«Да он стареет! – меня охватила паника. – Неужели ему так и не удастся найти свое счастье? Маму же не вернуть… Ему нужно смириться с этим».
Но это было легче сказать, чем сделать, уж я-то знала…
– Не сказал бы, – отозвался Артур. – Охотники убивают добычу. А я как раз против убийств.
Помолчав, он добавил как-то застенчиво:
– Знаешь, я никогда не смог бы выстрелить в оленя… Да в кого угодно! В волка, в медведя… Нет, если б зверь на тебя напал, то конечно… А просто так – забавы ради? Нет. Не поднялась бы рука.
Мне вспомнилось, как он похоронил сбитую кем-то норку. Артуру было так жаль ее, что я боялась заметить слезы у него на глазах. Хотя… Разве он стал бы казаться мне слабее? Вот уж нет. Как по мне, так именно сплав доброты и силы делает мужчину настоящим.
– Я знаю, – мне захотелось обнять его и прижаться щекой к груди, но сейчас было не время. – Ты настоящий.
Чуть приподняв брови, Логов весело взглянул на меня, но не стал уточнять, что это значит. Разве я сумела бы объяснить?
Весь дизайн небоскреба Венгровских был выполнен в оттенках темного графита. Наверное, это считалось стильным, но Артур не удержался, хмыкнул:
– Они своей нефтью стены вымазали?
Саша только выпучила глаза и крепко сжала губы. Не хохотать же за спиной у вышколенного клерка, провожавшего их к Венгровской! Андрея Борисовича на месте не оказалось по крайней мере так им сказали, но Ярослава согласилась принять представителей Следственного комитета.
Ее нисколько не смутило то, что Сашка выглядит подростком, – сейчас все кажутся моложе, чем есть на самом деле. Или хотя бы пытаются…
«Ей и самой не дашь больше двадцати… А ей сколько там? Тридцать пять?» – Артур улыбнулся, приветствуя. Но сдержанно, все же она только что потеряла брата. Ничто ни в глазах Ярославы, ни в ее наряде не выдавало скорби, ее светлые волосы вились буйно и даже как-то вызывающе, а взгляд был ясным и цепким. Логову показалось, что с темноволосым Мишей (на фотографиях улыбчивым и обаятельным) сестру роднит только миндалевидный разрез глаз.
«А лисичка, похоже, хитренькая, – решил он. – Губы красивые… И самое приятное – свои. Сил уже нет на эти лепехи смотреть…»
Нежно-голубой брючный костюм тоже мало напоминал траур, но очень шел Ярославе, это невозможно было не признать. И все же сквозило нечто нарочитое в том, как она демонстрировала позитивные оттенки своего мира… Хотя Логову понравилось, что офис Венгровской радостно отличался от остальных помещений: все здесь оказалось светлым, а стулья у стола, больше похожие на удобные кресла, были цвета «кофе с молоком». Ему тут же захотелось кофе, и Артур охотно согласился, когда хозяйка предложила.
– Вам с молоком? – взглянула она на Сашу, будто у той не обсохли на губах крошечные капельки.
– Почему это? – удивилась Сашка. – Мне черный. Только с сахаром. А Артуру Александровичу без…
Уловив пожелания, секретарша выскользнула из кабинета, а Ярослава жестом пригласила их сесть. Проследила, как Сашка достала блокнотик, уточнила:
– Никаких диктофонов?
Артур вскинул руки: упаси бог!
– Нет-нет! Не волнуйтесь, Ярослава Борисовна, это не допрос. Мы пришли выразить соболезнования по поводу безвременной кончины вашего брата. Младшего брата… И чуть побольше узнать о Михаиле, так сказать, из первых уст.
Ее взгляд пытался ввинтиться в его мозг, но Логов и не таких блокировал. Он не сомневался, что его улыбка сейчас выглядит обворожительной, и если в Ярославе есть хоть капля не показной, а глубинной женственности, то ей захочется понравиться ему.
Сашка уставилась в блокнот, ее раздражало, когда Артур начинал «работать лицом», и ему это было известно. Но щекотливый момент они давно обсудили и решили, что в их деле все средства хороши. Главное – вычислить и поймать убийцу, и если для этого нужно по полной использовать то, чем наградил тебя Бог, почему – нет? Сашка и сама прикидывалась невинной школьницей, когда требовалось растрогать свидетеля и вывести на откровенность. Логов только поощрял это.
Голос Ярославы зазвучал ровно, даже как-то заученно:
– Смерть Миши – страшная потеря для всей семьи. Мы все потрясены случившимся. Пока я не готова дать развернутые комментарии…
– А мы и не газетчики, чтобы просить комментарии, – прервал ее Логов. – У нас иная работа.
Словно очнувшись, Венгровская посмотрела на него в упор.
«Пронзительный взгляд! – отметил Артур. – Она реально пытается прочесть мои мысли?»
– Я понимаю, – помолчав, вымолвила Ярослава. – Только не знаю, чем могу вам помочь? Наша семья не намерена подавать в суд на цирк, в котором работал мой брат. Это был его добровольный выбор. Риски Мише были хорошо известны.
– Риски? – Логов приподнял брови. – Вы говорите об этом как о бизнесе…
– Любое дело – бизнес. Это синонимы.
– Не до такой степени. Нефть и цирк? Не думаю.
