Перед ними предстал Апап. Вени поразило, с какой быстротой появился слуга в таком уединенном место. Она и не подозревала, что Манибандх предусмотрителен и нигде не появляется без телохранителей-рабов.
Апап стоял перед господином, почтительно склонив голову. Купец спросил равнодушным тоном:
— Куда направились эти женщины?
— Господин, рабу не дано знать.
Манибандх недоверчиво взглянул на него, потом приказал:
— Иди и все узнай!
Апап исчез.
— Собака! — вырвалось у купца. — Теперь я буду покупать рабов только в Мохенджо-Даро!
«Почему он так сердится на этого раба?» — недоумевала Вени, но спросить не решилась.
— Красавица! — обратился к ней Манибандх. — Я вижу, ты полагаешь, что Манибандх хочет тебя обмануть и для того выдумывает всякие небылицы. Ты простодушна, Вени. Ты не знаешь, как грязен мир, ты еще пребываешь в сетях майи[10].
Танцовщица промолчала. Сейчас придет этот негр. Как знать, что он скажет? Сердце ее забилось сильнее. Неужели он подтвердит слова Манибандха? Что она сейчас услышит?
Наконец Апап вернулся.
— Господин, — начал он, — я расспросил всех слуг но никто ничего не знает. Лишь один возничий сказал мне, что раб Сайндхав снарядил колесницу для почтенной госпожи. Она приказала не въезжать во двор, а подождать у ворот. Я видел эту колесницу. Но они уже уехали…
— Ты скажешь наконец то, о чем я спрашиваю? — прервал его Манибандх.
Апап поклонился.
— Господин, простите мою вину. Я знаю только то, что слышал от возничего… Они отправились к дравидскому поэту…
— Ложь!.. — закричала в гневе Вени. — Наглая ложь! Это подстроено! Не может быть! Этому никогда не бывать!
В испуге Апап отступил. Довольный купец захохотал. Танцовщица вдруг смирилась и сказала просительно:
— Манибандх!
Купец сразу же перестал смеяться, и Апап сделал еще шаг назад. Повернувшись к негру, Вени приказала:
— Уходи!
Апап попятился, но, оказавшись за зеленой завесой, остановился. Гулко застучало сердце. Это могло плохо кончиться для него. Окажись высокочтимый более осмотрительным — и быть Апапу затравленным собаками. Но негра удерживала здесь любовь к Хэке. Он услышал:
— Так я убью его! Сегодня же он испустит последний свой вздох… Манибандх, прости меня! До сегодняшнего дня я принимала змею за веревку…
— Но где ты встретишь поэта?
Танцовщица не сразу нашлась что ответить.
— Я пойду к нему в дом… — сказала она наконец.
— Нет, так нельзя, Вени, — возразил Манибандх, подумав. — Знаю! — вдруг воскликнул он, осененный счастливой мыслью. — Вечером Манибандх появится на улице без рабов, как простой горожанин. Я сегодня же все устрою. Этой ночью на берегу Инда ты встретишь поэта.
— А что станет с египетской рабыней? — спросила Вени.
— Я сам позабочусь о ней, красавица! Ты, только ты будешь госпожой всех моих богатств, владелицей всех моих прав, моей жизни — всего!..
У Апапа потемнело в глазах…
Когда Нилуфар вернулась, Манибандх уже был готов отправиться в путь. Не спросив ее ни о чем, словно не заметив ее отсутствия, он сам прошел в конюшню. Сайндхав только что распряг буйволов и положил перед ними охапку травы.
— Сайндхав! — позвал купец.
— Я, господин.
— Вези меня туда, откуда приехала госпожа.
У Сайндхава забегали глаза.
— Возьмешь другую колесницу! — сердито приказал Манибандх.
— Как угодно господину!
Сайндхав заложил колесницу, и вскоре они выехали через главные ворота. Услышав звон колокольчиков, Вени заходила по комнате, сгорая от любопытства и нетерпения. Потом, устав ходить, она опустилась на постель и заснула.
…Манибандх не стал стучаться, он уверенно открыл дверь и позвал:
— Поэт!
Виллибхиттур, вздрогнув, приподнялся на постели. Кого он видит? Совсем недавно здесь была Нилуфар, а теперь… Но ведь она клялась, что никому не скажет о своем посещении!
— Добро пожаловать, высокочтимый! — приветствовал он купца, не вставая с постели.
Манибандх был уязвлен, но сдержался и сел.
— Ты ее оставил? — спросил он.
— Кого, высокочтимый?
— Мне все рассказала Нилуфар. Та женщина, что сейчас была здесь.
Поэт вздрогнул. Нилуфар рассказала обо всем Манибандху! Он не верил своим ушам. Но купец вел себя так спокойно, что трудно было усомниться в его словах.
— Кого, высокочтимый? — снова спросил поэт.
— Ту, которая без сожаления бросила ради тебя все — мать, отца, дом, обычаи, родную землю… Она могла стать супругой правителя Киката, а вместо того умирает в рыданиях… Я дал прибежище этой танцовщице, ведь ее сердце не купишь за деньги! И ты мог так безжалостно бросить ее?
— Неужели это правда? — воскликнул поэт. — Высокочтимым! Я не знаю, что подумать. Я не верю, высокочтимый!
— В этом ее беда, — сказал Манибандх и встал. — Я не хозяин чужих судеб, чужого счастья. Я сделал только то, что повелевает мне долг.
И он решительно направился к выходу.
