– Шиш ты получишь, моя дорогая! Никакой суд меня не обяжет отдать тебе половину квартиры. Ты здоровая баба. А я инвалид. Да мой адвокат тебя размажет. Смотри, как бы еще тебе мне алименты не пришлось платить.
– Какая же ты скотина!
– Но меня за это Бог уже наказал, так что…
– Лучше бы ты погиб!
– Да, тогда бы моя хата точно твоей стала. Как машины и акции.
– Ну, раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!
– Задушишь меня сейчас подушкой?
– Потребую полного раздела имущества.
– Может, подушкой все же лучше? Беспроигрышный вариант в отличие от суда…
– Да пошел ты!
– Рад бы, да не могу.
Катя развернулась и стремительно пошла к выходу, но вдруг остановилась. Постояв несколько секунд с напряженной спиной и приподнятыми плечами, развернулась. На лице выражение, какого он никогда у нее не видел. Та, прежняя Катя, даже когда гневалась, не казалась жестокой. Эта же сейчас без грима могла сыграть мифическую фурию.
– А может, ты прав? – прошептала она. – И подушкой будет лучше?
Она протянула руку к креслу. На нем лежала квадратная думка с венецианской вышивкой. Взяв ее, Катя двинулась к кровати…
Глава 4
Пьер стоял возле двери, ведущей в зал, смотрел в окно на Сашу. Она доела десерт и теперь пила кофе. То, что она пришла, чтобы помириться, его радовало. И все же какой-то привкус горечи остался. Не потому, что его обозвали геем и Пьер никак не мог Саше этого простить. Вчера он понял, что она никогда не будет с ним. Даже если расстанется с мужем. Все равно все остальные представители сильного пола станут «клином» (он помнил пословицу). Потому что Артур – мужчина ее жизни. А Пьер слишком любит Сашеньку, чтобы терпеть это. Даже если она согласится быть с ним, он не обретет счастье.
Тут в поле зрения Пьера попал черноволосый мужчина, подошедший к официанту Коле с каким-то вопросом. Он узнал его. Левон Саркисян. Старший оперуполномоченный. Конечно же, он подошел к Коле, чтобы узнать, как найти его, Пьера. Уже не деликатничает. Значит…
Пьеру есть чего опасаться?
Не дожидаясь, когда его позовут, он вышел из кухни.
– Здравствуйте, – поприветствовал он полицейского.
– Добрый день. Мы можем поговорить? – спросил тот.
– Конечно. Пройдемте в мой кабинет.
Саша вопросительно посмотрела на Пьера, он помахал ей рукой, затем сделал знак «позвоню». Она улыбнулась ему.
Они, миновав кухню, проследовали к кабинету. Пьер уселся в свое кресло, Левону указал на диванчик.
– Вы меня обманули, мсье Морель, – сказал тот, опустившись на него.
– Когда?
– Когда сказали, что не имеете оружия.
– Не имею.
– «Глок-17» вы купили на черном рынке. Вы приносили его в тир пару раз. Этому есть свидетели.
Пьер молчал.
– В ваших интересах предъявить его мне… – Его темные глаза впились в лицо Мореля. – Если, конечно, вы из него не убили двух человек и одного не ранили.
– Я никого не убивал, – ответил Морель.
– Вот и докажите это. Привезите «глок», мы сделаем экспертизу и…
– У меня его нет.
– Могу провести очную ставку с тем, кто утверждает обратное, – пожал плечами Саркисян. Сегодня на нем была кремовая куртка из тонкой кожи (опять похолодало), голубая футболка и синие джинсы. Все сидело идеально и выглядело дорого. «Рядится, как красна девица, – с раздражением подумал Пьер. – На какие только шиши? Взятки, что ли, берет?»
– Я избавился от пистолета сразу после вашего визита, – вслух сказал он.
– Каким образом?
– Выкинул в реку.
– Почему?
– Боялся неприятностей. Я же, как вы заметили, приобрел «глок» нелегально.
– А что с вашим алиби? Вы его тоже… – Левон хмыкнул. – Приобрели нелегально?
– Не понял?
– В каких магазинах вы были в то время, когда произошло убийство?
– В сувенирных.
– Названия их.
– Не помню.
– Это потому, что вы не ходили по магазинам. Вы обманываете меня…
– Ходил, – упрямо возразил Пьер. Хотя понимал, что… тонет!
– Вы к Валентину не утром приходили, а днем. Вас соседка видела.
– Черт! – Пьер опустил голову на сцепленные в замок руки.
– Будем оформлять чистосердечное?
Пьер поднял голову.
– Да вы с ума, что ли, сошли? – Глаза его яростно сверкнули. – Не убивал я Валентина. Зачем это мне? И я на самом деле был у него в первой половине дня. Но потом вернулся.
– Зачем?
– За «глоком».
– А теперь обстоятельнее объясните, пожалуйста.
– Пистолет я хранил у него.
– Почему?
– Как-то я уехал из тира. «Глок» был при мне. А в городе объявили что-то типа плана «перехват». Я побоялся, что мою машину остановят и досмотрят. Как раз дом Валентина был неподалеку. И я знал, что он дома, поскольку выходит из квартиры крайне редко. Так и оказалось. Я сказал, что хочу мыло купить. И стал выбирать его, попросив Валю принести мне воды попить. Когда он ушел в кухню, я сунул «глок» за ящик, где хранился всякий хлам.
– Глушитель на нем имелся?
