– Да, судно в наших руках, – говорил Шариф. – Разгрузимся, как договорились. Нас будут ждать? Очень хорошо. Да, на месте оставим следы боя и трупы пиратов. Их тут еще достаточно. Нет, мне они не нужны, я уберу всех. Хоп, договорились!
Он убрал трубку. Абдулла, несмотря на гул в голове, понял, что их с дядей Али очень просто и очень крупно подставили. Чтобы сложить два и два, особого ума не требовалось. А теперь Шариф и его люди сделают пиратов козлами отпущения, а сами заберут и выкуп, и груз. Может быть, кое-что еще… И, конечно, никакие они не мусульмане, хотя чуть ли не каждую минуту упоминают своим грязным лживым языком святое имя Аллаха. Абдулла ни разу не видел, чтобы они молились. Нет, Фатима была права, «Ковчег пророка Мусы» оставлять им нельзя ни в коем случае.
– Приведите их в чувство, – распорядился Шариф.
На голову Абдуллы обрушилась холодная соленая вода. Он едва не захлебнулся. Другое ведро воды вылили на Фатиму. Она также пришла в себя. Шариф удовлетворенно потер руки.
– Хорошо. Теперь мы можем поговорить.
– О чем с тобой говорить, шакал? Это ты убил дядю Али! – Абдулла грязно выругался и плюнул в лицо Шарифу.
Тот не рассердился, а, напротив, хладнокровно утерся рукавом куртки.
– Ошибаешься, Абдулла, клянусь Аллахом, я его не убивал! Но разговор сейчас пойдет не об этом. Меня интересует, где то, что вы у меня украли?
Абдулла вместо ответа презрительно усмехнулся, а Фатима, в свою очередь, плюнула арабу в лицо. Но он и тут не обиделся. Только покачал головой, то ли с осуждением, то ли с сочувствием, и сказал:
– Начинай, Барака.
До этого момента Абдулла не мог видеть красавицу, она появилась у него из-за спины. В руках у нее была газовая горелка, какой пользуются сварщики. От горелки в угол мастерской шли длинные шланги. Барака щелкнула зажигалкой.
Пламя загорелось с сильным шипением. Барака подошла к Абдулле и провела огненным язычком по его ноге. От боли он едва снова не потерял сознание. Но Барака при этом почему-то посмотрела не на него, а на Фатиму. У той на лице ни один мускул не дрогнул. Барака обернулась к Шарифу.
– Бесполезно, – сказала она. – Этой сучке на него наплевать.
Шариф согласился. Тогда Барака переместилась к Фатиме. Она немного убавила пламя горелки. Коснувшись огнем ноги бледной негритянки, она теперь посмотрела на Абдуллу. Тот не сдержал болезненной гримасы. Барака удовлетворенно усмехнулась. И снова обернулась к Шарифу. Тот одобрил ее решение.
– Начни с нее. Похоже, если его нарезать и выпотрошить прямо здесь, девка и слова не скажет. А парень послабее будет. Действуй.
Барака обошла висящую Фатиму сначала с одной, потом с другой стороны. Словно выбирала, откуда лучше начать. Потом махнула одному из помощников и указала ему на Абдуллу:
– Держи ему голову так, чтобы он все видел. Если закроет глаза, отрежь палец.
И усилила пламя в горелке. Она прошлась огнем по ногам Фатимы. Та зашлась в крике.
– Не хочешь ничего сказать? – спросила ее Барака.
Фатима попыталась плюнуть и в нее, но ничего не получилось. Барака повернулась к Абдулле:
– Я буду коптить твою белую девку, пока она снова не почернеет, как ей и полагается.
Абдулла давно отметил странную закономерность. Белые стараются загореть дочерна, черные – в том числе и арабы – наоборот, мечтают выглядеть как можно белее. Барака так гордилась своей относительно светлой кожей, что испытывала к Фатиме зависть пополам с ревностью.
Барака вернулась к прерванному занятию. От ног жертвы она перешла выше. В воздухе гнусно запахло паленой плотью. Тут Абдулла не выдержал.
– Хорошо, я скажу, только прекратите! – прохрипел он.
Барака убрала горелку. Шариф смотрел на происходящее с кривой улыбкой. То ли забавлялся, то ли скрывал отвращение.
– Говори.
– Сначала отпустите нас.
Барака тяжело вздохнула и снова взялась за горелку. Абдулла забился в своих липких путах.
– Нет, не надо! Я скажу!
Барака замерла, но на этот раз горелку не положила.
– Говори!
Абдулла сглотнул сухой комок, застрявший в горле.
– Ящик увез Глок… Куда, я не знаю…
И бессильно повис в своем коконе из скотча.
– Если бы ты сказал это раньше… – вздохнула Барака. – А еще лучше было бы не брать того, что вам не принадлежит.
И снова включила горелку. Без сомнения, это занятие доставляло ей большое удовольствие. Сначала Фатима кричала очень громко, потом все слабее, потом и вовсе затихла. Когда Барака поняла, что жертва больше не реагирует, то выключила горелку и отерла со лба собственный пот и кровь жертвы.
Шариф словно только опомнился от забытья. Он встряхнулся, сбрасывая с себя оцепенение, и вышел из помещения, в котором было совершенно нечем дышать.
На Бараку, казалось, невыносимая атмосфера не действовала. Наоборот, бодрила, как озон. Она с интересом поглядела на Абдуллу.
– Ну что, паренек, теперь поработаем с тобой. Знаешь, пиратство – это очень серьезное преступление. За него надо наказывать.
