Конечная цель проводимых и предлагаемых преобразований в “Основных направлениях” была сформулирована наконец без экивоков: “Альтернативы перехода к рынку нет”. Вместе с тем документ не предлагал какого-либо чёткого плана, графика такого перехода, возможно оставляя за Горбачёвым свободу рук – какие-то меры проводить своими указами. Его план очерчивал лишь этапы реформы».
В программе «Основные направления стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике», одобренной IV Сессией Верховного Совета СССР, в частности, говорилось: «Альтернативы переходу к рынку нет. Весь мировой опыт доказал жизненность и эффективность рыночной экономики. Переход к ней в нашем обществе всецело диктуется интересами человека, и цель его – создать социально ориентированную экономику, повернуть всё производство к запросам потребителя, преодолеть дефицит и позор очередей, на деле обеспечить экономическую свободу граждан, установить условия для поощрения трудолюбия, творчества и инициативы, высокой производительности.
Переход к рынку не противоречит социалистическому выбору нашего народа. Только рынок в соединении с гуманистической направленностью всего общества в состоянии обеспечить удовлетворение потребностей людей, справедливое распределение благ, социальные права и гарантии граждан, укрепление свободы и демократии. <…>
Переход к экономической системе, основанной на рыночных отношениях, позволит органично соединить нашу экономику с мировым хозяйством, открыть доступ нашим гражданам ко всем достижениям мировой цивилизации.
Трудный, но необходимый для судеб страны перелом, который требуется осуществить, состоит в том, что на смену государственной опеке, иждивенчеству и уравниловке, апатии и бесхозяйственности, порождённым административно-командной системой, должны прийти свобода хозяйственной деятельности и ответственность трудовых коллективов и каждого гражданина за своё благосостояние, напряжённый и хорошо организованный труд, вознаграждение в соответствии с его результатами».
Владимир Иванович таким образом описывает президентскую программу.
Щербаков В. И.: «В начале внимание сосредоточивалось главным образом на приватизации государственных предприятий и их переводе на рыночную основу. Значительная часть продукции по-прежнему должна была производиться в рамках госзаказов, и по крайней мере до конца 1991 года предприятиям предписывалось сохранять «устойчивые хозяйственные связи».
Второй этап включал постепенную либерализацию цен. До половины отпускных цен предприятий становились объектом договоров между предприятиями, но под жёстким контролем властей. Предполагалось, что в 1991 году средний прирост оптовых цен составит около 60 %, причём особенно значительно должны быть подняты цены на энергоносители и сырьевые материалы. Тогда же в ведение республик частично переходило субсидирование потребительских товаров и, следовательно, определение цен на них, а к концу 1992 года предполагалось вовсе отменить контроль за ценами на потребительском рынке, за исключением узкого круга предметов первой необходимости.
На третьем этапе президентской программы предполагалось перестроить оплату труда, существенно, в несколько раз, поднять зарплату трудящихся, повысить стоимость рабочей силы, создать рынок труда и рынок жилья и др. На заключительном создавались предпосылки для достижения внутренней конвертируемости рубля. Такой переход предполагал эффективный внутрисоюзный рынок на основе стабильного разделения полномочий и ответственности между Центром и отдельными республиками.
Президентский план предвидел грядущие массовые увольнения по мере структурной перестройки предприятий (ожидалось, что в течение 1991 года ускорится высвобождение рабочей силы с государственных предприятий, которое вряд ли будет полностью компенсировано расширением частного и кооперативного сектора, в результате чего безработица вырастет на 4–6 млн человек) и ориентировал на создание государственной службы занятости, содействие в переквалификации рабочей силы и скорейшее введение пособий по безработице.
Отдельно рассматривался вопрос “лишних денег”, накопившихся у населения и предприятий, и быстрого роста денежной массы в обращении. В качестве основной меры предлагалась распродажа материальных и финансовых активов, а также рост процентных ставок для повышения привлекательности банковских вкладов. Первое такое увеличение (до 9 %) было объявлено Госбанком уже в конце октября».
В целом же «Основные направления» исходили из того, что процесс приватизации, за исключением, возможно, розничной торговли и сферы услуг, а также небольших промышленных предприятий, займёт длительный период времени.
Что касается ближайшей перспективы, то 1991 год просматривался довольно смутно, поскольку между союзным и республиканскими правительствами шли бесконечные дискуссии относительно темпов и направлений реформы. Если удастся найти компромисс, экономическая целостность Союза не пострадает благодаря единой денежной единице, свободной межреспубликанской торговле и передаче некоторых полномочий в отношении доходов и расходов республикам при сохранении общей бюджетной дисциплины. Постепенность структурной реформы подразумевала, что государственные заказы будут по-прежнему распространяться на значительную часть продукции, а существующие связи между поставщиками и потребителями сохранятся.
