Ну а ГКЧП 21 августа отдал приказ о выводе войск и сложил с себя «полномочия». Крючков, Язов, Бакланов и Тизяков вылетели к Горбачеву. В своем письме на имя Михаила Сергеевича от 25.08.91 Крючков свидетельствовал: «Было заявлено, что в случае начала противостояния с населением операция немедленно приостанавливается… К вам поехали с твердым намерением доложить и прекращать операцию». Но Горбачев (якобы пленный) отказался их принять. Зато принял прилетевшую к нему делегацию от Ельцина во главе с Руцким и Силаевым. По телевидению показали, как президент и его супруга вернулись в Москву. Они и впрямь изображали себя «освобожденными пленниками» – с трапа самолета спускались жалкие, потертые, в каком-то заношенном тряпье. Трогательно благодарили народ. Раиса Максимовна пыталась высказать в микрофоны какой-то бред, как ее муж наговорил на магнитофон «политическое завещание» и его прятали, резали магнитофонную ленту на куски… А Ельцин встречал их как хозяин! Как раз «путч» вознес его на новый уровень! На роль «народного вождя»!
Люди ликовали. На радостях плакали, обнимались – поздравляли друг друга с победой… Не задумываясь, чьей победой. И над кем, над чем. Характерно, что многодневный митинг у Белого дома перешел в праздничный «Рок на баррикадах» – музыкальное начало отнюдь не национальное. Но и об этом никто не задумывался в общей эйфории. Толпы растекались по Москве, митинговали на разных площадях, зачем-то снесли памятник Дзержинскому. Везде развевался трехцветный бело-сине-красный флаг – его широко использовали на демонстрациях и баррикадах против ГКЧП, и Верховный Совет РСФСР постановил считать его национальным флагом России.
Троим погибшим – Владимиру Усову, Илье Кричевскому и Дмитрию Комарю – Горбачев посмертно присвоил звания Героев Советского Союза. А членов и активистов ГКЧП арестовывали, предъявили обвинение в государственной измене. Но ведь в итоге их даже судить не стали. Подержали под следствием и выпустили по амнистии. Только Варенников принципиально отказался от амнистии, предстал перед судом и был… оправдан за отсутствием состава преступления. Судить-то оказалось не за что.
Зато прокатилась эпидемия загадочных «самоубийств». Министр внутренних дел Пуго и его жена были найдены в кровати якобы застрелившимися. Хотя следствие почему-то обнаружило «лишнюю» стреляную гильзу, а пистолет лежал далеко от них, на тумбочке. Был обнаружен якобы повесившимся маршал Ахромеев. Причем тесемка, на которой он удавился, оборвалась, и он вешался вторично. Или вешали. Вполне вероятно, что Пуго и Ахромеев знали «слишком много». С балкона пятого этажа якобы выбросился Управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина. Руководитель главной канцелярии, через него проходили финансовые дела партии. За ним и точно так же, с балкона, последовал предшественник Кручины на этой же должности, Георгий Павлов. А потом из окна своей квартиры «выбросился» еще один заместитель заведующего Международным отделом ЦК Дмитрий Лисоволик.
В целом же складывается картина, что весь «переворот» был широкомасштабной провокацией. А массы людей, ринувшиеся на защиту «демократии» и торжествовавшие «победу», стали лишь статистами грандиозного шоу, поставленного очень грамотными и опытными режиссерами. Был ли автором сам Горбачев? Вряд ли. Скорее соавтором или действующим лицом, которого подвели к этому сценарию другие силы, оставшиеся в тени. Мощная встряска порушила инерцию привычной жизни Советского Союза. Он посыпался как карточный домик. Республики одна за другой принялись провозглашать независимость от СССР.
Рушились и связующие структуры. Ельцин своим указом приостановил деятельность компартии на территории РСФСР. Горбачев подал в отставку с поста Генерального секретаря и призвал ЦК самораспуститься. Через несколько дней Верховный Совет СССР приостановил деятельность КПСС на всей территории страны. В связи с арестом премьер-министра Павлова было отправлено в отставку общесоюзное правительство. Вместо него был создан временный Комитет по оперативному управлению народным хозяйством СССР. А под шумок этих преобразований Ельцин и руководство РСФСР объявили, что Россия забирает под свой контроль Государственный банк СССР и Внешэкономбанк СССР. Михаил Сергеевич остался, по сути, ни с чем. Без финансовых органов, без партии, без опоры.
Отречение
Можно обратить внимание: параллельно с разрушением СССР начались процессы иного, глобального уровня. Земной шар становился «однополярным», и началось строительство «нового мирового порядка». США уже без оглядки вмешивались в дела тех регионов, где считали нужным. Посылали войска в Панаму. Провели первую войну против Ирака, «Бурю в пустыне». Однако «новый мировой порядок» предполагал и изменение моральных норм. В 1989 г. Дания первой законодательно легализовала однополые пары. В следующем году Всемирная организация здравоохранения исключала гомосексуальность из перечня патологий, признала ее одной из нормальных форм жизни человека. В англиканской церкви появились первые «священники»-женщины. А ООН отменила решение 1975 г., приравнивавшее сионизм к расизму, отныне он стал вполне дозволенной идеологией.
