Повышение цен
О повышении цен, в отличие от смены купюр, было объявлено заранее. Утром 29 января Всесоюзное радио со ссылкой на агентство «Постфактум» сообщило об ожидаемом повышении цен на продовольственные товары в 2,4 раза, на изделия лёгкой промышленности – в среднем в 1,7 раза.
Щербаков В. И.: «Начинать нашему составу Кабинета министров пришлось и вовсе с самого неприятного, что, конечно же, не могло снискать нам ни популярности, ни даже благодарности, но что давно перезрело и было категорически необходимо: мы сделали первый практический шажок к рыночному ценообразованию, занявшись подготовкой либерализации цен. Умные головы, ближайшие советники и помощники Горбачёва (академик Николай Петраков, член Политбюро, председатель Идеологической комиссии ЦК КПСС Вадим Медведев и другие) изумлялись: вы что, мол, рассудком тронулись? Вы всю политику подрываете, разве можно начинать переход к рынку с покушения на народные кошельки? На хлеб!!! Правительство Рыжкова на этом сломало себе хребет. Вы хотите того же??
Мы в ответ говорили, настаивали, убеждали: невозможно никакой другой экономикой заниматься, пока не выправим гигантские диспропорции хотя бы в товарах народного потребления. Мы же чохом дотируем и тех, кто мало получает, и тех, у кого деньги бешеные. Все одинаково платят за хлеб, только для бедных это действительно благо, а богатые им скотину кормят. Не говоря уже, какое количество просто выбрасывалось на помойку».
Действительно, очень много зерна пропадало! Официальные потери, как отмечает В. И. Щербаков, при уборке доходили до 30 % – на столько бункерный вес отличался от сданного. Зерно высыпалось на землю, пока комбайн убирал урожай, грузовик вёз зерно на элеватор – на этом терялось ещё 10–20 % собранного. Все дороги во время уборочной были усыпаны потерянным зерном. Новое правительство решило сделать потери материально невыгодными. Прежде всего, для того, кто выращивал хлеб.
Сделать это было необходимо, ведь на дотации пищевой промышленности уходило до 20 % бюджета, ещё до 10 % тратилось на закупки продовольствия. Со времён Хрущёва СССР закупал за твёрдую валюту в США, Канаде, Австралии, ЕЭС и ряде других стран почти 20 % зерна твёрдых сортов, 60 % растительного масла, 35 % мяса. Для этого наращивали добычу нефти.
И ещё: в СССР на 290 млн населения содержалось почти 265 млн голов скота. И кормили его в основном зерном! И это, не учитывая свиней и птиц. Как-то справлялись в золотые 1970-е годы, когда нефтяные цены были на пике, но в конце 1980-х – начале 1990-х, когда цены обвалились, у советского государства резко уменьшились возможности закупать потребительские товары по импорту (а это, в зависимости от товарной позиции, составляло от 20 до 70 % ассортимента в рознице).
Щербаков В. И.: «В 1991 году ряд регионов, прежде всего промышленный Урал, Поволжье и Средняя Азия, имели не более чем трёхдневный запас зерна, однодневный запас сливочного масла из расчёта 10 грамм в сутки на человека. Мясо же в открытой продаже практически повсеместно, кроме столичных городов, исчезло давно.
И тогда мы предложили: давайте сделаем норму с запасом – по буханке в день на человека. И всем на эту норму выплатим разницу. А дальше – пожалуйте в магазин и покупайте хлеб по нормальной цене. То же самое с молоком. За продовольствием потянутся промышленные товары народного потребления – одежда, обувь.
Невозможно уже было продолжать выжидать и тратить время в бесконечных спорах – слишком много его и так было упущено. Волевым путём удалось прекратить безрезультатную пятилетнюю дискуссию и провести наконец реформу розничных цен на продовольствие и ряд других потребительских товаров. Мы посчитали объём выплат примерно по 60 товарным позициям и предложили из союзного бюджета всем компенсировать разницу между старыми ценами и новыми, а дальше пусть каждый живёт своей головой.
Мы решили при любой ситуации провести реформу цен и доходов, которую не дали провести правительству Н.И. Рыжкова».
Делалось это в соответствии с президентской программой перехода к рынку, решениями IV Съезда народных депутатов СССР. Велась подготовка к постепенному переходу на свободные цены.
Председатель Госкомцен СССР В. Сенчагов дал по этому поводу комментарий: «Сейчас, когда розничные цены искусственно занижены, производственным предприятиям просто невыгодно выпускать целые группы товаров, а торговля уже отказывается принимать их, ведь торговать-то приходится себе в убыток. Сейчас рассматриваются два варианта перехода на свободные цены: “залповый”, при котором разом будут отпущены все цены, и поэтапный – путём широкого применения договорных цен»[192].