Щербаков В. И.: «Для “человека с улицы” в прогнозах союзной власти на ближайшее будущее ничего оптимистического не просматривалось. Борьба за уменьшение избыточного спроса означала ужесточение финансовой политики и политики в области заработной платы. Сокращение на 30 % бюджетных расходов на субсидирование планово-убыточных предприятий, производящих, главным образом, продовольствие и одежду для населения, неминуемо должно было подстегнуть розничные цены, значит, набиравшее размах нормирование ключевых товаров (те самые карточки и талоны) из потребительской корзины будет продолжено и расширено. С другой стороны, ожидаемая 50-процентная инфляция неминуемо должна была серьёзно подрубить покупательную способность населения. Расчёт был на то, что народ свои сбережения пустит на потребление и это приведёт к уменьшению отношения денежных сбережений к ВВП.
Основной вывод, который можно было сделать из президентского сценария: несмотря на все предлагаемые меры, общая экономическая ситуация по основным параметрам будет ухудшаться. Например, продолжится падение производства, вырастет безработица и взлетит инфляция. Осторожная, частичная либерализация цен в лучшем случае лишь слегка сократит дефицит, зато ожидание продолжения “вальса этикеток” только спровоцирует накопление запасов впрок, то есть сделает спрос на дефицит ажиотажным. Продолжится и обособление регионов со всеми негативными последствиями для межреспубликанских и межрегиональных связей».
Тем временем российские лидеры требовали передать им все средства, предназначенные на финансирование социальной сферы РСФСР. И экономическая группа Президиума Совмина готова была это сделать и даже предложила отдать коллегам эту головную боль. Например, дотации на мясо, молоко, хлеб и т. д.
Щербаков В. В.: «Меня уже в это время назначили исполнять обязанности А. П. Биюковой вице-премьером с сохранением в должности председателя Госкомтруда СССР. Головная боль работы с планово-убыточными предприятиями и бесконечные взбрыкивания российского правительства по любому поводу не давали нормально системно работать. Мы все устали от такой обстановки. Говорю Валентину Павлову: “Давай отдадим республикам, причём всем республикам, весь бюджет на дотации, можно даже увеличить его, чтобы забрали эту головную боль. На месте пусть решают, как вести социальную политику, что и как дотировать, от каких решений отказаться и не дотировать. И тогда, если на Украине или Юге России кормят скотину хлебом, пусть сжирают свой собственный областной или республиканский бюджет, а не союзный, через который распределяют свои расходы на бюджеты других 14 республик.
Абсурд, но получается, что Правительство СССР хлеб, масло и молоко для населения Средней Азии дотирует много меньше, чем корм для скота на Украине. Даже в расчёте на одну голову человека и коровы. Кому и для чего нужна такая социальная политика, кто её утвердил? Зачем нам, правительству, это всё нужно?”
Павлов отвечает: “Да, так нам было бы проще, но только, если сейчас им это отдать, то через очень короткое время Правительство Союза им вообще не будет нужно. Что собой будет представлять союзный центр? Сегодня им отдали все дотации, завтра союзную промышленность и недра, послезавтра – МВД и КГБ, а потом армию, прокуратуру, суды… Если уж пойдём по пути децентрализации, то потом на этом центробежном пути уже не остановиться. Ещё ни одной стране мира не удалось устоять при таких процессах. Джина из бутылки выпускать нельзя. Поэтому надо искать другие способы, не такие”. Но тем не менее…»
В результате союзный кабинет подготовил и начал реализовывать новую систему межбюджетных отношений, практически переводя все республики на полный хозрасчёт, как это тогда называлось, и жёстко «держа оборону».
Щербаков В. В.: «На все попытки “выбить” дотации на социалку отвечали однозначно: “Сначала нужно пожить за свой счёт, сколько заработаете – столько и потратите”. Плюс мы резко сократили дефицит союзного бюджета, передав часть расходов и доходов на уровень республик, сократили бюджетные расходы на союзный аппарат управления сразу процентов на 25–30. Отрезали дотации даже ЦК КПСС. При всём стремлении новоявленных республиканских удельных князей к самостоятельности и суверенитету отрываться от материнской груди союзного бюджета они не спешили.
На уровне российского правительства советских министров своей политической линией сильно раздражали всего 2–3 человека. Причём, все они были, как ни странно, из ЦК КПСС, типа министра финансов РСФСР, а до этого – старшего экономиста Главного валютно-экономического управления Госбанка СССР Бориса Фёдорова. Все остальные прекрасно понимали друг друга, но ни одна сторона в раскалённой политической обстановке не могла решить ни одного вопроса».