V–2, которая должна была перенести 500 кг взрывчатки на 500 км, Гитлер вложил 1/3 средств, потраченных американцами на «Манхэттенский проект»{437}. Этих финансов, по подсчетам английского Strategic Bombing Survey, хватило бы на строительство 24 тысяч бомбардировщиков.
Помимо колоссальных средств, вложенных в строительство Люфтваффе, большую роль в его организации сыграли и традиции немецкой военной авиации. Свою мощь немецкие ВВС доказали еще во время Первой мировой войны: они превосходили соперников в новаторской тактике и организационных достижениях. Именно в немецких ВВС были созданы первые крупные летные соединения из нескольких эскадрилий. Создание в 1917 г. первой истребительной эскадрильи Манфреда Рихтхофена было по-настоящему революционным актом. Несмотря на численное превосходство противника от 2:1 до 3:1, немецкие авиаторы в течение всей Первой мировой войны имели преимущество в воздухе благодаря превосходной тактике, уровню подготовки летчиков и командного состава. Эти факторы во многом и предопределили соотношение потерь Антанты и Германии, которое составило от 2:1 до 3:1.{438} Разумеется, опыт Первой мировой был в полной мере использован Люфтваффе.
В 1933 г. в Германии было около 500 летчиков и техников, которые прошли подготовку преимущественно в СССР на бомбардировщиках «Дорнье-11», но этого было мало для создания больших ВВС, как того требовал Гитлер. По распоряжению Бломберга в ВВС было переведено ряд одаренных офицеров; в процессе подбора кадров большую роль сыграл начальник отдела личного состава Люфтваффе генерал Штумпф. Именно он смог до 1939 г. создать решительные кадровые предпосылки для создания мощного Люфтваффе с 370 тысячами унтер-офицеров и рядовых и с 15 тысячами офицеров{439}. Мнение некоторых историков о том, что, поскольку руководство Люфтваффе состояло из офицеров, начинавших свою карьеру в других родах войск, они не могли быть хорошими знатоками воздушной войны, — следует отвергнуть: Курт Штудент, Гельмут Вильберг, Гельмут Фельми, Вильгельм Виммер, Александ Лер и Пауль Дайхман были выдающимися специалистами. Создание в 1933–1939 гг. многочисленного и хорошо подготовленного офицерского корпуса из небольшой группы офицеров — это впечатляющее организационное достижение.
В отличие от Запада, где военную теорию развивали исключительно абстрактно, в Германии ее постоянно оперативно апробировали. О размахе этих учений говорит тот факт, что в 1937 г. в учениях вермахта принимало участие 20 дивизий и большинство оперативных соединений Люфтваффе, среди них 16 подразделений бомбардировочной авиации, 6 зенитных полков, 7 подразделений истребительной авиации, 1 подразделение пикирующих бомбардировщиков, а также многочисленные подразделения снабжения и поддержки. В том же 1937 г. был испытан радар для раннего обнаружения целей, опробован сброс парашютного десанта за гипотетической линией фронта — результаты учений были одобрены и рекомендованы к использованию в других частях{440}.
Серьезным преимуществом Люфтваффе обернулась впоследствии практика немецких летчиков в Испании в Гражданскую войну 1936–1939 гг., где воевали не только немецкие бомбардировщики эскадрильи «Кондор», но и истребители. Именно в Испании начинал свою карьеру знаменитый немецкий ас Вернер Мельдерс, там он совершенствовал тактику воздушного боя. Опыт больших военно-транспортных операций, оперативных бомбардировок, воздушной поддержки войск, тактики военно-морской авиации, тактики действий истребителей — все это имело в дальнейшем бесценное значение. Особенно эффективно в Испании действовали пикирующие бомбардировщики.
Благодаря новейшим изысканиям историков удалось выяснить, что баскский город Герника в 1937 г. был подожжен самими республиканцами, а самолеты эскадрильи «Кондор» бомбили позиции республиканцев в другом месте{441}. Это, конечно, ничуть не влияет на художественную ценность знаменитой картины Пабло Пикассо, с удивительной силой демонстрирующей отвратительную сущность войны. Командир немецкой истребительной авиации, сам воевавший в Испании, генерал Адольф Галланд передавал в мемуарах, что на Гернике «красные» нажили себе немалый политический капитал. Интересно, что и поныне, даже после ужасов Дрездена, Герника остается памятью о невероятной немецкой жестокости…{442}
В отличие от немцев, британские и американские ВВС ограничивались в этот период только бомбовой стратегией, игнорируя все остальные факторы войны в воздухе. Поэтому когда началась война, Люфтваффе располагали 2 дивизиями воздушно-десантных войск, самой мощной в мире военно-транспортной авиацией: в 1940 г. в Норвегии ив 1941 г. на Крите это преимущество сказалось в полной мере.
