А старший брат оказался не столь щепетилен. Выглядел он точной копией молодого Бориса Венгровского, такой же высокий, уже лысоватый и бледнокожий. Но если верить Ярославе, любимцем отца в их детстве был как раз непохожий на него Миша…
– Значит, их батя не фанател от себя самого, – сделала вывод Саша. – Или очень любил покойную жену – младшенький в маму пошел. Такой же черноглазый, невысокий…
– Это в сравнении с ними невысокий, – заметил Артур. – Сто семьдесят – вполне себе средний рост.
– Ну да, ну да. Не мне рассуждать об этом!
Но этот разговор возник, когда они уже покинули кабинет Венгровского, который был под стать хозяину – стальной и холодный. Голос Андрея не дрогнул, когда он произнес:
– Я сожалею о смерти брата. Боюсь, что отец уже не сможет осознать, какую утрату понес.
– Он так плох? – заинтересовался Артур.
– Доктора говорят, счет идет на часы. Так что у нашей семьи сейчас очень тяжелое время. И нам не хотелось бы…
Логов перебил:
– А кто является основным наследником… империи?
Приподняв брови, Венгровский помолчал, потом снял узкие очки в металлической оправе, протер их и надел снова. Артуру показалось, что подобный жест он видел уже в десятках фильмов. Это должно выражать внутреннее недовольство?
– Это конфиденциальная информация, владеет которой только нотариус отца.
– Полагаю, он же и ваш нотариус?
– Вы ошибаетесь. Моими делами ведает другой специалист.
Закинув ногу на ногу, Логов задумался:
– Интересно… То есть, как и простые смертные, вы узнаете, кому достанется вся эта красота, только после того, как ваш батюшка покинет этот мир?
Венгровский внезапно поднялся:
– А почему мы вообще обсуждаем это? Какое отношение завещание отца имеет к несчастному случаю, произошедшему с Михаилом?
Артур выпятил губы – не скажите! В его голосе зазвучали вибрирующие нотки рассказчика приключенческих историй:
– А вообразите такую ситуацию: ваш отец при смерти…
– Он и так при смерти, – холодно заметил Андрей Борисович, снова опустившись в кресло у огромного стола. – Большого воображения не требуется.
Пропустив его реплику, Логов азартно продолжил:
– И вы точно знаете, что все движимое и недвижимое ваш батюшка собирается оставить любимому сыну. Мише. Он же вызывал у Бориса Всеволодовича самые нежные чувства?
Венгровский посмотрел на него с обидой. «А ему до сих пор трудно смириться с этим!» – отметил Артур.
– Но это было до их… размолвки. Не думаю, что отец вообще включил брата в завещание. Вы в курсе, из-за чего отец выгнал Мишку из дома?
– Выбрал не тот путь?
– Именно. Я сомневался, рассказала вам Ярослава или нет… Ей до сих пор эта тема кажется… стыдной.
– Что такого уж стыдного в работе в цирке?
– В цирке? А, вы про это, – Андрей усмехнулся, чуть приподняв левый уголок рта. – Думаете, отец проклял Мишку из-за цирка?
Логов с интересом подался вперед:
– Нет? А чем же тогда он насолил отцу?
Венгровский отчего-то поморщился, потом опустил взгляд на гладь стола:
– Видите ли… Миша всегда был бунтарем. Но последняя его выходка! Это было уже через край. Однажды брат объявил, что он – двустволка.
Логова больше удивило само слово, использованное Андреем. Уже много лет никто так не говорил.
– Вы имеете в виду, бисексуал? – догадалась Саша.
– Именно. Прямо во время семейного ужина он внезапно сказал, что ему одинаково нравятся и девочки, и мальчики. Для отца это стало… Как говорится, громом среди ясного дня. Это было абсолютно неприемлемо для человека его… моральных устоев.
– Понимаю, – согласился Логов. – Значит, ваш отец непримирим ко всякого рода… неправильностям?
– Как любой нормальный мужчина.
– А как вам кажется, Михаил не мог… придумать все это?
– Придумать? Зачем? Какой смысл оговаривать себя?
– Подростки любят позлить родителей, – он покосился на Сашу, но та сидела с непроницаемым видом.
Венгровский резко дернул головой:
– Бессмыслица какая-то… Разозлить отца, чтобы тебя выгнали из дома?
– Его выгнали, и он смог пойти своим путем, – предположила Саша. – Я сейчас про цирк, а не про… все остальное.
Показалось? Или Андрей взглянул на нее с раздражением?
«Ему неприятно говорить о брате, – заметил Артур. – Ни о его жизни, ни о его смерти. Все дело в обычной детской ревности, которую он так и не изжил? Любимчиком отца всегда был Миша… Не оттого ли старик и заболел, что изгнал его? В любом случае Борис Всеволодович вне подозрений, если, конечно, он и впрямь прикован к постели… Надо проверить. Но вот этот товарищ просто вынуждает подозревать его!»
– Не сочтите за труд, Андрей Борисович, поведайте нам, где вы были в воскресенье в полдень?
– А это тут при чем?
Он уже не скрывал досады, что было Артуру только на руку. Чем больше человек раздражен, тем слабее его самоконтроль. И есть надежда услышать от него нечто такое, о чем тот и упоминать не собирался.
Ответил Логов стандартно:
– Такова процедура. Нам нужно исключить вас из круга подозреваемых.
