– Это какое-то недоразумение, – пролепетала Мэри. – Лука говорил мне, что я его гостья… И за все платит фирма, которую он рекламирует…
Девушка с жалостью посмотрела на нее.
– Я вам искренне сочувствую, но, боюсь, вас обманули. Между прочим, номер вашей кредитной карты есть у нас в базе. И деньги в любом случае с вас удержат.
– Откуда у вас номер?
– Ваш друг предъявил вашу кредитку.
«Вытащил из кошелька, когда я мылась или спала, и быстро вернул на место!»
– Посмотрите, пожалуйста, сколько у меня там набежало? – попросила Мэри.
Та уткнулась в компьютер и, пощелкав мышкой, озвучила сумму… Она оказалась баснословной! У Мэри на карте было наполовину меньше.
– Я не смогу расплатиться, – выдавила она из себя.
– Позвать старшего менеджера?
– Нет, пока не стоит. Я надеюсь, все еще разрешится…
– Я тоже.
Мэри поднялась в свой номер, упала на кровать и разрыдалась. В такое положение она попала впервые. Она, конечно, и до этого обманывалась на чей-то счет, но последствия этого были не столь плачевны. Всего лишь расстройство, максимум депрессия, но никаких финансовых потрясений.
Она вскочила, схватила телефон и набрала Луку вновь. Ничего не изменилось: он по-прежнему был вне зоны действия сети. Слезы все текли по лицу, а горло сдавливали спазмы. Но Мэри уже более-менее успокоилась. Счастье, что у нее была с собой еще одна кредитка. Если снять деньги и с нее, то ей хватит средств, чтобы оплатить счет. Сначала она хотела вызвать полицию, но поняла, что это не лучшее решение. Завтра утром ей улетать. Луку (если его на самом деле так зовут) никто не найдет за ночь. Но даже если и произойдет чудо, то денег от него она все равно не получит. Потому что у него нет их! Даже на сигареты. И никакой он не регбист. И во Франции не живет. Лжец. Халявщик. Мошенник. Опять же, что ему предъявят? Он ничего не крал у нее. Жил в ее номере, пользуясь платными услугами отеля, и только. Дура она, что поверила ему на слово. И главное, почему? Ведь никогда не была слишком наивной. Что ее убедило? Его дорогие шмотки и аксессуары? Его уверенная речь? Барские замашки? Он вел себя как человек, купающийся в деньгах…
Его «Виза»?
Вспомнив о ней, Мэри бросилась к бумажнику, достала из него карточку. Ну, конечно! Не именная. То есть обычная кредитная карта. Такие дают в точках типа «быстро деньги» или «кредит за 5 минут».
«Лохушка! – мысленно заорала на себя Мэри. – Кретинка! Так тебе и надо, получай, глядишь, поумнеешь!»
После этого она собралась и спустилась на ресепшен. Сняв в банкомате деньги с обеих карт, она расплатилась по счету и выехала из гостиницы. Оставаться в ней не было сил! Сев в такси, она поехала в тот отель, который покинула – номер все еще оставался за ней. Выпив снотворного, легла спать. Днем улетела домой, дав себе слово забыть этот позор и никому о нем не рассказывать.
Глава 5
Он почувствовал, что ей плохо. Такое случилось впервые. И Пьер был очень удивлен, столкнувшись с этим. Он не сразу поверил своим ощущениям, потому что был отъявленным реалистом. Когда у его отца, с которым Пьер оставался в тесной эмоциональной связи (они помирились, когда тот понял, что его чадо сделало правильный выбор), случился инсульт, он не ощутил никакого беспокойства. Вообще ничего не почувствовал! Прожил тот день, как любой другой, а утром узнал: отец чуть не умер. А ведь его дед-алжирец якобы имел экстрасенсорные способности. Людей лечил прикосновением руки, будущее видел. Бабушка Пьера, француженка, познакомилась с ним у него на приеме. Явилась, чтобы флюс заговорить. А через четыре месяца они поженились. Родился сын. От него чего-то похожего ждали. То есть думали, что он тоже будет особенным. Но мальчик не имел не только экстрасенсорных, но и каких-либо других способностей. Отец Пьера вырос приземленным, мало чем-то интересующимся, но деловитым, обстоятельным человеком. Дед приобрел ресторан не столько для себя, сколько для сына, решив, что из того выйдет рачительный хозяин и неплохой, но не выдающийся руководитель.
Пьер деда совсем не помнил. Он умер молодым. Как говорили, слишком многое брал на себя. Например, болезни тех, кого лечил. Вот и сгорел в сорок пять. Пьер внешне очень на него походил. Разве что был выше и светлее кожей. Но черты лица – чуть ли не один в один. Да и ранняя лысина Пьеру от деда досталась. Отец и в шестьдесят мог похвастаться густой шевелюрой. У Пьера же волосы на лбу начали редеть в двадцать. Точно как у деда. И уже в двадцать пять он стал бриться наголо.
К нему, пацану, бабушка тоже присматривалась. Считается же, что таланты, особенно экстрасенсорные, через поколение передаются. Но Пьер, по ее наблюдениям, от деда взял только внешность, ни капли дара. А вот теперь оказалось, что какая-то крупица деда все же есть в нем. Или же в каждом человеке этот дар имеется? Особенно в любящем…
Когда зазвонил телефон, Пьер уже знал, чье имя он увидит на экране… Сашеньки! А еще… Почувствовал, как ей плохо, и сердце его сжалось от жалости.