В отличие от Люфтваффе, которые делали ставку на точное бомбометание, основой военной стратегии Англии стала директива № 22 от 14 февраля 1942 г., где говорилось: «Бомбометание имеет своей основной целью снизить моральный дух гражданского населения страны-противника и в особенности рабочих тяжелой промышленности». 23 февраля 1942 г. командующим английской бомбардировочной авиацией был назначен сэр Артур Харрис{443}. Он и возглавлял английские ВВС в период террористических налетов на Германию, «ковровых бомбометаний» с большой высоты, во время которых гибло огромное количество гражданского населения. В 1944 г. самой большой бомбовой нагрузкой, выпавшей на долю отдельно взятого немецкого города, считалось 10 тысяч тонн бомб, сброшенных на Гамбург. За ним следовали Эссен, Ганновер, Кельн — по 8000 тонн бомб, около 7000 тонн пришлось на долю Мангейма и Людвигсхафена{444}. То, что японская (Тонкий, 1938 г.) и германская авиация (Варшава, 1939 г.) вступили на путь авианалетов на мирные города первыми, является слабым оправданием для англо-американских бомбежек. Законы войны однозначно указывают, что преступления, совершенные одной стороной, не оправдывают преступлений, совершенных другой стороной. Каждая из сторон должна нести ответственность за свое собственное поведение.
Напротив, в Люфтваффе преобладало мнение о необходимости точного бомбометания с малых высот. Преемник генерала Вефера на посту начальника Генштаба Люфтваффе генерал Ешоннек и начальник управления материально-технического обеспечения Люфтваффе генерал Удет, да и сам Геринг, были убежденными сторонниками прицельного бомбометания. Они считали, что такое бомбометание обеспечит более высокую эффективность бомбардировок при меньшей численности используемых самолетов. Даже когда в Люфтваффе стало преобладать мнение о необходимости создания дальнего бомбардировщика, требование к его пикированию снято не было. В результате этого, как указывал офицер Люфтваффе Греффрат, создание дальнего бомбардировщика оказалось настолько трудным делом, что этот самолет не смог вступить в строй до 1944 г.{445}
Немецкий ас Адольф Галланд отмечал, что сама идея «штуки» (Sturzkampfflugzeug — пикирующий самолет) была воспринята в Германии с энтузиазмом, потому что сулила огромные успехи при минимальном уровне затрат. Одиночные прицельные атаки с воздуха, точно наносимые по целям, стали девизом немецкой бомбовой стратегии. Именно таким образом появился на свет Ju-87, который в значительной степени способствовал успешному блицкригу в Польше и во Франции. Вплоть до окончания войны этот самолет постоянно доказывал свою значимость в роли тактического оружия поддержки наземных сил, особенно он был эффективен в борьбе против танков{446}. Фельдмаршал Люфтваффе Альбрехт Кессельринг отмечал, что доктор Коппельберг и его инженеры заслужили самых высоких похвал за создание «Ю-87»{447}. Именно вследствие этого успеха «штуки» следующие скоростные бомбардировщики Ju-88, Do-217, даже четырехмоторный Не-177, старались приспособить к пикированию, что было очень трудно, поскольку «штука» была довольно тихоходным самолетом — отсюда и ее невообразимая точность в прицельных бомбометаниях…
Главная слабость доктрины Люфтваффе состояла не в том, что немецкая бомбовая стратегия была отсталой (как это утверждает порой англосаксонская историография) — это неверно: Люфтваффе располагали достаточными силами и стратегией для осуществления массированных бомбовых ударов, которые и планировались — в 1939 г, к примеру, по Франции и ее нефтеперегонным заводам и транспортным узлам. В ноябре 1940 г. 450 немецких бомбардировщиков очень повредили в ночной бомбежке военно-промышленный центр Ковентри. В тот момент осуществлять массовые ночные налеты могли только Люфтваффе, что свидетельствует о том, что руководство Люфтваффе не пренебрегало этим направлением. Самым большим недостатком доктрины Люфтваффе было отсутствие представления о характере и объеме возможных операций на море. С другой стороны, руководство Кригсмарине само не обратило на это никакого внимания, несмотря на пионерские достижения немцев в этой сфере в Первую мировую войну; руководство же Люфтваффе компетенциями в этой сфере не обладало{448}. Флот хотя и снабжали самолетами, но более по причине престижа — самолеты рассматривались на флоте как средство связи и разведки, а не как эффективное оружие уничтожения. Между тем, в 1940 г. переоборудованный в морской самолет «Фокке-Вульф-200» показал блестящие результаты в борьбе с конвоями. Ошибкой Геринга стал отказ от создания стабильного дальнего «уральского» бомбардировщика