– Подозреваемых в чем? Это же несчастный случай!
– Как раз в этом есть сомнения…
Нервным движением подоткнув очки, Венгровский посмотрел на Сашу, потом опять перевел взгляд на Артура:
– Это шутка? Очень неуместная.
– Мы не расположены острить, – отозвался Логов жестко, чтобы сомнений даже не возникло.
– То есть… Вы хотите сказать? Но кому понадобилось убивать Мишку?!
– А вы недооцениваете брата! Мы нашли уже несколько человек, которым не терпелось избавиться от Миши Венгра.
Андрея передернуло:
– Какой мерзкий псевдоним!
– Для вас младший брат был живым позором семьи… Чем не мотив?
И без того длинное лицо Венгровского вытянулось еще сильнее. Но произнес он резко:
– Глупость! Никто не ассоциировал безвестного балаганного кривляку с нашей семьей. Все уже забыли о Мишином существовании. У меня точно не было ни причин, ни желания убивать брата.
Помолчав, он добавил:
– А воскресенье я провел с женой за городом. Нас видели соседи, когда мы гуляли у пруда. Не скажу точно, но было это примерно в полдень. Моя жена ждет ребенка, мы стараемся подольше гулять, когда работа позволяет…
– Поздравляю, – произнес Артур без энтузиазма. – Это не первый ребенок, наверное?
– С Ренатой первый. У меня еще есть дочь от предыдущего брака. Но это ведь к делу не относится?
Конечно, ему все было известно. Еще до того дня, когда жизнь пустила трещину и разломилась на до и после. Или это потом Геннадию стало казаться, будто он догадался о неверности жены задолго до того, как в тот черный час подошел к двери ее кабинета, а она оказалась заперта. Но Марта не покидала цирка, он точно знал это.
«Может, в туалет вышла?» – Геннадий решил подождать жену в коридоре.
У него была хорошая новость: риэлтор нашел вариант обмена их однокомнатной квартиры на двушку с доплатой, а значит, наконец, можно было подумать о ребенке, о котором они с Мартой мечтали. Или ему только казалось, что мечтали оба? Но, стоя в узком коридорчике, он в этом не сомневался и уже видел, как расцветет ее светлое лицо, как оттает прибалтийский лед во взгляде…
«У нас у всех такие глаза, – уверяла она. – Это ничего не значит».
И все же значило…
Понимание обрушилось на него камнепадом, и каждый гранитный обломок угодил в цель. Дверь в кабинет неожиданно открылась изнутри, и в коридор вышел Миша Венгр. Такой юный и свежий, такой довольный жизнью, что Геннадию захотелось свернуть ему шею. Они встретились взглядами, и в Мишином мелькнула растерянность.
Но замешательство было мгновенным… В следующую секунду Венгр улыбнулся ему – улыбнулся! – тепло и даже сочувственно, без малейшей насмешки, точно благодарил по-братски за доставленное удовольствие, и прошел мимо, даже не испугавшись, что Стасовский впечатает его в стену. Просто ушел, не сказав ни слова, дав понять, что все они взрослые люди, для которых все в порядке вещей, и нечего устраивать разборки на пустом месте.
И его уверенность в своем праве брать все, что хочется, в том числе и чужую жену, парализовала Геннадия. У него отнялись руки, и вместо того, чтобы вмазать Венгру от всей души, как он того и заслуживал, Стасовский молча провожал его взглядом, пока тот не смешался с тьмой той самой трещины, расколовшей мир.
А потом тоже ушел, не найдя в себе сил взглянуть жене в глаза. Словно это он был виновен в чем-то… Предал ее. В чем? Разве он недостаточно любил Марту? Или его любовь так докучала ей, что она бросилась в объятия первого попавшегося мальчишки?
Известий от риэлтора Марта не узнала, потому что двухкомнатная квартира уже была не нужна Геннадию. Хотя он так и не нашел в себе сил уйти от жены до гибели Венгра, когда их позорная тайна вскрылась, как гнойный нарыв.
Выслушав его рассказ, уже знакомый следователь беззлобно упрекнул:
– Ну и какого черта вы все это скрыли во время нашей первой беседы? Думали, не узнаем?
– Надеялся.
– Хорошего же вы мнения о нашей работе…
– Ну извините, – буркнул Стасовский. – Я же сказал, что знал об… их отношениях. Думал, хватит…
– С вас, – хохотнул Логов.
– Ну не так уж… Но в общем…
Он сидел перед следователем в кабинете директора цирка, вызвавшего его в выходной, и никак не мог заставить себя поднять голову. Разглядывал свои руки, упустившие Мишину жизнь. Крепкие на вид, казавшиеся надежными… Венгр тоже так думал. И не он один.
Геннадий уже не сомневался, что уйдет из цирка так же, как ушел от Марты. На кусок хлеба ему всегда удастся заработать, уж на это крепости его рук хватит… Только размышлять о ближайшем будущем пока не хотелось. Следователь на него бочку катит, может, как минимум о нескольких годах уже не стоит и беспокоиться.
Жаль вот номер окончательно развалится: Мишка погиб, а его посадят… Лена заявила, что не заставит себя больше работать без страховки. А Марат практически в невменяемом состоянии, вряд ли вообще сможет работать в ближайшее время. Почему-то винит себя за то, что не мог простить Венгру паршивого карточного долга: вдруг это нервировало Мишку и он не смог собраться перед выступлением?