Поднеся телефон к уху, он услышал:
– Пьер, я погибаю…
– Что с тобой?
– Ты смотрел фильм «Водитель для Веры»?
– Нет.
– Я обожаю его. Там героиня произносит фразу: «У меня жизнь под откос… У меня беда!» Так вот это про меня. Погибаю я, Пьер!
– Почему?
– Потому что жизнь идет под откос…
– Давай словами не киношной героини, а своими.
– Я развожусь!
Пьер не поверил ушам своим. Поэтому переспросил:
– Разводишься?
– Да, да, мы не женаты официально, я понимаю, что неправильно формулирую…
– Саша, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
– Он изменил мне, Пьер.
Морель не сразу сообразил, о чем она…
Изменил?..
Он правильно понимает значение этого слова? Ничего не путает? Да, он хорошо знает язык, но не в совершенстве же…
Изменил?
То есть занялся сексом с другой?
Не с Сашей?
Это не укладывается у него в голове!
– Он изменил мне! – повторила Саша, доказав Пьеру, что он не ослышался.
– С чего ты это взяла?
– Моя канарская подруга видела его с другой. И не раз!
– Где?
– В ресторане и на набережной.
– Они занимались сексом… в ресторане и на набережной?
– Нет, конечно.
– Тогда с чего ты, а вернее, подруга твоя взяла, что он тебе изменяет? Подумаешь, пообедал с кем-то, а потом прогулялся… – Морель говорил это и диву давался. Каким же дураком надо быть, чтоб соперника выгораживать? – Мы с тобой и ужинаем вместе, и гуляем, но между нами ничего нет…
– Пьер, спасибо тебе, но… Мы с тобой и не целуемся взасос.
– А они?
– А они – да. Я фото видела. Подруга на телефон щелкнула.
– Вот бабы! – в сердцах воскликнул Пьер. – Зачем она это сделала? Кто дал ей право лезть в чужую жизнь? Подруга называется…
– Она все сделала правильно, – возразила Саша. – Знает, что я предпочитаю знать правду, какой бы горькой она ни была, – и разрыдалась. Пьер впервые слышал ее плач, и сердце его рвалось на части.
– Приехать?
– Да, – тихо ответила она.
– Где ты?
– Дома.
– Голодная?
– Нет.
– Ела сегодня что-нибудь?
– Не помню.
– Понятно, значит, не ела. Жди, я буду через час.
Он тут же отключился и бросился к плите. У нее стоял «юнга» (так они называли тех, кто не прошел испытательного срока). Пьер подвинул его, напугав парня до полусмерти. Тот решил, что делает что-то не так и сейчас получит нагоняй от шефа.
Но тот «юнгу» как будто не заметил. Поставил на огонь сковороду и отошел к холодильнику.
– Я отлучусь на пару часов, – бросил он своему первому помощнику, иначе говоря, су-шефу. – Остаешься за главного.
– Но не задерживайся дольше, хорошо? Сегодня будут очень важные гости, – напомнил тот.
– Я постараюсь, – рассеянно ответил Морель, задумавшись над тем, карамель растопить для глазури или мед? Он решил накормить Сашеньку оладьями, тесто для которых уже было поставлено. На приготовление ее любимых пончиков времени нет.
– Пьер! – Су-шеф взял его под локоть и развернул к себе. – Не опаздывай, слышишь? Гости будут очень важные!
– Понял я, понял. Подай мне, пожалуйста, из холодильника тесто. – Секунду подумав, он добавил: – А еще морские гребешки. Салатик теплый сделаю с рукколой.
– Разве кто-то его заказывал?
Пьер отмахнулся от помощника и влил на сковороду оливкового масла. Сначала пожарит гребешки. А уж потом оладьи. На все про все уйдет минут двадцать. Саша живет в центре, так что получаса ему на дорогу хватит. Остается еще десять минут, чтобы привести себя в порядок: смыть запах кухни, переодеться, побрызгаться одеколоном.
Он приготовил салат, испек оладьи, сложил блюда в пластиковые судки, обернул их фольгой, чтоб не остыли. После этого отправился в душ. Ополоснулся. Оделся. И покинул ресторан.
Джип Пьера стоял на привычном месте. Все знали, где шеф обычно ставит машину, и не занимали пространство с правой стороны крыльца. Во Франции Пьер ездил на малолитражке, как и большинство европейцев. Экономично и место для парковки найти легче. В Москве он первый год перемещался на метро и автобусах. А также много ходил пешком. Но когда появились деньги на покупку машины, приобрел джип. Не такой дорогой, на каком ездил сейчас, а корейской марки и с пробегом, и все же… джип!!! Не малолитражку. В Москве почему-то относились к таким авто с пренебрежением. И считали их бабскими. Поэтому мужчина, сидящий за рулем малолитражки, не вызывал никакого уважения, а без него на дорогах никуда.
Пьер забрался в салон своего джипа и с привычным удовольствием взялся за обтянутый кожей руль. Пожалуй, это была машина его мечты. Существовали, конечно, автомобили дороже и престижнее, но Пьера его джип устраивал целиком и полностью.
– Тебе идет твоя машина, – сказала как-то Сашенька, сидя на пассажирском сиденье и внимательно на Пьера глядя.
– Машина может идти человеку?
– Конечно.
– Но ведь она просто… Как там говорил один книжный персонаж? Средство передвижения.