Единственную просьбу старого предсовмина подождать с его отставкой и назначением преемника до его выписки из больницы президент проигнорировал.
Щербаков В. И.: «Мы с Валентином Сергеевичем тем временем встречались два-три раза в неделю, обычно в первом-втором часу ночи – не из-за секретности, а просто по-соседски после позднего возвращения с работы выходили на даче с жёнами “проветрить мозги”. Мы шли и беседовали впереди, жёны следовали за нами. Обсуждали различные вопросы, шёл обмен информацией, особенно после встреч с Горбачёвым. И тогда мы пришли к выводу, что должность премьера президент скорее всего предложит Павлову. Решили, в свою очередь, выработать ряд условий, на которых это предложение можно будет принять. Среди наших требований были принципы перестройки межбюджетных отношений и управления экономикой и социальной сферой, зоны компетенции власти по вертикали, возврат правительства к прежнему статусу с полноценными полномочиями, изменение части кадрового состава министров. Таких пунктов набралось примерно 10–12».
У Рыжкова часть членов правительства были из партийных назначенцев. «Заговорщики» хотели, с одной стороны, поменять если не всех, то большинство на более профессиональных, а с другой, одновременно привлечь к практической работе наиболее подготовленных и активных людей из оппозиции, прежде всего, из демократической среды. Большинство их идей и подходов казались им полезными. В частности, Анатолию Собчаку предложить пост министра юстиции, Гавриилу Попову – министра внешней торговли, Юрию Афанасьеву – министра образования, Николаю Шмелёву – главы антимонопольного ведомства, Алексею Яблокову – главы Минприроды и экологии и т. д.
Щербаков В. И.: «Мы рассчитывали, что таким образом укрепим правительство профессионалами и одновременно привлечём свежие мозги, дадим выход энергии толковых людей в правильное конструктивное русло, что, в свою очередь, ослабит давление оппозиции на союзный Центр. Был и ряд других предложений. Если Горбачёв их поддержит, полагали мы, можно будет принять должность премьера. Иначе назначение будет бессмысленным: возглавлять тонущий корабль, да ещё и без реальных капитанских полномочий никому не хотелось. Мы готовили условия, но Горбачёв в один ход нас переиграл».
Принципиальное отличие нового органа власти от Совмина было в том, что Кабинет министров стал частью президентского правления, не имел, в отличие от Совмина, законодательных полномочий и не мог достаточно оперативно решать возникающие вопросы.
В воскресенье 13 января 1991 года Павлов был в ресторане «Прага» на приёме в честь какой-то иностранной делегации. Около десяти вечера к нему прибежал помощник, сказал, что в машину звонит Горбачёв. Валентин Сергеевич вышел, взял трубку и услышал, что завтра в 8:30 ему следует быть у президента. Как и договаривались, он сразу же перезвонил Щербакову. Ночью состоялась встреча – следовало обсудить, как действовать.
Наутро Горбачёв для начала долго выдерживал Павлова в приёмной, и принял не в 8:30, как договаривались, а часом позже. В его кабинете, кроме помощников, никого не было – таким образом, президент ставил будущего премьера на место. Дальше пошёл такой разговор: «Знаешь, мы тут подумали и хотим тебя выдвинуть на премьера. Как ты на это смотришь?» Павлов попытался что-то сказать об условиях (как он потом рассказывал, только набрал воздуху в грудь, чтобы поговорить на эту тему), но Горбачёв его перебил: «У нас ещё будет время обо всём поговорить подробнее». Взял Павлова под руку и повёл в зал, где в десять часов начиналось заседание Верховного Совета.
Оттуда Валентин Сергеевич спустя несколько минут вышел уже председателем Кабинета министров СССР. К концу дня персональный состав Кабмина был сформирован, и Павлов узнал его. Таким образом формировать своё правительство ему не доверили.
Щербаков В. И.: «История, конечно, не имеет сослагательного значения, но всё равно интересно, как развивались бы события, если бы наши предложения по составу правительства были приняты. Ситуация в стране была настолько острой, что за новое назначение мы даже выпить не успели: всё времени не было. Может этим и “сглазили”?»
Итак, 14 января, после отставки Н.И. Рыжкова, Президент СССР М.С. Горбачёв с согласия Верховного Совета, назначил премьер-министром СССР В. С. Павлова.
«Заседание Верховного Совета СССР, 14 января 1991 года.
После перерыва рассматривали вопрос о формировании Кабинета министров. Выступали Павлов (премьер-министр) и его замы.
Назначен премьер-министром (главой Кабинета министров) Указом Президента СССР 14 января 1991 года[177]».
Таким образом, никаких условий принятия премьерского портфеля Валентину Сергеевичу озвучить не дали. А когда Валентин Сергеевич позже начал часть оставшихся пунктов проговаривать с Горбачёвым, то выяснилось, что, во-первых, Михаил Сергеевич не любит принимать конкретных решений и твёрдо говорить «да» или «нет» даже премьеру.
