. Беседа наша повторилась, ничего нового я сказать ей не мог, предложив обращаться в МИД. Оказалось, она только что оттуда, а после меня отправляется к недавно назначенному министру внутренних дел Б. К. Пуго. При этом добавила, что они приняли решение освободить нас в Совете от уплаты ежегодных взносов.
На встрече присутствовали: руководитель международного отдела Госкомтруда, кто-то из нашего МИДа, переводчик и коллега француженки. И я, пользуясь тем, что гостья не говорит по-русски, рассчитывая, что переводчик советский и переводить мои слова ей не будет, спрашиваю своих коллег: “А что это они так упорно нас затягивают к себе?! Денег не хватает или просто очень нужно иметь новую куклу для битья?” Все пожали плечами, ни у кого не было правдоподобных гипотез.
Прощаемся, вдруг лысоватый партнёр француженки возвращается и на чистом русском говорит мне: “Извините, пожалуйста, ну, как вы понимаете, я из разведки и у меня есть ответ на ваш вопрос. Вы думаете ваша страна нам там нужна со своими пенсиями?! Или ваши мидовцы? Нет! Нам нужен там МВД с министром Пуго! Дело в том, что при Совете Европы есть две организации – одна занимается социальными вопросами, а вторая – это Интерпол. И вот у него куча проблем – в Европу поехали люди, на которых у нас нет никакой информации. Поэтому мы вынуждены следить за всеми и у нас нет таких сил, а во-вторых, мы даже не можем понять, о чём они говорят! Я возглавляю новое русское отделение, мы набрали в него ваших эмигрантов во втором поколении, и вот они записали разговор двух советских предпринимателей. Один говорил: “Я отослал тебе вагон капусты. А ты когда мне грибы поставишь?” И получает ответ: “Да, маслята и опята отправлены. А белые не смог достать. Я тебе вместо них пришлю два мешка лимонов”. Мои ассимилированные русские сотрудники дали пояснение, что это переговоры компании по торговле овощами и фруктами”.
В действительности под капустой подразумевалась валюта, маслята – скорее всего, означали патроны. Грибами часто именовали определённые виды наркотиков, лимонами до сих пор называют гранаты, а другие термины, видимо, относились к индивидуальному жаргону конкретной преступной группы.
“Если вы не вступите к нам, – продолжил разведчик, – мы эти досье не можем у вас запрашивать. Поэтому мы готовы без всяких условий вас принять, можем принять решение в течении пяти лет вообще не обсуждать ваши социальные проблемы, если вы к нам не обратитесь”.
На этот крик души я ответил коротко: “Ну, это совсем другой вопрос! В таком варианте готов помогать”.
Вскоре вопрос вынесли на Политбюро».
СССР так и не вступил в Совет Европы, но в 1990–1991 годах присоединился к ряду конвенций СЕ. Подала заявку на вступление в Совет Европы Россия 7 мая 1992 года, но приняли её только 28 февраля 1996 года во время президентской избирательной кампании, видимо, чтобы поддержать Ельцина.
7 апреля 1990 года было принято Постановление Совета министров СССР № 338 «О вступлении СССР в Международную организацию уголовной полиции – Интерпол». 27 сентября 1990 года на 59-й сессии Генеральной ассамблеи Интерпола (Оттава, Канада) СССР был принят в члены Интерпола. С 1 января 1991 года в структуре МВД СССР начало действовать Национальное центральное бюро Интерпола.
Институты Госкомтруда
В системе Госкомтруда была два института – НИИ труда и Институт научной организации труда. Первый занимался социальными аспектами трудовой деятельности, а второй – согласно его названию, поиском наиболее эффективной организации труда. В НИИ труда работал Г. А. Явлинский. В него после окончания института в 1987 году пришла по распределению вместе с М. А. Топилиным (с 2012 года – министр труда и социальной защиты РФ) Т. А. Голикова (сейчас зампред Правительства РФ).
Щербаков В. И.: «Мне пришлось создать третий институт – НИИ социального развития. Институт создавался двойного подчинения, совместно с АН СССР. На его руководство я искал соответствующего специалиста и попросил у своих сотрудников собрать всё, что по этой тематике написано. Среди немногочисленной литературы мне
принесли вышедшую в начале 1989 года книгу “Социальные проблемы перестройки”заведующего лабораторией Института экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР А. Н. Шохина. Прочитал внимательно. На тот период книга положительно отличалась от всего словоблудия на эту тему. Следовало утрясти административные вопросы, для этого я позвонил Станиславу Шаталину, тогдашнему начальнику Шохина, и он мне дал хорошую характеристику своего сотрудника. В результате ему и было сделано предложение возглавить новый институт.
Отдал его мне Шаталин не очень легко. Пришлось “надавить” на друга. Впрочем, к ИЭПНТП мы тоже имели некоторое отношение, да и Шаталину, возглавлявшему тогда отделение экономики АН СССР и серьёзно болевшему, видимо, уже было не до новых проблем.