Вот как рассчитывал последствия этой реформы заместитель председателя Госплана СССР Владимир Григорьевич Грибов: «Сегодня покупательский спрос составляет 725 млрд рублей, а товарные ресурсы – 500. Что изменится после повышения розничных цен и компенсации на 140 млрд рублей? Покупательский спрос станет 865, а товарные ресурсы – 640 млрд рублей. Нехватка товарных ресурсов сократится примерно с одой трети до четверти покупательского спроса. Покупательная способность рубля поднимется на 7 ‰[193].
По воспоминаниям заместителя министра финансов СССР А. А. Краснопивцева, Владимир Иванович Щербаков был уверен, что задача по реформе розничных цен с одновременным понижением жизненного уровня населения невозможна. Сделать это не позволит социально-политическая обстановка в стране. Поэтому он предлагал централизованное повышение и централизованную компенсацию. Причём, координацию проведения этих операций отдать на откуп республикам, договорившись с ними о предельных уровнях цен и принципах компенсации.
При этом Алексей Алексеевич приводит интересный диалог: «Я задал вопрос: “Реформа розничных цен не должна привести к сокращению производства мяса и хлеба, молока и картофеля, одежды и обуви, других товаров народного потребления и услуг населению. Наоборот, она должна вызвать рост их производства, в этом состоит цель реформы. Правомерно ли говорить о снижении жизненного уровня населения?”Щербаков ответил, что будет снижение. Он знал что-то другое, что было неведомо мне».
Российское правительство к этому не было готово, а старалось переложить эту головную боль на союзные власти. Зампремьера Г. И. Фильшин заявлял, что, поскольку Союз принимает решение о введении в январе новых оптовых и закупочных цен, логично, чтобы Кабинет министров по договорённости с республиканскими правительствами принял решение по новым розничным ценам. Также следует поступить и с компенсацией.
Вопрос о ценовой реформе обсуждался 12 февраля на Совете Федерации. Было принято решение: действовать немедленно, быстро, согласованно. Начались переговоры с республиками по основным принципам и параметрам повышения розничных цен, вопросам социальной защиты, об образовании единого союзно-республиканского фонда поддержки населения. Тем не менее реформа цен постоянно откладывалась. В начале помешали январские события в Литве, затем Горбачёва отвлекли ультимативные требования Ельцина о его уходе в отставку, наконец, 17 марта проводился референдум о судьбе СССР.
Горбачёв М. С.: «В структуре народного хозяйства республик возникало несоответствие между поступлением средств от повышения цен и расходами на социальную компенсацию. С девяти республик надо было взять в этот фонд порядка 80 млрд рублей, в том числе у России – 56 млрд, а шести республикам дать для компенсации 16 млрд. Кроме того, выделить 66 млрд рублей для компенсации доходов работников, занятых в общегосударственных системах. Переговоры шли непросто. Прибалтийские республики вообще ушли от подписания соглашения, вступили на путь сепаратных действий»[194].
Когда цены растут, это действительно не нравится никому, никогда и нигде. Мы уже рассказывали, как Рыжкову во время последнего его выступления на Сессии Верховного Совета в мае 1990 года не давали нормально говорить, выкрикивая из зала обвинения в повышении цен на хлеб, хотя на тот момент ещё не было разговоров о серьёзном повышении, речь шла лишь о проекте небольшого повышения с более чем адекватной компенсацией.
В этот же раз проводилась гораздо более сложная и социально важная реформа, обеспечивающая «переформатирование» денежных доходов населения и розничных цен.
18 марта оперативные вопросы введения новых розничных цен и компенсаций, которое должно было состояться 20 марта, обсуждались у Щербакова. Наконец, 19 марта Кабинет министров принял решение действовать.
Проблема заключалась в том, что некие силы вели среди людей работу, чтобы они отказывались получать компенсацию, как «подачку». Вокруг реформы цен продолжалась большая «игра», реформа цен превратилась в арену столкновения политических сил, она использовалась для усиления конфронтации между центром и республиками.
В частности, в марте Б. Н. Ельцин в выступлении по телевидению объявил реформу «беспрецедентным павловским повышением цен». Он заявил о неприемлемости реформы. По его мнению, она приведёт к снижению жизненного уровня населения. Борис Николаевич тем самым выступил против решений и союзного, и российского парламентов. Под соглашением стояла подпись Хасбулатова, тем не менее Ельцин решил остаться в стороне, чтобы получить свободу в борьбе с Центром.
Активно выступал против реформы председатель Моссовета Г.Х. Попов, призывавший Ельцина ни в коем случае не подписывать предлагаемое союзным правительством соглашение. Похоже вёл себя председатель Ленсовета А. А. Собчак, который на Сессии ВС предложил возвратить подготовленный и согласованный проект для нового детального изучения и обсуждения, без которого его принятие было бы политической и экономической ошибкой. И это не смотря на то, что за две недели до этого Анатолий Александрович вместе с другими руководителями Ленсовета и Моссовета Щелкановым, Станкевичем и Лужковым обвинили союзное правительство в том, что оно не отреагировало на обраще