– Поэтому в последнее время мы почти не общались с братом, – Ярослава опустила глаза. – С младшим братом… У нас было мало общего. Но это вы и так уже знаете.
Она вскинула ресницы, и Артур кивнул, подумав, что ее глаза стоят двух лазерных указок. Что, если Миша просто заметил ее в публике и это сбило его? «Нет, – опроверг Логов собственную мысль. – Артисты не видят зрителей. С арены, со сцены им видится лишь темная колышущаяся масса».
– Так я и думала. Сплетники не дремлют.
– Обычно их называют журналистами.
Ему удалось вызвать у нее улыбку. Логов знал такую породу людей, с милыми ужимками пытающихся подавить волю собеседника, расправив могучие черные крылья за спиной. Только у Артура не вызывали трепета нули на банковском счете, они были всего лишь нулями.
Но Ярослава тоже была неглупа и угадала в нем человека, не готового пасть на колени перед золотым тельцом. Тряхнув мелкими кудрями, она произнесла живее:
– Что вы хотите узнать, Артур Александрович?
– Если вам не составит труда, – любезно подхватил он, – расскажите о брате.
И добавил ей в тон:
– Младшем.
Улыбка еще кривила красивые губы.
– Миша всегда был очень милым. Хорошеньким малышом. И вырос симпатичным парнем. Крепким. Он же с трех лет занимался спортивной гимнастикой, карате…
– Любил подраться?
– Миша? Ну что вы… С кем? Он в школу-то не ходил, был на домашнем обучении.
Вот это было неожиданно!
– Почему? Здоровый же ребенок?
– Не знаю, – отозвалась она сухо. – У отца были свои причины. Может, он опасался, что Мишку похитят…
– А за вас с братом не опасался?
– Мы с Андреем учились в Англии, – Ярослава произнесла это так просто, будто речь шла о соседнем городе.
Артур присвистнул:
– О как! Не скучали по дому? Я бы в детстве дрался до последнего, лишь бы остаться дома…
Она пожала плечами:
– В России? А какой в этом смысл?
– Не понимаете? Правда? Тогда почему же вы сейчас здесь?
– Бизнес, – это слилось со вздохом. – Отец болен, ему нужна помощь.
Артур с пониманием кивнул:
– Но вы не видите своего будущего в нашей стране?
– Я не вижу смысла в ваших вопросах, – отозвалась Ярослава сухо. – Вы хотели что-то узнать о Мише… Хотя в этом тоже нет смысла.
– Он был изгоем в вашей семье?
– Вы меня не слышите, да?
– Паршивой овцой?
– Вовсе нет! Господи, с чего вы это взяли? Он всегда был папиным любимцем. Хотя при этом таким, знаете, возмутителем спокойствия. Младший ребенок, ему все прощалось с детства.
– Может, вашему отцу как раз это и нравилось в Мише?
Ее аккуратные брови поползли вверх:
– Что вы хотите сказать? Что папа сам взрастил бунтаря?
– Его все слушаются, верно? Вашего отца. Это же чертовски надоедает! Вы не согласны?
Артур уловил, как захотелось Ярославе вскочить (воздух колыхнулся!), быстро пройтись по просторному кабинету, чтобы сбросить вскипевшую ярость. Но в Англии научилась обуздывать неуместные порывы…
– Ни в малейшей степени, – Венгровская обдала его холодом. – Наш отец всегда был для нас образцом для подражания. И мы с братом… Со старшим братом… Гордимся, что продолжаем его дело.
Вздохнув, Логов закатил глаза:
– Вы опять путаете нас с журналистами… Ярослава Борисовна, это не интервью для журнала «Эксперт». Или какие там читают бизнесмены?
– Я предпочитаю Forbes.
– Так и думал! – встрепенулся Логов.
– Неужели? – процедила Венгровская.
Эта игра начинала надоедать Артуру. К его радости, в этот момент, осторожно постучав, вошла секретарша, наполнила офис запахом кофе.
«А до этого чем пахло? – попытался вспомнить Логов. – Не духами… Странно. От таких барышень обычно исходят дивные ароматы! Что с этой не так? Астма? Аллергия? И такое бывает».
«Впрочем, какая разница», – отмахнулся он. К делу это не могло иметь отношения… Если бы Гоша с матерью сидели рядом с той «тетей», еще можно было бы попытаться освежить запаховую память ребенка, но их разделял ряд… Если уж Логов сейчас не улавливает аромата через стол, вряд ли мальчик мог поймать его в переполненном цирке.
Когда секретарь закрыла за собой дверь, Ярослава разомкнула губы:
– Что еще вы хотели узнать о Мише?
Артур принял непрозвучавшее извинение:
– Если Борис Всеволодович смотрел сквозь пальцы на выкрутасы вашего младшего брата, почему в последнее время Михаил был отлучен от семьи?
Звякнула чашечка:
– Кто вам сказал?
– А это не так?
– Это… – она поискала слова. – Не совсем так. Цирк – это, конечно, было слишком даже для Миши. И стало последней каплей для отца… Он был уверен, что гимнастика и прочее – не более чем детские увлечения. Знаете, для общего развития. Все мы играли в театре, пели в хоре, но никто же не сделал это профессией!
Саша впервые подала голос. Похоже, снобизм Ярославы и ее достал до печенок…
– Ну почему же? Кто-то сделал. Иначе в мире не было бы ни музыкантов, ни артистов.
Смерив ее ледяным взглядом, Венгровская проронила: