Раньше Россия финансировала самостоятельно только ЖКХ, местную промышленность, дороги… Субсидии же, прежде всего на пищевые продукты, строительные материалы шли из союзного бюджета напрямую. Это были огромные средства. Дотации на мясо, хлеб, сахар, на детскую одежду и тому подобные расходы составляли почти 20 % бюджета.
Щербаков В. И.: «Российские лидеры заявили, что будут перечислять нам только на функции, которые передадут Центру и столько, сколько сочтут целесообразным. Тогда мы и реализовали обсуждавшуюся идею. Решили: вот пусть сами и разбираются с дотациями, раз нам за это средства не переводят, деньги остаются в республике – пусть занимаются дотациями, возьмут на себя эти расходы и ведут самостоятельную социальную политику».
На уровне Правительств СССР и РСФСР были проведены соответствующие переговоры, было подготовлено постановление по методологии решения межбюджетных отношений.
Тем временем надо было сводить союзный бюджет, выходить на Верховный Совет. Но сделать это не удавалось, т. к. Россия не могла ничего представить союзным Госплану и Минфину. Аналогичная ситуация была ещё с несколькими республиками, прежде всего, с Украиной и Прибалтикой.
Щербаков В. И.: «Киев требовал отдать, в первую очередь, все финансовые ресурсы на восстановление после ликвидации последствий чернобыльской аварии. Аргументировали тем, что станция была частью советского, а не украинского народнохозяйственного комплекса. Им отвечали, что там работали их граждане и республиканский атомнадзор. Судом было установлено, что авария произошла из-за ошибок персонала, а не по причине технического сбоя. Все, нахмурив лбы, произносили правильные слова, но суть была проста: ни у них, ни у нас не было требуемых средств на очистку территории и восстановления нормальной жизни пострадавших жителей. Кстати, проживающих не только на территории Украинской ССР, но и в Белорусси, пострадавшей больше, да и Россию зацепило прилично.
Также они хотели получить средства под шахтёров. Им отвечали, что стоимость добываемого угля покупатели оплачивают, дальше крутитесь сами”.
Одновременно возник вопрос о поставках мяса из Украины в общесоюзный фонд. Коллеги хотели сократить согласованные размеры поставок. На это союзное руководство пригрозило сокращением поставок в республику фуражного зерна, на котором там выращивали скот. Причём, его Советский Союз импортировал. Украина же специализировалась на выращивании зерна 1 и 2-го классов.
Отказываться от получаемых дотаций или сокращать их размер украинские власти не хотели, мы же готовы были оставить дотации только на тот хлеб, что потребляли люди. А так как мясо с Украины не хотели поставлять по твёрдым ценам, претендовать на получение зерна по согласованным условиям тоже не могли, тем более что мясо уже можно было продавать на рынках по договорным ценам.
Республики же Прибалтики готовы были с союзным правительством подписать лишь межправительственное соглашение. На это им отвечали, что, пока они союзные республики, этого не будет. Не хотите подписывать, не надо, но тогда не получите из союзного бюджета ожидаемые средства. А подсчитано уже всё было честно, без всяких фокусов, методологии мы не меняли. Люди в руководстве Прибалтики были не глупые, знавшие, что их республики дотационные, поэтому реально отделяться что-то они не спешили.
Но политическая буча продолжалась. Пришлось вновь сказать Горбачёву, затеявшему эту “демократию”, что надо что-то решать».
По всем вопросам возникали тупики, и их количество всё увеличивалось. Союзное правительство медленно, но верно втягивалось в патовую ситуацию.
Ещё как председатель Госкомтруда Щербаков уже не в первый раз обсуждал со своим российским коллегой А. Казначеевым (кстати, при Горбачёве работавшем секретарём Ставропольского обкома КПСС), например, вопрос персональных пенсий. Повторял ему все нюансы этой проблемы, убеждал, что Ельцин был неправ, когда неожиданно отменил все преференции. Объяснял, что в число персональных пенсионеров входят не только ветераны партийно-советского аппарата, но и заслуженные актёры, режиссёры, загранработники, Герои Советского Союза, Герои Соцтруда, ветераны войны. Казалось бы, не очень большой вопрос. Только вот союзных структур, которые выплачивали бы персональные пенсии по всему СССР, уже не существовало, вопрос решался на уровне республик. И не добивался результата, потому что получал ответ: «А что я могу сделать, если такое решение было принято Верховным Советом РСФСР?!» Что тут сделаешь?
Щербаков В. И.: «Спрашиваю: “А что с пенсионерами этими будем делать?” А он отвечает: “Не знаю, это твоя забота, что хочешь, то с ними и делай”. Всё предельно ясно и понятно, мы спокойно с ним разговариваем. Он ничего сделать не может, и я ничего сделать не могу!