— Высокочтимый! Выслушайте меня! — крикнул ему вслед Виллибхиттур.
— Что хотел ты сказать? — обернулся к нему Манибандх.
— Могу я увидеть ее хоть раз?
— Если хочешь, сегодня, на берегу Инда!
— Тогда сегодня же, высокочтимый! Если вы сказали правду, я искуплю свою вину! Разве можно обидеть богиню!
— Но… — начал было купец, затем решительно оборвал: — Хорошо! Думаю, ты ее увидишь.
И Манибандх направился к двери. Виллибхиттур вышел проводить его. Тот же самый возничий стегнул буйволов, и колесница быстро покатилась по дороге. Так вот что задумала Нилуфар — разлучить его с Вени! Он вдруг вспомнил, что обещал египтянке встретиться с ней сегодня на берегу Инда. Значит, Нилуфар и Вени придут одновременно? Разве это не возбудит в обеих женщинах подозрения? Не возненавидят ли они обе поэта? И что он им скажет?
Куда плыть лодке, которую гонят ветры с двух сторон, стремясь утопить ее? Увидеть Вени — священный его долг, но как быть с Нилуфар?
…Когда колесница отъехала на некоторое расстояние, Манибандх крикнул:
— Возничий!
— Я, господин!
— То, что мы были здесь, должно остаться тайной. Иначе…
— Хорошо, господин, — поспешно ответил возничий. Он отлично понял смысл этого «иначе».
Манибандх приказал везти его во дворец Амен-Ра. Старый египтянин встретил его у самых ворот.
— Добро пожаловать, высокочтимый! — любезно заговорил он.
Двое рабов разостлали по земле ковер из верблюжьей шерсти, и купцы прошли во внутренние покои.
Хозяин и гость сели. Поговорив о всякой всячине, Амен-Ра вспомнил о недавнем торжестве.
— Высокочтимый! На таких удивительных празднествах мне еще не приходилось бывать…
Раб, поставив сосуд с вином и чаши, удалился. Манибандх, согласившись со словами хозяина, сказал:
— Почтенный Амен-Ра! Мы устроим еще такой же праздник. Но теперь он не будет столь многолюдным.
— Очень хорошо! — обрадовался египтянин. — Мои корабли плывут сейчас, должно быть, по Красному морю. Как только они придут, высокочтимый, я сделаю вам подарок, который очень обрадует вас!
Он протянул гостю чашу с вином.
Манибандх принял чащу и, понизив голос, сказал:
— Почтенный Амен-Ра! Вы угадали мое желание, я жду от вас самого дорогого для меня подарка!
Манибандх не спеша опустошил чашу и, поглаживая разостланную на полу шкуру леопарда, объявил:
— Мне нужен раб!
— Раб? — удивился хозяин. — Но разве в великом городе так трудно купить раба?
Манибандх рассмеялся:
— Вы правы, почтенный Амен-Ра, таких рабов, какие у меня, купить нетрудно. Но на них нельзя положиться. Мне нужен верный слуга, какие есть только у самого фараона. Преданный и способный при случае дать дельный совет.
— Что ж, такого раба можно достать, — подумав, ответил Амен-Ра, — Но это потребует некоторых хлопот.
Манибандх засмеялся.
— Подарите мне своего самого верного слугу, а взамен возьмите у меня столько рабов, сколько пожелаете, — предложил он.
Амен-Ра, самодовольно поглаживая бороду, отказался:
— Высокочтимый! Зачем мне ненадежные слуги? Я добуду вам преданного раба. Вечером я должен увидеться с Баядом, и он, без сомнения, даст мне хороший совет.
— Вы изрекли истину, — сказал Манибандх. — Бог дат Баяду небывалую мудрость, я убедился в этом.
— Именно потому он мой друг, — не без гордости сказал Амен-Ра.
Оба рассмеялись.
Апап знаком дал понять Хэке, что хочет с ней поговорить. Они зарылись в его каморке в солому, и Апап шепотом рассказал подруге все, что он случайно подслушал.
— Я узнал сейчас, — шептал он, — что высокочтимый уехал к поэту с Сайндхавом и до сих пор еще не вернулся. Хэка! Что теперь будет с Нилуфар? Видно, она и нам перестала доверять. Она нас бросит?
Хэку испугали слова возлюбленного. Снова над ней витала зловещая тень неизвестного будущего.
— Апап! Ты ничего не прибавил? — спросила она.
Апап ударил ее по щеке.
— Ты глупа! — сердито зашептал он. — Тебе бесполезно говорить что-либо. Что мне за корысть пугать тебя всякими небылицами? Право, уж лучше бы я обо всем посоветовался с высокочтимым!
Хэка погладила покрасневшую щеку. Если уж любящий Апап дал ей пощечину, значит, нет сомнений в его правоте. Но решить, что делать, она была не в состоянии.
— Как же нам быть, Апап? — сказала она. — Расскажу-ка я обо всем Нилуфар. Пусть поступает, как ей угодно.
Апап согласился с ней.
Выслушав Хэку, Нилуфар чуть не лишилась чувств. Как оглушенная сидела она на постели, бессмысленно глядя в пространство. Хэка принесла чашу с водой и приложила к ее губам. Та судорожно сделала несколько глотков. Лицо ее порозовело, но она все еще смотрела пустоту расширенными зрачками. Хэка была бледной от страха. Она уселась рядом с Нилуфар, положила ее голову себе на колени и принялась обмахивать лицо своей госпожи опахалом.
— Воды! — едва слышно сказала Нилуфар.