– Но я же сказал все, что знал!.. – Абдулла был поражен таким коварством.
Барака пожала плечами:
– О чем ты? Не смеши мои шаровары. Ты же не думал, что тебя оставят в живых.
Она снова щелкнула зажигалкой, и на конце горелки заплясал веселый язычок пламени.
– Приступим, – с затаенным удовольствием сказала Барака.
Но тут снаружи послышался крик:
– Вертолет! Выкуп везут!
Барака с нескрываемым разочарованием выключила и отложила горелку.
– К сожалению, нам придется ненадолго расстаться. Потерпи, я скоро вернусь. Не уходи никуда, ладно?
И вышла в сопровождении помощников. Абдулле показалось, что этим крепким мужчинам было сильно не по себе. Хотя он и получил некоторую отсрочку от казни, ему от этого было не легче.
Вертолет мистера Сайруса приближался к «Дайане». Пираты и арабы столпились на палубе. Сомалийцы выражали бурную радость. Они уже перестали верить в то, что за «Дайану» можно получить хоть какие-то деньги. Если бы Наход Али не погиб, они бы уже забрали заложников и уплыли с ними домой. И спокойно ждали бы выкуп. А тут – сидеть без воды, без пищи, на бочке с порохом в ожидании непонятно чего. То ли денег, то ли бомбы от американцев.
И вот наконец везут. Только вот что? Барака правильно поняла их опасения и тихо проинструктировала Шарифа. Они вышли на крыло капитанского мостика.
– Как думаешь, Глок летит с ними? – как бы нехотя спросил Шариф.
– Очень может быть, – с надеждой предположила Барака. – А если и нет, все равно он от нас не уйдет. Ну, что скажешь?
Шариф пожал плечами:
– Действуй.
Барака усмехнулась и подняла противотанковый гранатомет. Шариф обратился к собравшейся внизу толпе и закричал.
– Все вниз, это не выкуп! Это провокация американцев. Они хотят сбросить бомбу, чтобы нас взорвать!
Собравшиеся опешили. Кое-кто поверил и бросился к люкам в трюм, но большая часть осталась стоять на месте. Барака больше не усмехалась. Она была серьезна и сосредоточенна. Прицелившись, она нажала на спусковой крючок. Граната ушла к цели. На месте, где только что висел вертолет, расцвел огненный шар. Раздался оглушительный взрыв, и в море посыпались обломки.
Пираты и террористы замерли в безмолвии, потрясенные.
– Уходим в Кисмайо! Курс зюйд-вест, полный вперед! – громко, чтобы все слышали, прокричал Шариф.
Как только Шариф и Барака со своими приспешниками вышли из мастерской, превращенной ими в камеру пыток, Абдулла понемногу стал приходить в себя от испытанного шока. О том, что жить ему осталось не более часа, он старался не думать. Он хотел одного – отомстить.
Неожиданно он почувствовал, что опутавший его скотч, которым он был намертво прикручен к трубе, ослаб, а потом и вовсе перестал сковывать его. Чьи-то руки, помогая, стали разрезать и срывать с него остатки клейкой ленты. Руки были черными.
– Они хотят убить всех наших, – сказал Абдулла.
Он не знал, кто это, но понял главное. Тот, кто его освободил, – свой. Человек вышел из-за спины Абдуллы, и тот смог его рассмотреть. Рядом стоял Тахир Муса, его отец.
– Узнал? – сказал отец. – Уходи немедленно. Возьми зеленую лодку. У нее новый мотор, бак полный, я позаботился. И уходи не на запад, а на восток. Они постараются перехватить тебя на пути домой. А ты иди на Сокотру. На северном берегу, на мысу, русская база. Спросишь полковника Татаринова. Не забудешь? Скажешь ему, что ты от Лумумбы. У меня для него имеется важнейшая информация, но эти сволочи мне не доверяют. Они лишили меня средств связи. Так вот, «Дайана» не пойдет в Кисмайо. Всю военную технику выгрузят в районе Харадере и пойдут прямым маршем на Могадишо. Они задумали переворот. Не забудешь и не перепутаешь?
Абдулла не мог говорить, но в ответ затряс головой.
– Идем, – сказал отец, – я тебя прикрою.
Наверху что-то жутко грохнуло. Это Барака взорвала вертолет с мистером Сайрусом.
Отец и сын бегом преодолели трюм и осторожно выбрались на палубу. Лодки отстаивались у подветренного борта сухогруза. Сейчас в них никого не было. Вахтенные сторожа и без того не отличались дисциплиной, а сейчас и вовсе забрались на палубу. Они всерьез опасались, что выкуп могут поделить без них.
Тахир Муса усадил сына на корме зеленой лодки.
– Ты как? – спросил он.
– Уже лучше, – успокоил отца Абдулла. – Я справлюсь, не волнуйся. И спасибо за все.
Прощай. – Тахир Муса запустил мотор лодки Абдуллы и перескочил в соседнюю.
Зеленая лодка устремилась в сторону востока. Ее отплытия, кажется, никто не заметил. Люди наверху громко орали, к тому же шум моря и высота борта «Дайаны» скрадывали звуки.
Тахир Муса поднял воротник куртки и нахлобучил на голову капюшон. Теперь, при желании, его можно было бы принять и за Абдуллу. Ему пришлось долго ждать, пока его окликнули сверху.
– Эй, ты не видел, тут племянник Находа Али Абдулла не показывался?