Идти к Силаеву с этим вопросом тоже нет смысла, он скажет мне всё то же самое: “Владимир Иванович, а что я могу сделать? Верховный Совет принял закон, в котором положения по персональным пенсиям нет. Мы его вносили, в проекте было, они не приняли. Вы хотите, чтобы я пошёл туда договариваться иначе? Как я это могу сделать, когда этот вопрос обсудили и уже приняли такое решение”. Иду в ЦК КПСС, к Горбачёву. Михаил Сергеевич, естественно, рассказывает всё, что он думает по этому поводу, так сказать, в пролетарских выражениях, выслушиваю это, и спрашиваю: “А делать-то что?” В ответ получаю совет: “Ну давай, дави на них!”»
После этого Владимир Иванович идёт к Ельцину. Тот ещё был не президентом, а только председателем Верховного Совета РСФСР. Он принимает, гостя, разговаривает с ним, напоследок говорит: «Владимир Иванович, мы приняли решение. У нас не будет персональных пенсий. У нас все будут равны. Все!»
Щербаков В. И.: «Приходится вновь объяснять: «Но ведь есть же герои Советского Союза…» И вновь слышит универсальный ответ: «Мы найдём по ним решение, вы занимайтесь другими республиками, а у нас в России всё будет хорошо». И так по любым вопросам.
В начале 1991 года меня назначили первым заместителем к премьер-министру В. С. Павлову. Одновременно поручили возглавить бывший Госплан СССР в связи с переводом Ю. Д. Маслюкова на должность председателя ВПК для усиления работы Военно-промышленного комплекса.
Перед каждым утверждением бюджета требуется провести Сессию Верховного Совета. В 1991 году сделать это россияне, не могли, так как не захотели урегулировать с Правительством СССР многие экономические и финансовые вопросы, в том числе и такие болезненные, как дотации на социальные цели, продовольствие, одежду, дороги, ЖКХ и т. д.
Ответ нашего правительства был простой: «Где доходы – там и расходы. Или откажитесь от одноканальной системы поступления всех видов налогов только в ваш республиканский бюджет – или живите на свои средства, как сможете».
В преддверии сессии были собраны руководители областей и республик, входящих в РСФСР, чтобы обсудить с ними межбюджетные отношения. И. С. Силаев, понимающий, чем этот разговор может закончится, срочно заболел. Вести собрание поручили первому зампреду Совмина Ю.В. Скокову, серьёзному порядочному человеку, крупному учёному, ранее руководившему оборонным научно-промышленным объединением и начинавшему уже понимать, во что его втягивают.
На совещании выступили заместитель председателя правительства Г. А. Явлинский и министр финансов Б. Г. Фёдоров. Один рассказал, что всё будет плохо, потому что не приняли программу «500 дней», а другой – что бюджет по этой же причине не свёрстан и нужны меры политического воздействия на антироссийское правительство Павлова. Их сразу засыпали вопросами: где дотации на детское питание, на мясо, на хлеб, на газ, на какие средства будем содержать дороги, ЖКХ, закупать топливо на отопление и т. д. и т. д.
Щербаков В. И.: «Разгорелся гигантский скандал. Выступил Явлинский, пожаловавшийся, что союзное правительство не поддерживает программу “500 дней”, якобы из-за этого российские власти не могут договориться с союзными. На это все сидящие в зале председатели областных и региональных исполкомов буквально заорали, что их не интересует его программа, люди собрались, чтобы обсудить бюджет, а не политику. Стали требовать ответы: будут ли с 1 января выплачиваться детские пособия? Останавливать ли работу хлебозаводов, мясокомбинатов, лёгкой промышленности и макаронных фабрик? Как жить дальше?!
В перерыве собрания Скоков прибежал к нам в дом правительства. Мы как раз с Маслюковым и рядом других руководителей экономического блока у Павлова обсуждали сложившуюся ситуацию. Я отвечал за социальные пособия, дотации на потребление, за перетоки продовольствия и формирование резервного фонда продовольствия, за материальный баланс отвечал Госснаб.
На просьбу о помощи Валентин Сергеевич ответил коллеге: “Юрий Владимирович, из уважения к тебе мы можем повторить, что делаем только то, что постановил ваш Верховный Совет, что написал ваш президент и запросил ваш премьер! Права на финансирование социальной политики вам передали точно в соответствии с законом РСФСР и запросом российского правительства. Да, ты прав абсолютно, средств на исполнение этих функций вам не передали, но где союзное правительство возьмёт средства, если российский ВС принял закон не перечислять налоги в союзный бюджет? Как ты себе это представляешь? Где мы возьмём финансовые и материальные ресурсы, если предприятия на российской территории их отдают только республиканскому правительству? Ты посмотри, что у вас получилось в результате: предприятия не платят ни нам, ни вам. Ресурсы не отдают ни нам, ни вам. Ну, военно-промышленный комплекс мы ещё держим в руках, так сказать, жёстко. Там ещё советская дисциплина. А с остальными вообще ничего невозможно сделать!
Так зачем ты прибежал к нам? Мы чем тебе можем помочь? Если хочешь развернуть ситуацию, иди к своим министрам, депутатам, президенту – поменяйте законы, постановления и указы, принятые ими. Или всем кранты – и вам, и нам. Вы должны понимать последствия своих действий”.