Наш новый институт вошёл в систему АН СССР. Мне Академия наук была необходима. Пришлось это доказывать Н.И. Рыжкову, который вначале не понял моего упорного лоббирования. На вопрос: “Вы считаете что правительство должно будет наполнять минимальную потребительскую корзину, обосновывать нормы потребления белка и жиров, устанавливать сроки носки трусов, тапочек и валенок гражданами страны?” – он согласился, что убедительнее будет, если это будет сказано устами учёных».
Международная организация труда
Советская Россия долгие годы с классовым недоверием относилась к сотрудничеству с буржуазной Международной организацией труда. Её сначала клеймили как «агента капитала», потом мягко журили за «реформизм». В значительной степени из-за того, что основным принципом МОТ являлся трёхсторонний диалог при решении всех социальных проблем: между правительством, трудящимися и предпринимателями. У нас предпринимателей не было, профсоюзы считались «государственным резервом КПСС», поэтому нас за стол переговоров редко приглашали, а когда пускали, даже не делали вид, что слушают. Я ещё застал эту ситуацию и испытал её лично на себе.
И всё-таки СССР в 1934 году вступил в МОТ и был даже вторым плательщиком взносов в бюджет этой организации после США, однако наше участие в деятельности МОТ было до 1959 года неполноправным – делегатов-руководителей предприятий СССР и других соцстран не допускали к работе в комитетах конференции. Удалось уговорить Э. Шеварднадзе передать участие в МОТ от МИДа в Госкомтруд. Политбюро утвердило эту передачу ответственности.
Потребовалось полтора года вдумчивой работы, чтобы в начале октября 1990 года произошло знаменательное событие: впервые генеральный директор Международной организации труда оказался в СССР за одним столом с советским коллегой – председателем Государственного комитета по труду и социальным вопросам СССР – В. И. Щербаковым. Случилось это в заключительный день работы Международной конференции «Гибкость рынка труда и реформа занятости в СССР». В страну впервые в истории приехали сразу более 50 министров труда из разных стран, в том числе ведущих капиталистических держав.
За четыре дня дискуссий иностранные эксперты показали, что их осведомлённость о наших трудовых, экономических и социальных трудностях мало чем уступает знаниям отечественных специалистов. Было названо несколько основных проблем, которые в Советском Союзе надо обязательно решить для создания по-настоящему действенного рынка труда. Прежде всего, следовало создать новую эффективную систему доходов, которая и станет основным элементом социальной защиты человека. Нужна была система центров занятости и переподготовки, бюро по трудоустройству. И ещё службы статистики и социологических исследований, которые могли бы отражать реальное положение дел. В то время советские статистика и социологические службы, по мнению зарубежных экспертов, с этой задачей не справлялись.
Выступая перед участниками конференции, генеральный директор Международного бюро труда – руководящего органа МОТ – Мишель Хансенн подчеркнул, что переход к новой форме экономики предполагает принятие тысяч решений. И принимать их – только нам самим. Что же касается МОТ, то она готова передать тот огромный опыт обуздания безработицы, который за семь десятилетий был накоплен этой организацией.
Помощь была обещана не только теоретическая. Директор департамента занятости и экономического развития Международного бюро труда В. Токман заявил, что в ближайшее время в Москве должна была открыться первая в СССР миссия МОТ. Поначалу она состояла из трёх человек: специалиста по организации службы труда, специалиста по организации профессионально-технического обучения и эксперта по оборудованию для центров переподготовки. Центры эти первоначально предполагалось открыть в РСФСР, Белоруссии и Узбекистане. Было решено, что МОТ поможет оснастить их компьютерами и программами. Планировалось также, что несколько тысяч советских специалистов – работников служб трудоустройства пройдут стажировку по линии МОТ в развитых капиталистических странах.
Зимой, на рубеже 1989 и 1990 годов, в Женеве должна была пройти Международная конференция труда – высший орган Международной организации труда. В ней по регламенту от каждого государства-члена принимали участие по два представителя в ранге министров и по одному от наиболее представительных организаций работников и работодателей. То есть по должности В. И. Щербаков должен был лететь на конференцию представлять Советский Союз.
Накануне выезда в Швейцарию Владимира Ивановича вызвали к Горбачёву, и он сообщает ему, что, помимо прочего, в Женеве уже не первый год шли переговоры по разоружению и пришёл момент, когда возглавить делегации должны министры. И поскольку он всё равно летит туда на конференцию МОТ, нет смысла посылать ещё одного министра, можно сэкономить на главе второй делегации, той что должна участвовать в переговорах с американцами.
США представлял лидер республиканского большинства в Сенате США Боб Доул (в 1996 году он будет баллотироваться от своей партии на президентских выборах, но проиграет Биллу Клинтону). Матёрый, опытный политик, сенатор с 1969 года, ветеран Второй мировой войны.