15 января произошли первые назначения. Указами Президента первыми вице-премьер-министрами были назначены В.М. Величко и В.Х. Догужиев, заместителями премьер-министра Н.П. Лавёров и Ю. Д. Маслюков. Одновременно Горбачёв назвал министров внутренних дел и министра иностранных дел. Ими стали Б. К. Пуго, А. А. Бессмертных. Министров тогда же назначили Постановлениями Верховного Совета СССР.
В тот же день в пресс-центре МИД СССР состоялась первая встреча руководства Кабинета министров с советскими и иностранными журналистами».
В правительстве, возглавляемом В. С. Павловым, Владимир Иванович был назначен заместителем председателя, ведущего социальную сферу. С сентября 1990 года, после ухода на пенсию председателя Бюро Совета министров СССР по социальному развитию А. П. Бирюковой эта должность была не занята и он фактически исполнял эти обязанности. Официальное назначение затягивалось в связи с намечаемым упразднением не оправдавшего себя Бюро Совмина по сферам деятельности.
«В кабинете у Горбачёва 21 февраля 1991 года. В присутствии Болдина рассматривались вопросы формирования Кабинета министров. Путь избран такой: пока закон о Кабинете не принят Верховным Советом, предложить утвердить руководителей только тех министерств и ведомств, по которым нет сомнения, что они сохранятся и в новых условиях. Пока нет ясности по Госплану, намеченному к преобразованию в Министерство экономики и Министерству внешнеэкономических связей[178]».
Вопрос о формировании нового Кабинета министров был поставлен в программу Сессии Верховного Совета СССР, сразу после бюджетного вопроса, таким образом, подготовившее проект бюджета правительство уже не несло никакой ответственности за его исполнение.
Валентин Сергеевич Павлов
Здесь хотелось бы рассказать об истории отношений премьера и его заместителя.
Несколько слов о Павлове. Выпускник Московского финансового института и профессиональный финансист, Валентин Сергеевич Павлов в течение многих лет работал в Министерствах финансов РСФСР и СССР, Госплане и Госкомцен СССР. В. И. Щербаков познакомился с ним в 1977 году, когда один был замначальника управления в Минфине СССР, а второй – начальником планово-экономического управления Волжского автозавода. Их свело формирование заводского финплана.
Щербаков В. И.: «Вторым таким моим профильным московским собеседником был Степан Арамаисович Ситарян. Он вёл всю отрасль, не его делом было вникать в детали и тонкости по каждому заводу отдельно. Он так и напутствовал: “Ты там согласуй с бюджетниками, если они не возражают, остальное я решу”.
С 1976 по 1985 год каждый год передо мной стояла задача придумать что-нибудь такое, чтобы мы свой план не просто выполнили, но непременно перевыполнили. Нужно было придумать что-то такое, чтобы ни Минавтопром, ни Госплан, ни Минфин не могли эти резервы обнаружить и “расконсервировать”.
Специалисты в павловском управлении нас периодически по отдельным видам запрятанных резервов вычисляли, даром что молодые и красавицы, как на подбор, и игра шла на новый круг. Я к ним поначалу именно как к девицам-красавицам – с цветочками да конфетками, а они такие зубастые профессионалы оказались, что я просто диву давался.
Но было несколько статей, которые я так искусно камуфлировал, что поймать они меня по ним никак не могли.
Предположим, заводу планируется завышенный объём акцизного налога или налога с оборота. Единственный способ выполнить завышенный по расчётам план по налогам с оборота и акцизам – это увеличить объём выпускаемой продукции. Увеличить количество автомобилей в штуках было практически бесперспективно, потому что есть государственный план и сверх него никаких ресурсов никто не даст. Да и не было большого смысла: перевыполнение на 100 автомобилей увеличит налоги на 0 целых 0 десятых.
Нам любили в план “всунуть воздух”, как это тогда называлось, т. е. в объём товарной, объём реализованной и в объём налогов закладывали величину, никак не обоснованную и ничем не обеспеченную, и говорили, мол, на этот счёт вы должны проявить инициативу и обеспечить выполнение. Как?! А как хотите. Не выполните план – готовьтесь держать ответ по полной форме.
Ну, коли нельзя увеличить штуки, надо увеличивать цены. Шли в ход маленькие хитрости с модельным рядом: мы с главными конструкторами обоих автозаводов придумывали различные модификации автомобилей – меняли двигатели на более мощные, ставили подлокотники, новые (более комфортные) сиденья… Были и фигуры более высокого пилотажа.
А начиналось всё проще. Цену на каждую модель регулировал и в стандартной спецификации утверждал Госкомцен СССР совместно с Госпланом и Минфином. Вот мы и придумывали, как изменить стандартную спецификацию, доказать её эффективность для потребителя и таким образом добиться доплаты к утверждённой цене. Например, за ремни безопасности, которые тогда только-только внедряли к цене автомобиля устанавливалась надбавка. И ещё была радиола, причём радиола вазовского же завода в Дмитрове, ковры пола, тоже очень ценная спецификация, требуемая на экспортные автомобили и т. п.