Активизировались и программы глобализации. В ноябре 1990 г. в Париже состоялось Совещание глав государств и правительств по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). То самое, где Горбачев подписал договор о сокращении обычных вооружений. Но этим программа не исчерпывалась. 32 государства (все европейские страны, США и Канада) заключили Хартию для новой Европы. Основами сотрудничества провозглашались «демократия» и «соблюдению прав человека». Начали формироваться постоянные наднациональные органы общеевропейского управления и контроля. А после ГКЧП в сентябре – октябре 1991 г. СБСЕ (позже – ОБСЕ) провело в Москве конференцию по «человеческому измерению». На ней впервые было впервые официально принято, что вопросы «прав человека» и «демократии» носят международный характер и обязательства в области «человеческих измерений» не являются внутренним делом каждого государства. Таким образом был создан инструмент, чтобы регулировать Россию и другие республики СССР. А перечни «прав» со временем можно было расширять.
Для Советского Союза осень 1991 г. стала периодом агонии. 2 сентября в Москве открылся V Съезд народных депутатов СССР. На нем Горбачев утвердил концепцию «переходного периода» – до подписания нового Союзного договора. На этот период создавались временные органы власти, Государственный совет (из президентов союзных республик во главе с самим Горбачевым) и Межреспубликанский экономический комитет. Причем Михаил Сергеевич предложил, чтобы в «переходный период» Съезд народных депутатов СССР больше не собирался. Кстати, заслуживает внимания, что сейчас, после критической точки, рядом с Горбачевым опять очутились… Яковлев и Шеварднадзе! Яковлев стал Государственным советником по особым поручениям и членом Политического консультативного совета при президенте СССР, а Шеварднадзе возглавил Министерство внешних сношений, созданное вместо МИД.
Стоит ли удивляться, что одним из первых актов «переходной» власти стало признание независимости и выхода из СССР Эстонии, Латвии и Литвы. Советский Союз начал устанавливать с ними дипломатические отношения. Да еще бы не раскланяться перед прибалтами, если 2 сентября их независимость признали США? А через несколько дней их приняли в ООН… Правда, после этого старший помощник Генерального прокурора Виктор Илюхин возбудил против Горбачева уголовное дело по статье 64, «измена Родине», поскольку предоставление независимости Эстонии, Латвии и Литве противоречило всем законам. Но Генеральный прокурор Трубин дело закрыл, мотивируя тем, что решение принимал не Горбачев, а Госсовет. А Илюхина уволил из прокуратуры.
В целом же деятельность центральной власти была в это время похожа на «доламывание». Прошел XXII Чрезвычайный съезд ВЛКСМ. Принял решение, что «историческая роль комсомола исчерпана», и распустил собственную организацию (а вот газеты «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», журнал «Юность» не ликвидировали – их «приватизировали»). Начали реорганизовывать КГБ, преобразовали в Межреспубликанскую службу безопасности. Упразднили последний цензурный орган – «Агентство по защите государственных секретов в средствах массовой информации». Отныне публиковать можно было все что угодно.
Российская власть вела себя куда более активно. Прошла очередная кампания переименований. Ленинград вернул себе имя Санкт-Петербург, Свердловск вновь стал Екатеринбургом, Загорск – Сергиевым Посадом. Ликвидировали и отставание от Запада в «свободах» и «правах человека». В Москве на Тушинском аэродроме впервые прошел международный фестиваль «Монстры рока» с участием мировых «суперзвезд», вход был свободным, и насчитали от 600 до 800 тыс. зрителей. В советской столице открылся и театр Виктюка, и о нем писали как о явлении чрезвычайно «прогрессивном».
Но это был пир во время чумы. В Чечне боевики Дудаева разогнали прежние органы власти – Верховный Совет Чечено-Ингушской республики, ее правительство, местные советы и исполкомы. Захватили все административные центры и средства массовой информации. Создали собственное временное правительство и 6 сентября объявили «Днем восстановления государственной независимости чеченского народа», а Чечню – республикой Ичкерия. 27 октября прошли выборы президента и парламента. На них прибыли представители 27 государств и международные наблюдатели (чтобы признать их «легитимными»). Хотя люди боялись голосовать против сепаратистов, а многие и идти на выборы. Президентом стал Дудаев.
Он призвал в строй всех боеспособных мужчин, начал формировать армию. В Чечне располагались части советской армии и МВД, склады Армавирского училища. От них Дудаев потребовал покинуть республику в течение полугода, а имущество и вооружение разделить: половина остается в Чечне, а половину можно увезти с собой. Новый министр обороны СССР маршал Шапошников, получивший назначение за лояльность в дни ГКЧП, ошалел от подобного предложения. А пока он советовался и консультировался, как же поступить ситуации, не лезущей ни в какие рамки, склады стали откровенно разворовываться.