– Да. Я иногда накручивал его, чтоб не бабахало сильно. Не всегда удается попасть в тир, и я в лесочке по банкам стрелял. В тот день как раз этим занимался.
– Когда это было?
– Недели три назад, точно не помню. А когда приехал к Вале в следующий раз за подарком другу…
– В день убийства? – уточнил Левон.
– Да. Так вот, когда я приехал утром, не смог забрать пистолет. Валя продержал меня в прихожей. Какое я хочу мыло, мы обсудили заранее, и он приготовил его. Я ушел ни с чем. Но в обед решил вернуться.
– Вам кровь из носу понадобился пистолет?
– Что из носу? – переспросил Пьер. Не все русские выражения были ему понятны. – Мне просто ребята из тира позвонили. Сказали, что завтра выезд на природу намечается (мы устраиваем совместные стрельбы на свежем воздухе), и если я свободен, то они меня ждут. Вы это проверить можете, спросив у них.
– Так, и что?..
– Когда я приехал, Валентин был мертв. «Глока» на месте не оказалось.
– Почему вы не вызвали полицию?
– А вы как думаете?
– Испугались?
– Конечно. Кто-то замочил, как у вас говорят, из моего оружия человека.
– Почему вы решили, что именно из вашего?
– Я нашел гильзу и сложил два и два.
– Гильзу, я так понимаю, вы забрали с собой?
– Да. И выкинул.
– Зачем?
– Да я так перепугался, что сам не понимал, что творю. Почему-то тогда мне казалось это важным…
– Была еще вторая.
– Да. Я видел две раны, понимал, что должна быть еще одна гильза, но не смог ее найти…
– Вы все сделали неправильно. Надо было вызывать полицию. Мы во всем бы разобрались.
– Так разбирайтесь! Какая разница, днем раньше, днем позже?
– Для вас значительная. Скажу, что вы своим враньем сильно себе навредили…
В дверь постучали.
– Кто там еще? – рявкнул Пьер.
В кабинет робко заглянул Коля.
– Шеф, Александра уходить собралась. Что-то сказать вам хочет.
– Передай, что я занят и позвоню ей позже. Свободен.
Колина голова тут же скрылась за дверью.
– Строго вы с ними, – заметил Левон. – Считаете, когда боятся, больше уважают?
– Просто характер у меня такой… дурной.
– Вспыльчивы?
– Да.
– Можете ударить, когда выходите из себя?
– Дрался только по молодости.
Пьер понимал, к чему ведет Саркисян. Не психанул ли он так, что схватился за пистолет и выпустил в Петрова пару пуль.
Тут у полицейского зазвонил телефон. Он достал его. Конечно же, это был аппарат бизнес-класса. Лаконично черный. В добротном кожаном чехле.
– Слушаю, – отрывисто бросил Левон в трубку. – Да, да… – Брови его сошлись на переносице. Он слушал очень внимательно. – Что это? Список? Какой еще список… Смертников?
И посмотрел на Пьера большими грустными глазами с таким выражением, что тому стало страшно.
Глава 5
Она подошла к двери, но открыла не сразу. Некоторое время постояла, пытаясь успокоиться. В последнее время Нине постоянно приходилось контролировать свои эмоции. А все потому, что она знала то, чего не знал Карл…
Он умирает!
Рак спинного мозга. Жить ему осталось несколько месяцев. Сделать ничего нельзя…
Нина ездила за результатами обследований одна, без Карла. И не сказала ему, что его дни сочтены. Зачем? Пусть наслаждается последними. Он это умеет, даже в таком беспомощном состоянии. И Нина ему в этом помогает. Сейчас, например, в ее сумочке лежал диск с потрясающим фильмом «Свет вокруг». Они смотрели его по телевизору, обоим понравилось. Карл как-то заметил, что хотел бы иметь его в коллекции, чтобы пересматривать. И Нина сегодня купила диск. А еще чудесную клубнику. Карл любил пюре из нее, с молоком и булочкой. Как в детстве.
Нина сунула ключ в замочную скважину. Повернула его. Тут открылись двери лифта, и из него показался мужчина. Почему-то она сразу подумала, что он из полиции. Догадка подтвердилась:
– Добрый день, вы Нина Швецова? – Она кивнула. – А я капитан Алексей Колобов, – и показал удостоверение.
– Здраствуйте.
– Я хотел бы поговорить с вами и Карлом.
– Заходите…
Она открыла дверь и пригласила капитана в квартиру.
– Карл! – крикнула Нина. – Я не одна.
Ответа не последовало.
Нина бросила сумку и прошла в комнату. Карл лежал на кровати с закрытыми глазами. Лицо бледное и… неживое, что ли? Нинино сердце прыгнуло в груди…
Умер?
Но ведь врачи ему давали как минимум еще месяц!
Она бросилась к Карлу, схватила его за руку, безвольно лежащую вдоль тела, и сжала ее, как когда-то…
– Ариадна? – услышала она шепот.
Жив!
– Я чувствую… – в его голосе звучало испуганное удивление. – Слышишь меня? – Теперь нотки радости. Глаза по-прежнему закрыты. – Я чувствую твое тепло!
– Да?
– Да.
Он разлепил веки. В глазах лихорадочный блеск.
– Я же говорил, что встану! – по щеке потекла слеза. Нина знала, что Карл плачет только от счастья. Что ж… Пусть его последние дни будут озарены надеждой! – Позвони Салаху, попроси приехать сегодня…